Свет и Тень. Часть II Глава 23

Предыдущая глава https://poembook.ru/poem/1812463-svet-i-ten-chast-II-glava-22

------------------------------------------------------------------------------------

 

С его отъезда из Чеговиц дождь не прекращался ни на щепку. Альк вымок до нитки, едва не загнал нетопыря, но остановиться так себе и не позволил, преодолев двухдневный перегон за сутки.

 

  То, что Дамира умерла, он почувствовал уже давно, и с горечью отметил, что ему практически всё равно. Не более чем чисто человеческая жалость слабо шевельнулась в его душе, тут же сменившись новым предчувствием, таким тяжёлым, что даже смерть маленького сына, которого он не то что не видел, а даже не знал о его скором появлении, отошла на второй план. Что толку рвать себе сердце, назад не повернёшь. А вот не явиться на похороны – это было бы бесчестьем с его стороны. Да и не в этом было дело, а в том самом предчувствии огромной беды. Похороны, безусловно, вещь ужасная. Но то, что должно было последовать за ними было ещё ужаснее, и это он осознал по дороге. Теперь нужно было торопиться в замок, и не только из-за похорон. 

 

   Он должен был повидаться с родными и понять, кому из них грозит смерть. А смерть в самом деле грозила, и, похоже даже не одному человеку, а как минимум двоим. Что к чему, он пока не понимал, нужно было быть ближе, и он торопился.

 

  К вечеру следующего дня, вымокший, усталый, замёрзший Альк ступил, наконец, под родной кров. И сразу понял, что случится, когда и с кем.

 

  Выслушав соболезнования от родных и посмотрев на покойных супругу и сына, уже умытых и уложенных в гробы, уточнив детали похорон и отдав слугам некоторые распоряжения, Альк поспешил отыскать своего старшего брата Эдгарда.

 

  Надо сказать, за прошедшие десять лет, с тех пор, как Альк вернулся домой живым и здоровым, братья почти не общались. Да и раньше, ещё до побега Алька из дома, они не были особенно близки, что и немудрено было при такой большой разнице в возрасте: Эдгард был на десять лет старше Алька, в детстве сильно задирал нос, не желая водиться с "мелким", а потом и детство прошло. Эдгард женился и уехал в восточную часть страны. Альк на следующий же год сбежал из дома. Когда наступила взрослая жизнь, общаться оказалось незачем и не о чем.

 

  И тем не менее, а может быть, как раз поэтому, Эдгард был единственным из семьи, кто не простил Альку его уход в Пристань.

 

  Многие, впрочем, подозревали, что Эдгард в тайне завидует младшему брату: и дар у него, и родители его больше всех любят, и родовой замок тоже почему-то полагается Альку после смерти родителей (завещание отца Эдгард видел своими глазами). Альк всё это тоже знал, и ему это льстило. Однако вслух ничего подобного никогда не говорилось, никто ни с кем не ссорился, и теперь, чувствуя большую, несоизмеримую с такими мелочами жизни беду, Альк решил в кои веки раз наступить на горло своей гордыне, благо, повод был достойный.

 

  Итак, Эдгарда Альк нашёл в кабинете отца: он беседовал с отцом, сидя у камина. Отец и брат поприветствовали Алька, тоже выразили соболезнования, и путник отметил: плевать они оба хотели и на Дамиру, и на ребёнка. Никому несчастная девушка здесь была не нужна, ни живая, ни мёртвая. И если ни мама, ни сестра никоим образом не выражали этого, стараясь быть милыми и дружелюбными, то отец невестку вообще не замечал. Хотя внучку полюбил. (Интересно, что бы он сказал, если бы узнал о ней правду?) Эдгард же попросту ни разу в глаза не видел жену брата.

 

  Альк вдруг подумал: а что за жизнь была у его покойной жены? Она жила в огромном замке, где кроме дочки у неё не было ни одного родного человека, целыми днями умирала от безделья. Как будто в клетке золотой... И столько лет! Она была тихой и кроткой, никогда ни с кем не спорила и ничего не просила, не предъявляла ему, своему мужу, никаких претензий и не ждала его ласки. Радовалась, когда приезжал и молча плакала, провожая. Она даже по имени его по началу назвать не могла – величала господином, пока он в довольно жесткой форме её не окоротил. Лишь однажды она очень настойчиво просила его поехать к её сестре, но это было продиктовано страхом предстоящих родов. Всё остальное время Альк её почти не слышал. В постель с ней он лёг всего несколько раз за почти семь лет так называемой совместной жизни...

 

  От такой "жизни" повеситься можно, подумал Альк. И это он ей такое устроил! Именно за это Хольга и покарала – не дала детей.

 

  Он горько усмехнулся... Богиня покарала его, а плохо снова было Дамире. Конечно, она всегда могла уйти, но ведь Альк прекрасно знал, что она этого не сделает, а выгнать было стыдно.

 

  И теперь было стыдно. Но эти угрызения совести обещали остаться уже до конца жизни.

 

  – Выпьешь? – спросил Алька отец, беря со стола бутылку.

 

  – Благодарю, не надо, мало ли, чего ты нальёшь? Мне сейчас не до сна, – как обычно, съязвил Альк.

 

  – Ты опять? – возмутился отец, – Я уже извинился сто раз!

 

  – Лучше бы один раз не делал, то, за что пришлось бы извиняться... Ладно, наливай, – разрешил Альк, присаживаясь в свободное кресло поближе к огню.

 

  – Ты хотя бы переоделся, что ли, – проговорил господин Хаскиль, покосившись на сына.

 

  – И так сойдёт, – махнул рукой тот.

 

  – Ещё заболеешь, как тогда.

 

  – Надо же, какой заботливый! – Альк усмехнулся и добавил. – Ничего со мной не будет, мне сейчас не до этого. Эдгард, я вообще-то, с тобой хотел поговорить.

 

  Брат удивлённо поднял брови.

 

  – О чём? – спросил он с неподдельным интересом. 

 

  Раньше они больше положенного не общались.

 

  – О той грамоте, что ты получил на днях и о том, куда ты направляешься. Я прошу тебя туда не ездить, – жёстко произнес Альк.

 

  Отец лишь вздохнул. Он уже всё знал; об этом они со старшим сыном и говорили.

 

  – Это почему ещё? – надменно спросил брат, до того похожий на Алька, словно они были близнецами.

 

  – Потому что тебя убьют на Северном побережье. И тебя, и твоего сына.

 

  Эдгард хмыкнул.

 

  – Так на то и война, чтобы ходить под смертью. Тем более речи о ней пока нет. Просто готовность войск.

 

  Альк на миг остекленил взгляд.

 

  – Война точно будет. И начнётся она именно там. На твою долю этой первой волны вполне хватит, – произнёс он, глядя брату в глаза, – Ты погибнешь, если поедешь. Девять из десяти.

 

  – Много ты понимаешь, – фыркнул брат, – Не верю я в твои предсказания и во всю вашу хрень! – изрёк он, – Придумали ерунду какую-то и балдеют от неё! Ещё и деньги с людей стригут! Моя бы воля, позакрывал бы ваши Пристани к Сашию.

 

  Понимая, что не добьётся ничего, Альк обратился к отцу:

 

  – Запрети ему! – он показал на брата рукой, и тот расхохотался.

 

  – Вам запретишь... – вздохнул отец, – Запретил уже раз... До сих пор расхлёбываю, – с горечью сказал он. – Нет уж, теперь сами думайте и разбирайтесь.

 

  – Его убьют, отец! – заорал Альк, – И в этом буду виноват я!

 

  – Ты и не только в этом виноват, – устало произнёс брат, откинувшись в кресле, – Ты как сбежал в свою Пристань, так у всей семьи до сих пор одни несчастья. Так что одной бедой больше, одной меньше – какая разница? Да и на каком основании я могу не явиться на сбор войск? Это ты у нас вольный наёмник, а я военнообязанный, тут без вариантов.

 

  – Давай я тебе руку сломаю! – зло бросил уже достаточно раздражённый Альк.

 

  – Попробуй! – Эдгард поднялся, встал напротив брата.

 

  – Запросто! – сверкнул глазами Альк, тоже поднявшись из своего кресла.

 

  – А ну, прекратите! Не хватало мне здесь ещё ваших разборок! – окоротил их отец, – В доме двое покойных, имейте уважение!

 

  Братья ещё немного посмотрели друг на друга – с ненавистью, с невысказанной злостью, с обидой или чувством превосходства, а потом Эдгард резко развернулся и направился к выходу.

 

  – Хотя бы сына с собой не бери! – безнадёжно крикнул Альк ему вслед.

 

  – Пошёл к Сашию, – буркнул брат и исчез за дверью.

 

  Альк вздохнул и сел обратно в кресло, чувствуя себя выжатым до капли. Он заранее точно знал, что брат его не послушает. Как и тогда, когда просил деда о помощи...

 

  И что теперь делать? Племянника уговаривать нет смысла, он подчинится отцу. Остаётся лишь безучастно смотреть, как оба они погибнут...

 

  Альк вдруг вскинул голову. Кое-что сделать всё же было можно.

 

  – Отец, я могу взять два меча из арсенала? – спросил Альк, не глядя на него.

 

  – А твои где? – удивился господин Хаскиль.

 

  – Сыну подарил, – гордо произнёс Альк.

 

  – Какому сыну? – вскинулся бывший посол.

 

  – А ты не знал? – с издёвкой спросил путник, надменно взглянув отцу в глаза, – Так у меня есть сын.

 

  – Откуда?!

 

  – От той девушки, которая ушла из-за тебя. Помнишь, тогда, в столице?.. Весчанка, ринтарская полукровка, – с удовольствием, смакуя подробности, сказал Альк, – Та, на которой я хотел жениться, – он сделал паузу, наслаждаясь удивлением и недоумением отца. – Она ушла, будучи уже беременной от меня. Родила его и вырастила. Одна, – подчеркнул он.

 

  Отец фыркнул, стараясь не показать своего замешательства.

 

  – Так может, ещё и не от тебя. Откуда ты знаешь-то? Ты хоть видел его?

 

  Альк тепло улыбнулся.

 

  – Видел, – кивнул он, – Я не сомневаюсь, что он мой. Она даже назвала его в мою честь.

 

  Господин Хаскиль нахмурил брови.

 

  – И знаешь что, отец? – продолжал путник, – Когда всё это закончится, я привезу их сюда, и мне безразлично, что ты думаешь по этому поводу, – он немного помолчал, наблюдая, как у отца вытягивается лицо. – И я на ней женюсь!

 

  – Тебе одного раза было мало? – устало спросил отец.

 

  – Тут другое, – со вздохом пояснил Альк, – Я её очень люблю, – во второй раз это слово произнести оказалось намного проще. – И она меня – тоже. Мы потеряли десять лет из-за тебя, – добавил он с нажимом. – И если ты снова вмешаешься...

 

  — Хоть светлый или чёрный? – перебил господин Хаскиль, поспешно отвернувшись к огню.

 

  – А какое это имеет значение? – Альк нахмурился, приготовившись встать на защиту своих любимых. Вот если б раньше так мог!

 

  Отец по-стариковски вздохнул.

 

  – Никакого, – проговорил он горестно, – Никакого... – повторил он тише, – Если ты признал его сыном, то тогда... я... мы будем рады. Только вот мама как же? – обернувшись, спросил он, – Она с ума сойдёт!

 

  – Она давно знает, – махнул рукой Альк, вызвав некоторое удивление со стороны отца. – А Рыска... моя... – он подумал щепку. – Моя невеста, – подобрал он слово, наиболее достойное для любимой, – Она теперь путница. Она редко будет здесь бывать, не волнуйся, – Альк поднялся, собираясь уйти. – Так можно взять мечи? – спросил он напоследок.

 

  Отец задумчиво кивнул и со вздохом начал.

 

  – Мы все совершаем ошибки, сын. И я тоже не исключение, – произнёс он когда-то невозможные для себя слова, что заставило Алька замереть, а затем обернуться. – А потом... за эти ошибки платим, – он посмотрел на сына. – В том, что сейчас происходит в твоей жизни, виноват я. Но я не хочу больше быть виноватым. – господин Хаскиль поднялся из кресла, подошёл к сыну, взял его за плечи, с улыбкой заглянул в глаза. – Ты у меня молодец. Настоящий мужчина, пусть и не такой, как я мечтал, другой, но настоящий. Достойный сын нашего рода. И поступки у тебя – достойные. Когда на небесных дорогах я встречусь с нашими предками, мне не будет стыдно смотреть им в глаза, ибо я воспитал хороших детей. И внуки у меня замечательные, – из левого глаза бывшего посла скатилась слеза. – А сейчас, мой сын, я хочу сделать то, что давно должен был: я благословляю тебя. На всё, что ты решил сделать. И знай: я не сомневаюсь в тебе. Я рад, что у тебя есть любимая и буду счастлив назвать её дочерью, – он помолчал. – И на то, что ты собираешься сейчас сделать – тоже благословляю. Ты ведь решил пойти с братом? Не смотря ни на что?

 

  – Да, – ошеломлённо и слегка рассеянно ответил Альк.

 

  – Тогда иди. Бери любые клинки, какие тебе нравятся – и иди. Постарайся, как сможешь, защитить родных. Я уверен, у тебя получится, как всегда, – отец на щепку обнял сына – и тут же отстранился, отвернувшись к камину. – Иди, – сдавленно добавил он.

 

  Альк развернулся, дошёл до двери, но вдруг снова остановился, оглядел мрачноватое помещение с книжными полками от пола до потолка и произнёс, не глядя на отца:

 

  – Пап, он светловолосый. Мой сын... И носит косы, как мы. Мать обучила его нашему языку. И всегда говорила ему, что он – саврянин, – и, не оборачиваясь, вышел из кабинета.

 

------------------------------------------------------------------------------

Следующая глава https://poembook.ru/poem/1812479-svet-i-ten-chast-II-glava-13