Шизофрения
Держу себя в себе так крепко,
что спать ложусь, утра дождавшись.
В окне под ливнем гнется ветка,
и, к подоконнику подкравшись,
моя рука сжимает кружку,
и в такт дрожит мерцанью неба,
и я слагаюсь в сумму бреда,
я сам себя беру на мушку.
Я пью давясь напиток гадкий,
и представляю, будто ты
заходишь в комнату украдкой
и ловишь взгляд моих пустых.
Не с тем ли, чтоб меня поздравить?
Не для того ль, чтоб хохотнуть?
И шелестит уж звуков гравий,
таких чужих - что не уснуть,
таких родных - что невозможно
не слышать их, не ждать, не пить.
И, раз уж петь - то пить безбожно,
чтоб заштормило пульса нить,
чтоб мысль обратилась в хаос,
предметы чтоб слились в одно;
всего лишь так... какая малость..
Какое глупое окно
вдруг на себя моё вниманье
всё той же веткой обратит;
там хлещет ливнем мирозданье,
что мне так любо (и претит).
А сзади - шелест слов ужасных,
которых я боюсь и жду.
Но мнится мне, что не напрасно
сегодня я попал в беду.
Так. Значит, пить. И я пою.
Не так, как раньше. А похлеще.
И превращаю пасть свою
в подобье волчьей. Рукоплещет
мне дождь, за каплей каплю сея,
не затихая ни на миг.
Лишь он один в меня поверил,
когда услышал этот крик.
Лишь он один мной восторгался,
и барабанил так впопад!
И только он со мной остался.
Так - обнаженный маскарад
(певцом на мало что похожим)
стыдится будних форм своих же,
и тем сильней казнит его же,
чем сей глашатай к ним поближе.
Уже не ближе. Так далёко.
И ужас слов твоих так мелок, скуд.
Что мне навет твой, что твой клёкот?
когда я без пяти минут
наследник идиотских башен,
снежком и жвачкой бью врага.
Но - клич мой лишь тому не страшен,
кто без доспех и сапога.
Не для тебя, не ради, не с тобой
я вою, пью и жду восхода,
и не твоей дурной судьбой
я усмехаюсь год от года.
Тебя придумать было неспроста,
не проще, чем съесть прорву соли.
От километра родилась верста
(как архаизм, не нужный боле).
Не кружка падает, не ветка за окном
стучится бестолково.
Не я пою. Стоит не дом.
Не ты сейчас в нем хмуришь брови.
Никто и никому не рукоплещет,
не ужасает, не поёт, не ждёт,
не падает и не идёт на зов.
И в башнях тех реальны только бреши,
присыпанные пылью слов.
Я представляю будто представляю
