Отец (Повесть. V глава)
5.
Последнее посещение явно внесло перелом в моем отношении ко всем происходящему. Я просто принял всё как есть и успокоился. Мне даже стало интересно узнать, чем же всё закончится. Уверенность в том, что этот визит не последний, только возрастала. Но вместе с этим и возрастали сомнения в правдивости новой реальности. Сознание постоянно анализировало все нюансы каждого посещения потустороннего мира, ища малейшую нестыковку в положениях: объектов, природы, людей и так далее. Ведь если бы, что-то вдруг изменилось или наоборот зациклилось, или повторилось, но – нет! Каждое новое посещение являлось абсолютно закономерным продолжением предыдущего. Жизнь там шла своим чередом и вполне сопоставима с ходом нашей жизни.
Утром я поделился с женой последними событиями. Рассказал об очередной встрече с отцом, о Николае. Её реакция была уже мене контрастной, но она явно, по-прежнему, переживала за состояние моего здоровья. У меня же с арифметической прогрессией только увеличивалось число вопросов. Вопросы без ответов. Почему я? Чем я отличаюсь от всех окружающих или это быть может отец заслужил? А чем хуже него Николай, если к нему никто не приходит? Куда потом уходят «излечившиеся»? И ещё несколько десятков. По мере их появления, в течение всего дня, я невольно вспоминал события, связанные с отцом. В основном все они были из детства.
Отец был временами суров сверх меры. Мог запросто наподдавать за малейшую провинность или шалость. Особенно он не выносил, когда я начал врать и изворачиваться. Это было хуже всего и наказывалось более строже. Строже – это значит тебя ставят в угол лицом, с тобой не разговаривают, и вообще не замечают на протяжении нескольких часов. Ты – изгой! Весь мир от тебя отвернулся. Уж лучше получить ремнём по мягкому месту. Моя бабушка как, наверное, все бабушки Мира, готова была меня выпустить через десять минут, если я попрошу прощения, но только не отец. Он был непреклонен. Между нами всегда была некая дистанция. Она сокращалась только в те дни, когда он приходил домой в подпитии. И тогда из него вырывалось: «Сынуличка, сыночек». Он пытался меня крепко обнимать, прижимать к себе, чтобы поделиться своими отцовскими чувствами. Иногда это сопровождалось пьяными слезами со всхлипываниями. Я помогал ему раздеваться, чтобы лечь спать. У мамы в эти минуты опускались руки от безысходности, обиды за себя, за него. Ей, то хотелось его растерзать, то наоборот, без лишнего скандала уложить спать и самой побыстрей начать собирать одежду на завтра мне в садик, а себе на работу. Плохо было, когда отцу требовалось «догнаться» и он требовал деньги на водку - покоя не было уже никому.
Боже! Как можно было, несмотря на всё это, любить и уважать этого человека? Но я, как маленькая, преданная собачонка всё равно любил своего отца. Другого Бог не дал. Нет, конечно были и радостные моменты: поездки на рабочей машине в деревню, прогулки по городу и так далее.
В этих воспоминаниях пролетел очередной день. Приближалась ночь, и я ждал - будет сегодня встреча с отцом или нет? Не спалось. Сам не помню как, но видимо всё же уснув, вновь неожиданно очнулся в знакомой аллее. Этот переход был преодолён гораздо легче, чем все предыдущие. Вполне отдавая себе отчёт во всех действия, я бодро направился по знакомому маршруту к отцу. Быстро, уверенными шагами поднявшись на второй этаж лечебного корпуса, подойдя к палате, я постучал в дверь и открыв её, громко поздоровался со всеми. Отец видимо ждал меня с большим нетерпением. Он улыбаясь вскинул вверх руку в знак приветствия. Мы по традиции обнялись.
Кстати сказать, каждый раз, когда мы обнимались, я чувствовал его измождённое болезнью тело: сухое, костлявое, с выпирающими наружу лопатками, и остро торчащими рёбрами. Пусть их и прикрывала пижама, но на ощупь всё чувствовалось. Сравнивая интуитивно по этим параметрам состояния отца, я однозначно для себя сделал вывод, что у него восстанавливается мышечная масса и появляются силы.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил я. И тут впервые за всё это время отец с трудом, очень тихо и невнятно, но начал сам говорить осипшим голосом.
- Уже лучше. Вот начал понемногу говорить, - медленно произнес он, явно выражая свою радость в виде поднятого вверх большого пальца правой руки.
- Наверное ещё больно говорить? Поаккуратней, - продолжал я.
- Да. Неприятно, но терпимо. Доктор сказал, что скоро петь буду, - улыбаясь в попытке засмеяться, ответил отец. Он продолжал:
- Сегодня был обход, и доктор хвалил. Говорит, что быстро поправляюсь и скоро разрешит гулять, - я слушал отца и радовался за него.
- Как вас кормят? Фрукты дают? - спросил я дальше.
- Кормят много, порции большие. Вчера дали пол-яблока на полдник.
- Так может тебе что-нибудь принести в следующий раз, апельсины, например - предложил я.
- Можно, но только не много - два, три, не больше, - ответил он.
- Можешь мужиков угостить, вон Николаю дашь. Да, Николай? - обратился я к сидевшему на кровати Коле.
- Можно, - ответил тот.
У отца на тумбочке лежала открытая небольшая книжка.
- Читаешь книги? Это вам здесь дают?
- Да, да. Это мне дали почитать. Говорят, что нужно уже готовиться.
- Куда готовиться? - спросил я.
- Попозже всё расскажут, - ответил он.
Удивительно, но в этот момент я почувствовал, что мне стало нравиться это место. Просто не хотелось никуда уходить. Радость во всём теле разливалась теплом. Из открытого окна в палату вливался мягкий, яркий дневной свет и веяло теплом и доносилось пение птиц. Сразу подумалось: «А какие здесь водятся птицы? Может это и есть те самые – райские? Как было бы хорошо остаться здесь и слушать их, и дышать этим тёплым воздухом». Именно в эту минуту, всё тот же голос внутри сказал своё: «Тебе пора». Будто почувствовав это моё состояние и не позволив ему развиться дальше, просто оборвал весь радостный настрой. Я моментально переключил всё внимание на стоявшего отца и повторил ему услышанное указание, что мне пора. Подошёл к концу очередной визит. Попрощавшись со всеми, я вышел из палаты. Отец поспешил за мной. В этот раз он не остался у дверей палаты, а прошёл до лестницы. Мы снова обнялись и я, не растеряв полностью то, недавнее состояние, быстро спустился вниз. Уже в самом конце лестницы, ведущей в коридор первого этажа, поднял голову и помахал отцу, стоявшему выше, придерживаясь за перила. В ответ он поднял вверх правую руку, сжатую в кулак, как знак того, что всё будет хорошо.
Миновав уже хорошо знакомую местность, я вошёл в аллею и углубившись в неё, проснулся в своей постели. Возвращение через портал в наш мир в этот раз прошёл гораздо легче, чем все прошлые. Видимо успокоившись и поменяв свой настрой, я тем самым сгладил и сам переход из одного состояния в другой. Странно, но в спальне горел ночник со стороны супруги. Она, опёршись на локоть, полулёжа смотрела на меня с глазами, полными ужаса.
- Слава Богу! Ожил! Нельзя так пугать.
- А что произошло? - спросил я её.
- Что, что? Ты уснул, засопел, а потом затих, лёжа на спине. Глаза закрытые и не дышишь. Пульса почти нет. Я уже хотела скорую вызывать. Ты что делаешь? Что, опять с отцом встречался?
- Да, - ответил я, и увидев слёзы на глазах жены, моментально сопоставил недавнее своё состояние той эйфории со её словами. Только тут, осознав всю серьёзность ситуации, мне реально стало страшно. Мысль о том, что я мог вот так просто умереть во сне, лишила меня сна практически до самого утра.
(Продолжение следует)
