ПОСЛЕДНИЙ ПОЭТ ДЕРЕВНИ

 

Поэма-жизнеописание

выдающегося русского поэта,

Сергея Александровича ЕСЕНИНА

 

Пролог

 

Стихи сложить о том, как жил поэт –

Задания сложнее, в общем, нет.

За это бы Сергей мне дал под дых.

Отдушина, что нет его в живых.

 

Он был и есть России яркий свет,

Для душ необветшалых как цемент.

В стихах же, раз от раза неказистых,

Рассказ пойдёт о гении речистом.

 

Ведь жил такой поэт Мариенгоф.

Судачить о Сергее был готов.

Себя считал столпом, пиитом, гуру…

Затмить хотел Есенина фигуру.

 

Конечно, Анатолий был не глуп,

Но только на движенья в жизни скуп.

При жизни звёздный час пробил Сергея,

А он – до самой смерти тихо блеял.

 

1

 

Пришла пора о нём начать рассказ,

Ведь «тонкий клавесин» Сергей для нас.

В селе, что Константиново, родился,

Чудесной красотою мест пленился.

 

Родные были тоже не простыми,

Духовными. И к жизни не остыли.

Отец – писал стихи, а мама – пела.

И наш поэт попал под это дело.

 

Есенин пять годов в семье не жил.

Был бабушки воспитанник. Грустил.

Как будто сирота, судьбою битый,

Не знал пацан, что будет знаменитый.

 

В училище села он, как-то раз

Вторично проходил минувший класс.

Наставников Сергея злобил свист.

В итоге – взял и он похвальный лист.

 

Тетради проверял у шалопаев,

Мутузили за что. «В грязь закопаем!».

Уже тогда с отцом в конфликт вступил

За то, что сочинять стихи решил.

 

Женский идеал возник Сергея

После Сардановской Анны. Сеял

Часто он в лирические строчки

Бойко впечатленья дней и ночек.

 

С нею он встречался не однажды.

Страстной попираем Серж был жаждой.

Всё же, как друзья, они расстались.

Позже – Сардановская скончалась…

 

2

 

А дальше по судьбе была Москва!

Права и в чём-то, малость, не права.

Сошлись меньшевики с большевиками.

Сергей же брёл в печали кабаками.

 

Полтинник работяг в письмо спустился.

Есенина автограф там светился.

Сектантское письмо раздрай внедряло,

Сергея же в разряд вражин вписало.

 

Изряднову Анюту наш Серёжа

Тогда в Москве ценил, ютил. И что же?

Два раза обыск был в его квартире.

Сыскали только пыль властей проныры.

 

Творила ли Москва? Почти что нет…

Есенин не нашёл пиитов свет.

Анюта страсть раскинула к поэту.

В квартире прибиралась. От запретов

 

Серёжиных (нередко) грусть хранила.

Ребёнка в животе ему носила.

Но был не для семьи рождён счастливчик,

Есенин (хулиган, талант и живчик).

 

Анюта разродилась Юрой вскоре.

Есенин папой стал. Эмоций море…

Союз же скоротечным был и странным.

Папаша ветром скрылся ураганным.

 

Он с женщиной такой, эх, жил бы, жил…

Но нет – стихами бредил, говорил.

«Берёза» – первый стих московских лет.

В журнал «Мирок» попал тогда поэт.

 

Дела свои Сергей рубил с плеча.

Отважно рисковал. Творил, ворча.

Народный посещал он универ

Шанявского. Умом уж был не сер.

 

Так года полтора умнел Есенин.

Картины изучал, поэтов тени.

Стремился в Петроград, к поэту Блоку.

Готов, наверно, был к судьбы уроку.

 

3

 

Худющий Блок Сан-Саныч был сражён,

Увидев в Петрограде свежий тон.

Весною – к Городецкому от Блока.

От юноши с деревни много толка.

 

Писал стихи. Читал. Публиковался.

На встречал, вечерах он отмечался.

В редакциях сидел в очередях.

Конечно, раз от раза был и крах.

 

 

Есенина признают!!! Он – поэт

Такой, каких в миру десятка нет.

Серёжа «пьёт», кричит и дебоширит,

Но дар свой и задрочки ловко мирит.

 

4

 

Служить пора пришла Руси, отчизне.

Важнее есть ли что в мужчины жизни?

На воинский призыв, в Рязань, умчался.

Когда апрель пятнадцатого сдался…

 

До осени от службы отвертелся,

Расслабился немного. Не расселся...

Анюта же в Москве другого мужа

Увидела внутри, а не снаружи.

 

«Летопись» журнал. С Максимом Горьким

Знакомился. В полёте шёл высоко.

«Радуница», книга, свет узрела.

Действовал Сергей по жизни смело.

 

Ну, вот… Опять призыв. Служить царю!

Судьбина: «Я тебя, Сергей, храню».

Под пули жизни рок не заведёт,

Загашник-батальон ему оплот.

 

Всего-то – за царя не пел стихов.

В дворце же выступал, ведь был таков,

Что «Русь» стихотворение озвучил,

Как шапку пониманья нахлобучил.

 

Из золота часы императрицы

В награду получил. Повеселиться

Ломан захотел – отдал дешёвку.

Есенин бы прознал – схватил винтовку.

 

Когда большевики пройдоху взяли,

Часы куда-то быстренько пропали.

 

 

 

 

5

 

Знакомство с Рейх. Поход на Соловки.

Есенин попросил её руки.

Алёша Ганин – друг. Такое дело,

Что тело к Зинаиде захотело.

 

Несчастный Ганин в месте вологодском

Шафером предстал в местечке броском.

В Кирико-Улитовской церквушке

Есенин стали с Рейх как соль горбушке.

 

Страстей бутон заставил женихаться,

С мыслями прозрачными расстаться.

Ого! Как «хорошо». Пошли конфликты...

Хотела Зинаида блеск, софиты.

 

Серёжа ревновал её к любому.

Как с женой-красоткой по-другому?

Татьяна. Константин. Пошли детишки…

От творчества, как знать, велись излишки.

 

Начался тот раздор с Мариенгофа.

Кольца золотые бросить в штофу!

Актриса никакая, Зинаида.

Смазливой только лишь казалась с виду.

 

6

 

Андрюша Белый был Сергею друг.

Стихов его впитал Есенин звук.

Но дальше он пошёл его и Блока.

Цель его, как знать, легла высоко.

 

Вычитал Серёжа: «Клюев – первый!».

Сразу раскалились злостью нервы.

Распря Николая и Серёжи

Лишь на поэтичную похожа.

 

 

Блок – поэт огромный. Спору нет.

Только польский в нём генома свет.

О имперской жизни пел казисто,

Не совсем по-русски и не чисто.

 

Гоголя Сергей возвёл в ряды

Истинных талантов. Ерунды

Этот Николай писать не брался.

Томом сочинений Серж спасался.

 

 

 

А так… Они вились, имажинисты;

Несколько «орлов»-чтецов речистых.

Лавку на Большой открыть Никитской…

Книжки продавать от жизни склизкой.

 

Прут на выступлениях – мат и брань.

«Этот Шершеневич – просто срань!!!»

Как Есенин сам зашёл на сцену,

Публика снискала перемену.

 

Тут уж наш Серёжа матерился.

Зал от этих выпадов ярился.

Выезды Ч К. Друзей подстава.

Явка на суды. Опять облава!

Галя Бениславская поймалась.

Есениным вовсю очаровалась.

Подругой боевой Сергею стала,

В жгучих передрягах помогала.

 

7

 

Как-то восемь дней «сидел» Есенин.

Вышел. Для народа всё же ценен.

Стался для Цветаевой Марины.

Весь оголодал и сдулся сильно.

 

Рыжим бородой был наш поэт.

Линию генома бросил дед.

Пудрился и брился в лёгком бзике –

Рыжий не терпел на милом лике.

 

Серёжа падок был на человечность.

Душевность почиталась им и честность.

Терпеть не мог повтор и плагиат,

Когда в стихах людей идейный спад.

 

Есенин для театра «Пугачёва»

Ловко написал. То – было ново.

Только Мейерхольд не взялся ставить,

Чем сумел Серёжу больно ранить.

 

Главные стихи прошедших лет

(Все перечислять – задачи нет).

«Марфа…» кто «…посадница» явилась.

Дальше – «Русь», поэма, сочинилась.

 

Проза написалась – повесть «Яр».

«Пришествие» (поэмы), «Отчарь» - в дар.

И вдруг «Преображение» зажглась,

Поэма, да «Инония» вплелась.

 

Книги издавал… «Ключи Марии».

«Кобыльи корабли» в поэмном мире.

Сборники пошли трудов от лет.

«Телец». Чуть-чуть счастливей стал поэт –

 

В издательстве Берлинском был отмечен.

Славой и деньгами обеспечен.

 

8

 

С Зинаидой Райх союз окончен.

Вход обратный прочно заколочен.

Ух!!! Американка!? Танцовщица,

Жаждущая петь и веселиться,

 

Стала для Сергея той судьбою,

Как осенней павшею листвою.

Был готов поэт к приезду дивы,

Стал себя вести при ней красиво.

 

Средь поэтов русов-символистов

Взяли Айседору в аметисты.

Езениным звала она Сергея,

Нисколько перед оным не робея.

 

Душевным складом были так похожи,

Ну, разве что, Дункан постарше кожей.

Разрывом в восемнадцать жизни лет

Союз их обозначился. Поэт

Искал себе жену, почти что маму,

С приятными и тёплыми руками.

 

 

9

 

Открыт Аэрофлот! И в этот год

Есенин собираться стал в полёт.

Но, прежде, обвенчался с Айседорой

И двинулся через моря и горы.

 

Европа! Дом искусств Большой в Берлине.

Гадали, что молодчик им задвинет.

Смеялся и свистел во всю в три пальца.

Лихого показал им иностранца.

 

Читал стихи, как ропот в зале скис,

Посыпались хлопки, оваций бис.

Стихи задекламировал он так,

Как будто пережил какой-то факт.

 

Одно и то же мог стихотворенье

Забвенно повторять по вопрошенью.

В стихах Есенин жил. В них продолжался.

Словами, как писаки, не бросался.

 

Уж месяц с половиной жил в Берлине.

Случалось, «уплывал в вине на льдине».

Ревнивой оказалась Айседора:

Встревали недомолвки и раздоры.

 

Кутить хотела, властвовать, тем паче.

Смена впечатлений много значит.

Когда Есенин пьянствовал, влетела

Супруга и сервизы била смело.

 

Конечно, заплатить пришлось «актрисе»,

А также осознать, что дело в визе.

Но прежде, чем во Францию смотаться,

В Бельгию, Голландию – размяться.

 

Вначале же мигранты были, русы.

Встречались, с кем «трещать» о роли вкусов.

Во Франции, Италии, отметим,

Русов было мало. Пир не в цвете.

 

10

 

Конечно, США в их были списке.

Тамошних девиц глазами тискать.

Когда же разонравились высотки,

С негром выпивал вина и водки.

 

Есенина бесила Изадора

Ревностью, характером, задором.

В Нью-Йорке закатил скандал Серёжа.

Связали. Может, был он бит по роже.

 

«Жидами» обзывал и в люд плевался.

Потом же в добрых письмах извинялся.

 

11

 

Обратная дорога в русский свет.

К французам заглянул опять поэт.

И к выходу на сцену так надрался:

Стоял с бокалом, матом изъяснялся.

 

Хотели увести к чертям Серёжу,

Однако он не дал в грязюку рожей.

И зал опять сразил стихов шрапнелью,

Другою не горел Есенин целью.

 

Писал он на чужбине очень мало.

И то… лишь темой Родины пробрало.

Десяток сочинил стихотворений

От скучных и жидовских настроений.

 

Привёз с собой журналы, где он с нею.

И часто раскрывал как портупею.

«Исповедь…» в Париже «…хулигана»

В местном языке издали. Славно.

 

«Страной…» же «…негодяев» отчитался,

Не зря по заграницам Серж мотался.

Берлин томил «Стихами скандалиста»,

«Собранием стихов». Сработал чисто.

 

12

 

Москва! Беседы с Троцким. Тонны бед.

Угла же своего у Сержа нет.

Примерно год у Гали Бениславской

Он прожил, но без страсти и без ласки.

 

Рубинчик, Вольпин, Лившиц, ох, крутились.

Вокруг поэта звёздами светились.

Но Галя всё терпела и прощала.

Дела его в своих руках держала.

 

С Дункан союз порвал. Кутил и пил;

Скандалил, часто дрался. Было б сил.

Лежал в больницах, хоть не болен был.

Психушку беспрестанно Серж костил.

 

У Нади Вольпин сын потом родился.

Серёжа папой стал. Со счёта сбился…

 

13

 

А кто же стал вождём имажинизма?

Так он, Мариенгоф, гарант цинизма.

Есенин разорвал с ним дружбу лет.

Кружок их разломился как шербет.

 

Есенина повсюду «в клочья» рвали,

На руки поднимали, целовали.

Как деньги стали течь, долги раздал он.

А дальше – трёх творцов увидел Сталин.

 

Вместе, Пастернак и Маяковский,

Наш Сергей, пришли на чай отцовский.

Есенин с Маяковским состязался,

Но каждый при своём тогда остался.

 

Василий был, пацанчик, при поэте.

Следил, возил, кормил, готовил к «свету».

Затем – узнать Кавказ с его рельефом.

Серёжа был уж сыт московским блефом.

 

14

 

Батумская гостиница. Свобода.

Явилась «Анна Снегина» народу.

И как бы он ни дрался, ни дерзил

А планку от духовности подбил.

 

Дороги мимо похоти, жаль, нет.

Но выше стал, послав «чертям» привет.

 

15

 

С Галиной Бениславской мир порвал,

К Софьюшке Толстой он страсть питал.

Свадьба. Галя слёзы вытирала.

И тут Алёши Ганина не стало.

 

 

 

Тюремный двор. Щелчок. В затылок пулю…

Поэт крестьянский пал. Судьбины дуля.

Ворота Госиздат раскрыл поэту.

Собрание стихов! Ведь песни спеты.

 

«Чёрный человек» в наш мир явился!

Серёжа в потных думах всё ж не спился.

Драки и скандалы – роль такая.

Стихи писал, как в кровь перо макая.

16

 

В гостинице Серёжа, Англетер,

Почти не принимал поэтских мер.

За ним следили. Чувствовал Есенин,

Ходили Г П У повсюду тени.

 

И, всё ж, он в ней не пил четыре дня.

Открыли дверь. Лежит… Чертей кляня,

Смотрели на разгром, клочки, окурки.

Не стало, ведь не стало «божьей дудки»!!!

 

Своею написал он кровью стих,

Но не был в роковое время псих.

Повеситься не мог! Не мог он, братцы!

Наган носил, за жизнь хотел сражаться.

 

С работника У Г Р О какая правда?!

И акт составлен, выверен, как надо.

Висел на отопления трубе,

Серёжа наш, лучинушка в избе…

 

Какой там был осмотр?! Какая чушь!

Ремень, сдавивший шею, канул в глушь.

Украли? Увезли?! Иль потеряли?

Но правды здесь, увы, не отыскали…

 

Гостиницу беды в труху взорвали.

Зачем? Видать чего-то всё ж скрывали.

Поэта больше нет. Серёжа, милый!

Галина застрелилась на могиле.

 

Убили? Не убили? Правды нет.

Есенин погребён был как поэт.

Немало собралось людей с цветами…

Серёжа навсегда остался с нами!!!

 

Поэма была написана по материалам документальной книги «Сергей Есенин» Станислава и Сергея Куняевых из серии «ЖЗЛ» в шестом издании 2010 года выпуска.

 

[10 – 12.04.2016; в редакции от 26.11.2020 Вологда]