Свет и Тень. Часть I Глава 27

Предыдущая глава https://poembook.ru/poem/1804793-svet-i-ten-chast-I-glava-26

-----------------------------------------------------------------------------------

 

…На утро Тамель, естественно, никуда не ушёл и довольно достоверно изобразил счастливого новобрачного, за что ему и был снова разрешён поцелуй, и опять Рыску чуть не вывернуло. Если б не при всех, и не удержалась бы, пожалуй. А как только праздник закончился, девушка поспешила уехать вместе с учителем и Жаром, объяснив это тем, что ей пора возвращаться на занятия и что её отпустили ненадолго, а в душе очень порадовавшись такому обстоятельству.      

 

  Проблема появилась полтора года спустя, когда в один из своих приездов Рыска узнала, что Тамель позволил себе отпустить её сыну леща — вообще-то, за дело: за самовольный уход из дома на весь день. Произошло это потому, что тётка Ульфина послала Тамеля на поиски мальчика, а он дважды вернулся ни с чем, за что и был обруган взволнованной женщиной. 

 

       Альк объявился только вечером, довольный донельзя — и холодный как лёд (было самое начало весны). Где и с кем он провёл весь день, мальчик не признался, и отчим в сердцах ему поддал.      

 

  Сын беззлобно, по факту, рассказал всё Рыске. Он не считал себя обиженным, и даже признал, что был наказан за дело, но Рыске на глаза упала чёрная пелена. Она вспомнила своего отчима и его оплеухи.      

 

  Тамель как раз чистил в коровнике навоз, когда Рыска вошла и сняла со стены пастуший кнут.     

 

   — Здравствуй, дорогой, — спокойно поздоровалась она.      

 

  — Здравствуй! — муж увидел её, заулыбался, бросился ей навстречу, а она наотмашь хлестнула его кнутом — куда попало, да так, что несчастный парень к стенке отлетел.    

 

   — За что? — чуть не плакал он щепку спустя.     

 

   — Проваливай в свою Саврию, — холодно объяснила ему Рыска, вложив в эти слова, казалось, всю свою ненависть и ко всем саврянам, и к отчиму, отравлявшему ей детство.      

 

  — Да за что? — всхлипнул непонимающий Тамель.      

 

  — Ты ударил моего сына, — спокойно, сделав ударение на слове «моего», объяснила она.     

 

   — Да ты знаешь, что он сделал?! — попытался оправдаться муж.      

 

  — Убил кого-то?      

 

  — Он на весь день из дома ушёл! Твоя тётка мне все мозги продолбила! — прорыдал Тамель.     

 

  — Проваливай, — повторила Рыска и ушла, не желая ничего больше слушать.     

 

  Её возмутил поступок мужа, да и Колаевы «ласки» были в памяти свежи. Можно было бы ещё понять, если б Тамель испугался за ребёнка, а то ведь просто устал от тётиных понуканий! Вообще, супруг всё больше напоминал девушке её отчима: такой же круглый, бесцветный, противный донельзя, вечно потный, соответственно пахнущий, бесхребетный, трусливый. Как он вообще в Пристань-то угодил? К тому же, Альк говорил, что в Саврии детей бить не принято — значит, муж ещё и традиции не уважает либо с головой у него непорядок. Ну и нашла себе пару, ничего не скажешь!      

 

  Представив Алька на его месте, Рыска лишь вздохнула... А что она знает об Альке? Они слишком мало общались, чтобы делать о нём какие-то выводы, по большинству, либо в условиях нервного напряжения, либо в постели. И всё. Каков он в быту, в обычной, повседневной жизни Рыска толком понять не успела. Разве что тогда, в Лосиных Ямах… С усмешкой вспомнила она щи из бобровой головы... И... уж если он тогда был таким капризным, когда она ничем была ему не обязана, то как бы он "воспитывал" её, стань она его женой? Правильно она ушла, жить с ним было бы невозможно… Да нет же, конечно, он был бы хорошим мужем и отцом. Теперь, спустя годы, она не только чувствовала это, но и понимала, исходя из приобретённого опыта. Он не мог быть другим. Его вырастили таким, именно для этого: чтобы прожил счастливую жизнь, неоднократно продолжил свой род, а то, что она видела в нём тогда было показным, как она сама сумела понять, — Альк вёл себя так, чтобы казаться хуже, и уж конечно никогда не стал бы издеваться над спутницей жизни. 

 

  Ну и повезло же его жене!      

 

  …Тамель опять не ушёл. Он ползал за Рыской на коленях все три дня, что она провела дома, умоляя разрешить ему остаться.  

 

  Честно говоря, она и не хотела, чтобы муж уходил. Ни любви, ни какого другого чувства к нему она так и не испытала, но следовало признать, что руки у него растут откуда надо, что он хорошо управляется по хозяйству, да и вообще, так или иначе, тётя и сын теперь дома не одни, пока её самой нет. В общем, как говорится, хреновый плетень, да за ним тише.      

 

  — Ладно, можешь остаться, — бросила Рыска мужу уже из седла, перед самым отъездом, — но ещё раз я узнаю, что ты тронул МОЕГО ребёнка, уже не кнутом приласкаю, а чем потяжелее. И тогда точно выгоню… хм, если идти сможешь. А не сможешь — закопаю, — она кивнула, холодно улыбнулась и уехала. Жизнь продолжалась.

 

 

 

      На нетопырихе Рыска пока не ездила (рано ей ещё было, не по статусу, да и сглазить можно ), и сдала её внаём одному из путников, но окружающие давно видели и знали, что за зверь у неё есть, окончательно уверившись, что папа-наставник начинает заранее экипировать дочь и что это он купил ей такого знатного скакуна, а потому — Рыске по-любому быть путницей.      

 

  Жар женился через год после Рыски на лоэнке по имени Селина, которая и Рыске-то сразу понравилась, а уж он сам и вовсе души в ней не чаял, называя «моя звездочка». Девушки быстро подружились, и Рыска стала ещё более частой гостьей в их доме. Через девять месяцев после свадьбы у Жара и Селины родился сын, а ещё через год — дочки-двойняшки. Жар продолжал служить в тсарской тайной службе и был абсолютно счастлив. Рыска очень радовалась за названого брата.      

 

  И Алька она однажды видела — прошлой зимой: припозднившись, он заночевал в Пристани.      

 

  Девушка случайно увидела его из окна, а потом всю ночь просидела на кровати, не зажигая свет и борясь с желанием отыскать его в крыле для наставников и заезжих путников, и одновременно ожидая, что он придёт к ней сам, вздрагивая от каждого шороха.    

 

  Но Альк не пришёл.      

 

  На рассвете, так и не уснув, Рыска побежала к комендантше общежития и напрямую спросила о нём, — Саший! Как будто, раньше нельзя было!..      

 

  — Так до свету ещё уехал, Рыся, — ответила едва проснувшаяся старушка, обладавшая невероятной памятью на людей.      

 

  — Он мне ничего не передавал? — тяжело дыша, допрашивала старуху девушка.    

 

  — Вроде нет…      

 

  — Где ночевал? — допытывалась Рыска.      

 

  — В пятьсот седьмой.      

 

  — Дайте ключ! Я сейчас принесу! — она протянула руку, не допуская даже мысли о возражениях.      

 

  ...Комната хранила следы Алька: Пахло богатым домом и чем-то неуловимым, что было только его, что, наверное, чувствовала только она. На столе догорала свеча: до последнего ждал, вся сгорела за ночь. Кружка с недопитым, холодным чаем стояла рядом. Постель была не смята — даже не ложился, похоже, как и она… На бархатной поверхности кресла осталось последнее послание от него — длинный белый волос. Рыска намотала его на палец, приложила к губам, закрыла глаза…      

 

  А ведь он её ждал…     

 

  А ведь он приезжал за ней в веску.      

 

  А ведь нашёл тогда, в общежитии, не смотря на то, что дар тут бессилен.      

 

  А ведь не прогонял тогда, в Саврии, просто был слегка не уверен… Нужно было только немного выждать!      

 

  А ведь лучше него никого нет!..      

 

  Рыска больше не плакала — ни разу со свадьбы, — не плакала и теперь. Глупо плакать, если сама прогнала и не додумалась прийти этой ночью. Он ведь гордый, сам на такое не способен.      

 

  И далось же ей это «люблю»? Может быть, ему такое недоступно, может, его обидели когда-то в связи с этим словом. А она не поняла, прицепилась к такой ерунде!.. Хотя в том, что Альк её любит, она никогда не сомневалась.      

 

  Рыска злилась на себя, но с тем, что хочет именно услышать это, ничего не могла поделать… Вот и результат: не услышит, а теперь и не увидит его больше.    

 

  Как же всё сложно в жизни!

 

  Тихо прикрыла она дверь, заперла на ключ, понуро побрела вниз… Как там говорила тётя? Простит? Может, как раз простил, потому и приехал? А она не поняла. Дура. Правильно он говорил — дура! Глупая девка. Упустила такую любовь! Или нет?... Сколько же вопросов кругом, и нет на них толком ответов, одни сомнения кругом да непонятки.      

 

  Рыска вздохнула... В одном у неё точно не было сомнений: ни с кем другим ничего подобного тому, что было с Альком, у неё уже не будет. Никогда. Она просто не допустит этого.

 

--------------------------------------------------------------------------------

Следующая глава https://poembook.ru/poem/1804813-svet-i-ten-chast-I-glava-28