Доверие
Её замечали все. Она появилась в окрестностях села весной и каждый день бегала одним и тем же маршрутом: по тропинке между полем и кленовой лесополосой. А в узком звонком ручье, что протекал за посадкой у подножья пологой горки, она иногда рыбачила: лапой старалась выхватить на быстрине зазевавшуюся плотву. И это, нехарактерное для собаки занятие, удивляло редких зрителей. Видно, питалась она, как придётся, коль согласна была и на рыбу.
К селению с незнакомыми голосами и чужими запахами не приближалась. Для всех оставалось загадкой поведение неизвестно откуда взявшейся, бесцельно блуждающей собаки; её постоянство, её определённость: никуда она не уходила с полевой тропинки. Людей избегала.
Да какие там люди? По её тропинке шесть раз в день проходили только двое: невысокая немолодая торопливая женщина и серьёзный молодой мужчина. От них не исходило угрозы. Собачье сердце не обманешь. Но когда они появлялись на её тропинке, она всегда отбегала в сторону и поодаль пережидала их появление. Так спокойней ей, да и людям тоже. Она замечала издалека испуганный, ожидающий неприятностей взгляд женщины и изучающий взгляд мужчины.
Так прошло лето. Собака не становилась доверчивей, никуда не уходила, не подходила к домам, рассчитывая на кусок хлеба, не напрашивалась ни к кому на службу. Её устраивало одиночество. Большой чёрный бесцельно блуждающий силуэт стал неотъемлемой частью летнего сельского пейзажа.
Но однажды, в послеобеденное время, мужчина (его звали Иваном) заметил странное поведение собаки. Казалось, что она поджидала его. Нет, она не сидела на его пути, не стояла, а, прихрамывая, шла ему навстречу из отдалённых кустов.
«Что-то случилось, — подумал Иван. — Если она идёт к человеку, значит, нужна помощь». Он остановился, присел на корточки и стал манить рукой и приговаривать:
— Цыган, иди, иди.
Этим он поверг пса в недоумение: такое знакомое слово… О-о-о, да так же его звали в той семье, о которой он не хотел помнить. Откуда узнал кличку этот мужчина? Собаке не пришло в голову, что всех чёрных псов зовут чаще всего Цыганом.
А мужчина продолжал говорить:
— Что у тебя случилось? Иди же, не бойся, я посмотрю.
Цыган подошел ближе.
Иван бросил на него оценивающий взгляд. Нелегко, видно, жилось бедняге: тусклая шерсть местами свалялась, выпирающие рёбра говорили о житье впроголодь, глаза слезились. Но к человеку он шёл уверенно, не выделывал заискивающе кренделя хвостом, не горбился униженно.
Он доверял себя незнакомцу. Такой человек нужен сейчас, когда невыносимая боль поселилась в теле после ослепительной вспышки. От мужчины исходило тепло, спокойствие. Значит, бояться нечего.
Иван осторожно протянул руку, зорко следя за реакцией: лишь бы не напугать. Пёс один раз вильнул хвостом. Это хороший сигнал: значит, доверяет, значит, действительно нужна помощь. Одичавшая собака — такой считали её все в округе — без причины не подошла бы к человеку.
Мужчина провёл рукой по её голове, шее, груди. Ладонь замерла на правом боку: всё понятно. Кому-то удалось застать врасплох это умное осторожное животное и выстрелить в него. Видно, что стреляли издалека: ранение поверхностное. Мелкая дробь пробила только кожу и осталась под ней.
Иван и собака пошли рядышком к дому. Так решил человек, на это согласилась собака. У дома мужчина ещё раз осмотрел ранение и начал осторожно вынимать дробинки перочинным ножом.
Пёс понимал, что ему именно это сейчас надо от спокойного человека с незлым голосом и добрыми руками. Он терпел. Он мог бы вытерпеть любую боль.
— Вот и всё, — облегчённо вздохнул спаситель.— Ну что, уйдёшь или останешься у меня?
Удивительно, как могут понимать нас животные!
Цыган, ни на секунду не задумываясь, с готовностью вскочил и пошёл рядом с Иваном. Иногда, как бы случайно, он касался руки нового хозяина. Бездомной собаке хотелось обыкновенной ласки. Как же нужна ей эта сильная, надёжная рука, её защита!
Собаку Иван поселил в садовом домике, хорошо кормил, заботился, даже промывал марганцовкой ранки. А потом посадил на цепь. Цыган с покорностью принял и это: такая судьба. Да и понимал он, что с его характером лучше сидеть на цепи. Не любил, ох, как не любил он чужих людей! Все, кто случайно проходил мимо его будки, видели его неприкрытую притворством агрессию.
А любовь к хозяину и членам его семьи Цыган доказывал верностью, послушанием. (Кстати, женщина, часто мелькавшая перед собакой, когда он был одиночкой, была мамой Ивана).
Поздним вечером его отпускали на свободу. Он охотно разминался на соседнем безлюдном лугу: гонялся что было сил, крутился, догоняя свой хвост. Дальше места прогулки Цыган не убегал. С наступлением густой темноты он ложился на дорожке у дома. Здесь удобно встречать хозяина, возвращающегося из соседнего села с танцев.
Цыган хорошо представлял, как встретит Ивана: неожиданно появится перед ним и положит передние лапы ему на плечи. И ничего, что хозяин вздрогнет от неожиданности, но потом… Потом он будет гладить голову, наклоняться так близко, что можно лизнуть его в щёку.
Как можно по-другому передать радость жизни и благодарность человеку, которому однажды доверил себя?
