Свет и Тень. Фанфикшн-роман. Часть III Глава 1

Предыдущая глава https://poembook.ru/poem/1812539-svet-i-ten-chast-II-glava-32

-----------------------------------------------------------------------------------------

 

– И что с ним такое? Неделю уже не жрёт ничего! – раздражённо бросил слуга, поставив на стол поднос с нетронутой едой.

 

    – Может, заболел? Ты спрашивал? А то довезём вместо посла труп, вот нас его величество похвалит! – закатил глаза кухарь.

 

    – Его спросишь, – вздохнул слуга, присаживаясь за стол, – Молчит целыми днями. Хоть бы позвал зачем... Сидит в своей каюте, читает что-то постоянно, что днём, что ночью. Такое впечатление, что он вообще никогда не спит. А позавчера? Такой шторм был, что капитан – и тот чуть не обделался, а этот и ухом не повёл. Так и просидел до самого конца за столом с книгой. То ли выдержка у него такая железная, то ли крыша от одиночества совсем съехала. 

 

    Дверь на корабельную кухню скрипнула, впустив помощника капитана. Тот быстро уловил суть беседы и включился в разговор.

 

    – А, вы вон о чём? – проговорил он, – Так господин посол у нас – путник. И если б не он, то мы с вами, господа хорошие, и в самом деле бы давно рыб кормили. Он так уже не один шторм отвёл. Понятное дело, что и бояться ему нечего. Он всегда знает, что будет.

 

    Кухарь со слугой переглянулись. К путникам они привыкли относиться со священным ужасом, но за почти два месяца пути ничего необычного не произошло. Кроме того, что посол постоянно сидел в каюте один, во всём остальном он вёл себя как обычные люди. Да и деталь одна была неясна:

 

    – А где ж его крыса? – сообразил вдруг слуга. – Я сколько раз убирался в его каюте, так никогда её не видел!

 

    – Вот чего не знаю, того не знаю, – покачал головой помощник, – Есть, наверное, прячет где-нибудь, чтоб не попортили.

 

    – Или ты так убираешься, – хохотнул кухарь, глядя на слугу, – Пыль по углам раскидал, а крысы тебе как шли, так и ехали. Разбежались по щелям – и ладно, мороки меньше.

 

    – Да ну тебя! – обиделся слуга, – Может, это ты у нас крыс не замечаешь, а то и в жаркое добавляешь, поэтому господин посол и от еды отказывается. А я их боюсь! Не заметить никак не мог. Нет у него крысы, честью говорю. Да пойдите сами посмотрите! 

 

    Кухарь отрицательно покачал головой.

 

    – Пойдёшь к нему! – разочарованно - любопытство-то заело! – сказал он, – Он и из каюты-то не выходит.

 

    – Почему? Он выходит, – удивил собеседников помощник, – Он каждую ночь на палубе мечами машет, в любую погоду. Тренируется. Да как! Засмотришься! Я на параде такое видел. Он к ребятам из команды обращался – пару ему в занятиях составить, так все отказались. 

 

    – Почему?

 

    – В штаны наложили, ясное дело, – усмехнулся помощник.

 

    – И ты? – поддел кухарь.

 

    – Да я-то особо и не вояка, – махнул тот рукой, совершенно не собираясь обижаться, – Стрелять - это да, умею. А меч, хоть и один, еле держу. Если только попугать того, кто не умеет, сгожусь. А такое увидевши, и правда сто раз подумаешь, стоит ли лезть на рожон... Ладно, поговорили хорошо, а теперь дайте мне пожрать, мастера поварёшки, – добавил помощник, присаживаясь за стол, – А то мне вахту сегодня стоять, я ещё поспать хочу.

 

                                                                                    * * *

 

    Альк и правда не хотел есть, как обычно, в моменты переживаний. А переживать стоило, потому что дурацкий иргемаджинский язык в голове у него никак не укладывался, а плавание, по словам капитана, уже подходило к концу. Не сегодня – завтра на горизонте покажется берег, путь к которому занял почти два месяца. И за эти два месяца он смог запомнить лишь несколько фраз, да ещё полсотни слов, которые ну никак не хотели складываться в предложения. Всё это здорово злило Алька, потому что он привык, что всему и всегда легко учится, а тут такая незадача. При таком уровне знания языка разговор вряд ли получится. Оставался, конечно, шанс, что у принимающей стороны найдутся свои толмачи. Но если ему так тяжело дался их язык, то напрашивается вывод: там ведь тоже могли сломать зубы о саврянский. Единственное, что радовало господина посла – это то, что миссия не тайная, а то бы вообще впору сойти с ума.

 

    Альк ехал в Иргемаджин с совершенно чётким и определённым заданием: позвать союзников на войну. 

 

    В последние три года нападения на Савринтарское тсарствие участились, причём откуда ждать беды, было порой совершенно непонятно. Враги приходили теперь то с севера, то с юга, то с востока, а иногда случались заварушки прямо внутри страны – там, где находились недовольные правлением Шареса (Честно говоря, Альк считал политику государя излишне мягкой, ибо народу ну никак не жилось без плетей и казней!). 

 

    Долгое время военные действия не продвигались вглубь страны, сосредотачиваясь в основном на побережьях и в приграничье, но за последний год войскам дважды пришлось выбивать врагов из крупных городов. При этом, похоже, враг каждый раз учитывал свои ошибки, и в каждое последующее нападение собирал всё больше сил и действовал хитрее, чем в предыдущее. Откуда у врагов берутся средства для войны, было совершенно непонятно, но агрессоры становились всё сильнее, а вот Савринтарское тсарствие война здорово обескровливала. Ежедневное содержание войска требовало немеряных затрат, а вот трудиться на земле, чтобы покрыть такие расходы стало практически некому. Да и людей погибло и продолжало погибать в стычках немало. Давно уже никто не спал спокойно. Нависшая угроза нового нападения ощущалась буквально в воздухе. Народ из приграничных городов и весок откочевал вглубь страны, а войска и ополчение находились в постоянной боевой готовности.

 

    Его величество Шарес Савринтарский, посоветовавшись со своими приближенными, в число которых Альк Хаскиль, естественно, входил, пришёл к выводу, что борются они не с причиной, а со следствием, и что такая война может затянуться и на сто лет, и не факт, что она закончится победой савринтарцев. Следовало вычислить, где находится мозговой центр вражеской армии, и ударить по нему.

 

    Тайная служба взялась за дело, и местонахождение пресловутого центра не сразу, но удалось-таки установить. Враги выбрали местом своей дислокации остров Пелигос, расположенный в семи днях морского пути от северного побережья Саврии. Тут же ждал и неприятный сюрприз: во главе войска стояла всё та же Виттора, тсарица-видунья, сестра его величества, непостижимым образом исчезнувшая из тюрьмы три года назад. Это, пожалуй, и объясняло многочисленность врагов. За столько лет давно уже было выяснено, что Виттора имеет на людей какое-то непонятное, но невероятно сильное влияние, заставляя их делать так, как она пожелает, даже находясь на расстоянии. И если отдельные, разобщенные войска ещё можно разбить, то объединенные её именем – ни за что в жизни. 

 

    Выдвигались предположения, что пока тсарица-видунья жива, об окончании войны можно и не мечтать.

 

    Плохо было то, что добраться до неё было не то что трудно, а практически невозможно, ибо собравшаяся под её знаменами рать насчитывала такое количество бойцов из разных стран, что нападать на это осиное гнездо силами всего лишь одного государства было глупо и лишено перспективы изначально. Это было бы практически самоубийством. Становилось всё яснее: тсарствию грозит гибель, если не попросить помощи со стороны.

 

    Обращаться к соседям не было никакого смысла. Степняки, к примеру, предпочитали не лезть не в своё дело, были слишком малочисленны, да к тому же, боялись моря, выйти в которое по-любому пришлось бы. Их следовало поблагодарить уже за то, что они не противились строительству кораблей на их побережье. С восточными соседями вообще было невозможно договориться, потому что они и сами давно точили зуб на Савринтарское тсарствие, а может, и заключили с Витторой тайный союз, хотя в открытую этого пока и не признавали. В итоге оставалось лишь одно: обратиться к Иргемаджину с просьбой о помощи.

 

    Это государство располагалось на большом острове (или маленьком материке), в двух месяцах пути к юго-востоку от побережья Ринтара. В государстве Иргемаджин воевали все, от мала до велика, невзирая ни на что: ни на политические убеждения, ни на религиозные настроения, ни на половую принадлежность. Там строили замечательные, независимые от погоды и ветров, быстроходные корабли, а армия считалась лучшей в мире. Договор о мире и сотрудничестве с этим государством подписывался раз в десять лет на протяжении трёх веков и без единой проволочки. Единственным минусом была значительная удаленность союзников друг от друга, хотя и территориальных споров в принципе возникнуть не могло.

 

    Сперва Его Величество собирался лично посетить Иргемаджин, но советник возразил:

 

    — Это будет неумно, – сказал он, – Оставлять государство без главы во время войны не следует, даже если эта миссия – наша единственная надежда. И это лишь во-первых. Второе, о чем не следует забывать – так это то, что изначально договор у Иргемаджина был с Саврией, а не с Ринтаром. Конечно, о внесённых в устройство нашего государства изменениях наши союзники осведомлены, но на мой взгляд будет логичнее, если делегацию возглавит кто-то другой, желательно – типичный саврянин, к примеру, господин Хаскиль.

 

    Тсарь взглянул на Алька.

 

    – Вы согласитесь быть нашим послом в Иргемаджине? – спросил он тоном, не терпящим возражений. Да и никаких причин возражать у Алька не было. 

 

    Не прошло и трёх дней, как небольшой корабль с дипломатическим флагом взял курс на юго-восток.

 

    ...Альк понял это не сразу, а когда понял, неожиданно для себя невероятно обрадовался. Получалось так, что мечта отца сбылась! И что было примечательнее всего – ужилась с его собственной мечтой. Стоило ли бодаться столько лет, если всё в итоге получилось так просто? Оказалось, можно быть и послом, и путником одновременно.

 

    Первые пару недель плавания Альк просто отдыхал: отсыпался, ел. Честно говоря, постоянные странствия, периодические стычки с врагом, вечное пребывание на глазах здорово надоели ему. Давно хотелось хоть ненадолго отвлечься от этого, просто побыть одному, что в море оказалось проще простого, особенно ночью, когда все спали. Тогда он выходил на палубу, пару лучин тренировался с мечами, чтобы не терять форму, а потом садился и просто смотрел на звезды и луну, если погода была ясная. Море шумело, тихо поскрипывали корабельные снасти, слегка овевал разгоряченное тело теплый южный ветер, а Альк смотрел в морскую даль и думал.

 

    Чаще всего его мысли занимала предстоящая миссия, а особенно – языковой барьер. Свободно владеющий обоими государственными языками своего тсарствия, он не представлял, как будет общаться с тамошним тсарём... нет, это тоже не так называется! Глава Иргемаджина зовётся иргем, и обращаться к нему следует "о, светлейший". Вот Сашиев язык, с ума от него можно сойти! Вместо букв какие-то витиеватые закорючки, да сколько их! Почти две сотни! А когда начинаешь читать, то иногда невозможно понять, где заканчивается одна и начинается другая. На каждое слово в саврянском языке приходится по пять-шесть иргемаджинских переводов, и попробуй разбери, что именно следует говорить в том или ином случае.

 

    Альк просил дать ему переводчика, но получил отказ: во всём тсарствии не нашлось ни единого специалиста: последний умер два года назад, новых не появилось. Пришлось учить язык самому по книгам, что без учителя оказалось весьма непросто. Но выбора особого не было. 

 

    ...Когда наползли сумерки, Альк захлопнул книгу. Продолжать забивать себе голову было совершенно бесполезно. Если два месяца стараний почти не дали результатов, то день-другой занятий ситуацию уже не исправит. Лучше пойти и позаниматься тем, что умеешь. А там, глядишь, и придумается что-нибудь действительно дельное. Возможно, в Иргемаджине есть толмачи. Взаимодействовали же они как-то с Саврией на протяжении веков! Хотя, судя по ситуации на его родине, неутешительные напрашиваются выводы... Что ж, остается полагаться на дар, который в жизни его не подводил. Да и... выучил же он, всё же, кое-что...

 

    Мечи со свистом взрезали воздух на радость восхищенным зрителям, припавшим к щелям дверей и окошкам. Пусть посмотрят, ему не жалко.

 

    Да, а вот как он будет разговаривать со светлейшим иргемом - уж лучше б никто не слышал... 

 

    Две лучины спустя, сидя на ящике с грузом, Альк, по сложившейся уже привычке, смотрел на звёзды и думал. Сегодня ни с того ни с сего вспомнились вдруг события более чем трёхлетней давности – то, что произошло спустя несколько дней после того, как он распрощался с Рыской в Чеговицах.

 

                                                                                         * * *

 

    ...Враги, воспользовавшись непогодой, подошли к берегу тихо и незаметно, да ещё и в такой час, когда беды ждёшь меньше всего: между волком и собакой, за пару лучин до рассвета в сгустившейся до предела тьме.

 

    – Подъём! К оружию! – прозвучало над лагерем.

 

    Альк запомнил, что вскочил тогда, ещё не соображая, что к чему. Встал, поспешно собрался, вооружился, а проснулся уже потом, потому что уснул лишь три лучины назад, вернее даже не уснул, а отключился, измученный за предыдущие недели тяжёлым предчувствием беды. 

 

    Стоило лишь взглянуть на вражеский флот, как стало ясно: предстоящая битва просто безнадежна для саврян. Их прибыло на побережье восемьсот человек

 

    У врага одних только кораблей было около двух сотен, а само вражеское войско, вооружённое до зубов, уже проворно взбиралось по скалам: из-за проливного дождя заметить вражеские корабли дозорные смогли лишь у самого берега. При таком количестве нападающих не только всем им конец – тут половина Саврии будет захвачена не позднее, чем через неделю, даже если спешно отправленный гонец успеет добраться до ближайшего форта.

 

    "Вот бы, как тогда, наводнение случилось", – подумал Альк как-то вскользь, уже попрощавшись с жизнью. 

 

Но наводнение не предвиделось даже близко, о нём можно было разве что помечтать. И ещё помолиться Хольге о спасении своей грешной души...

 

    Но вот как раз богиня-то и не пришла ему на ум, потому что взгляд вдруг упал на большой наклонный утёс, издавно именуемый Пальцем Сашия. Именно к его подножию и причалила основная масса вражеских кораблей.

 

    В облаках обозначился просвет, в который как раз попала заходящая луна – и озарила утёс красноватым светом, словно дав путнику подсказку.

 

    Утёс можно было обрушить, но с такой ничтожной вероятностью, что браться за такое не стоило и пытаться. Почти как тогда...

 

    Выбор был между смертью и... опять же, смертью. Альк понимал: если он такое сможет, как тогда смогла Рыска с его помощью, конец придёт не только его дару... Но если он не попытается, то погибнет не только он, и даже не только находящиеся здесь же брат и племянник. И не только всё войско.

 

    Если он не попытается, враги ворвутся в страну, а при таком их количестве последствия будут воистину ужасны.

 

    Стоя над обрывом под проливным дождём, путник видел перед собой уже даже не приближающихся врагов, а горящие города, погибающих мирных жителей, содрогающуюся в предсмертных судорогах родину, горячо любимую им, что бы он там ни говорил...

 

    И тогда он понял, почему именно рука провидения направила его сюда: в это дождливое, холодное раннее утро от него зависела судьба всей страны. И, наверное, по той же причине много лет назад боги простили его и помогли выжить.

 

    На раздумье времени уже не было, и он представил Рыску. Она сидела у дерева с закрытыми глазами. Была ночь, но он увидел её как днем, бледную до синевы и раненую. Но больше никто в целом свете не мог ему помочь... И он обратился к ней и её дару.

 

    Всё получилось так легко, словно ничего другого и быть не могло. Альк даже не почувствовал, как смог свернуть ворот, даже не увидел его. Просто под ногами вдруг загудело, и все ринулись прочь от берега. Кто-то крикнул:

 

    – Ложись!

 

    А потом упала оглушительная тишина...

 

    Следом раздался чудовищный треск, и огромный кусок скалы рухнул в море, подняв гигантские волны и мириады брызг. В такое просто невозможно было поверить!

 

    Те враги, что успели долезть до верха и не были смыты волной, а их, собственно, было немного, поняли, что им всё равно конец и кинулись сражаться. Их утихомирили быстро, легко и почти без потерь. Из восьми сотен саврян погибло всего тридцать человек. Но ещё даже не увидев, кто именно погиб, Альк уже знал, что его брат Эдгард окажется в этом числе. А вот племянник не пострадал.

 

    Вражеские корабли разметало в щепки, а море до самой следующей весны выбрасывало на берег трупы. На месте Пальца Сашия образовалась невероятно ровная и гладкая площадка, на которой было скользко как на льду. Создавалось впечатление, что утёс срезало огромным лезвием.

 

    Что было самым странным, с самим путником не случилось ровным счётом ничего: не пропал дар, не пошла носом кровь, он не потерял сознание, и даже голова у него не разболелась. Скорее всего, подумал Альк, за всё расплатилась Рыска, но и у неё, как подсказывал ему дар, всё в итоге обошлось.

 

    Ничего не случилось ни через лучину, ни через день, ни через неделю. В пору было думать, что ничего он и не сделал, что всё произошло само по себе, но во-первых, такого не могло быть, а во-вторых, пару месяцев спустя, когда у Алька сдохла крыса, он с немалым удивлением понял, что другая ему не нужна – то есть, вообще больше не нужна крыса, а значит, от Пристани он больше не зависит. Он правильно тогда догадался: теперь его "свечой" была Рыска. А он – ее "свечой", и в то же время оба были на равных. Неважно было, кто меняет дорогу, а кто одалживает свой дар. Всё получалось как нужно в любом случае, и расстояние между ними теперь не имело практически никакого значения.

 

---------------------------------------------------------------------------------

Следующая глава https://poembook.ru/poem/1816427-svet-i-ten-chast-III-glava-2