Ангел (Эвелине Г.)
Она стояла у обрыва и упивалась свободой. Той самой, от которой леденеет сердце и стучит в висках один и тот же ритм неумолимо приближающейся судьбы. Ветер дул ей в лицо и развевал её нежные локоны, не заботясь о сохранении так тщательно уложенной прически. Ветру по сути всё равно, сколько времени ты тратишь на укладку – он дует и всё тут. Так и время - течет незаметно сквозь пальцы, отсчитывая часы и секунды до твоей неминуемой гибели. Но нашу прекрасную героиню волновал отнюдь не ветер; она думала о том, что сегодня последняя песчинка должна была упасть с кончиков её хрупких пальцев, ведь за спиной сейчас стоял Он.
Он был небольшого роста и немного грубоват для роли прекрасного принца, полноват для коварного соблазнителя и простоват для серийного убийцы. В руках у него был обычный револьвер, на лице застыло выражение полной отрешенности. Нет, он не был нацелен на неё. Он просто стоял за её спиной и ждал, когда она обернется. Ведь на всём белом свете только она могла решить, как и когда ей предстоит умереть. И сейчас, в этой напряженной, как перетянутая и готовая вот-вот лопнуть струна, тишине, не было ни ветра, ни обрыва, ни её тонкой фигуры, ни его отрешенного лица. Был только всё нарастающий стук в висках и понимание, что путь назад уже давно потерян где-то между звенящей вечностью и пустынной бездной.
- Я ждала тебя, - нежный голос прервал тишину, и рука с револьвером дрогнула, - где ты так задержался?
Он ничего не ответил, лишь на мгновение устало прикрыл глаза. Она поджала нижнюю губу и вдруг резко обернулась. Её глаза зияли отчаянными воронками в пустоту, на лице застыло выражение хищной птицы, приготовившейся к пикированию для поимки зазевавшегося грызуна. Он молчал и смотрел на неё своим отрешенным взглядом, его глаза были темны, и оттого отчетливее были видны серые круги и опухшие веки.
- Что молчишь? Тебе нечего сказать? Ты пришёл меня убить - ну же, давай, я вся твоя! - Её лицо перекосилось в безумной улыбке, и она раскинула руки, будто для объятий.
Он молчал. Он не взводил курок. Он смотрел сквозь неё и видел лишь дикую природную сущность находящегося перед ним существа. Он не был убийцей. Но он стоял здесь и сейчас, перед этим прекрасным ангелом, и должен был сделать хоть что-нибудь, чтобы прервать бесполезный поток слов, льющийся из её чутких губ.
- Замолчи. - Он придал своему голосу как можно больше грубости, а взгляду – каплю злости, на большее здесь и сейчас он был просто не способен.
- Ха! Я не буду молчать! Я всё скажу! Пусть все знают, что ты сделал со мною! – Светлый ангел зашипел ядовитой змеёю, и из умеющих быть такими ласковыми глаз потёкла горько-соленая жидкость. Вот он, твой яд, дорогая. Доигрались мы с тобою в невинных.
- Замолчи. - Он снова прикрыл глаза, и, открыв их, он поднял на неё взгляд концентрированной боли и ненависти, что скопилась в его грязной душе за это время. Она чуть вздрогнула, и тут он взвёл курок и направил револьвер на её прелестное личико.
- Стреляй. Ну же. - Она будто бы засияла изнутри потусторонним светом и стала серьёзной и тихой. Он всё стоял на том же расстоянии и смотрел на перемену в её лице, а буря в его душе набирала обороты, готовясь дойти до предела и вырваться наружу потоком неуправляемого хаоса. Он вздохнул, грустно улыбнулся ей и сказал:
- Я, - он приблизился к ней на шаг, - очень, - он приблизился на два, - устал. - Он подошёл вплотную и прижал дуло револьвера к её сердцу.
- Прости меня…- Её взгляд выражал невинность и отчаяние, весь этот хрупкий образ молил о пощаде.
Он тяжело вздохнул, взглянул в эти чистейшие глаза, аккуратно обнял её и нажал на спусковой крючок. Она ахнула и обмякла в его руках. Такой чистый, невинный и невероятно красивый ангел… Он поцеловал её в лоб, прикрыл веки и аккуратно толкнул омертвевшее тело с обрыва. Фарфоровой куклой падала она прямо в синие воды океана. Он проследил за тем, как её тело скрылось на глубине этой мерцающей синевы, бросил потерянный взгляд на последние лучи вечернего солнца, повернулся и, закурив, ушёл прочь. И лишь одна мысль крутилась в его голове: «Надеюсь, эта сигарета точно будет последней».
