Свет и Тень. Часть I Глава 11

Предыдущая глава https://poembook.ru/poem/1794144-svet-i-ten-chast-I-glava-10

---------------------------------------------------------------------------------

 

То ли сон это был, то ли бред... Альку снилась Ладея — девушка, с которой он познакомился на третьем году обучения. А сама она была уже на пятом...

 

То, что заставило их обратить внимание друг на друга, было не любовью и даже не дружбой, – скорее, молодые люди сплотились по национальному признаку: новая знакомая тоже была саврянкой. Альк так обрадовался, услышав из уст девушки привычную для себя речь, что проговорил с ней как-то всю ночь в тренировочном зале – ни о чём. С тех пор они стали общаться.



У Ладеи ситуация оказалась обратной Альковой: девушка родилась и выросла в семье рыбака, и была у своих родителей седьмой дочерью. Жило это большое семейство возле самой границы, на берегу Рыбки, с неё и кормилось.

 

Решение дочери пойти учиться в Пристань отец встретил большой радостью и одобрением, и из следующей своей поездки на ярмарку в Крокаш привёз не новые снасти для своего рыбацкого ремесла, а книги для дочери. А потом вся семья затянула пояса, а Ладея стала посещать молельню: отец заплатил мольцу, чтобы тот обучил девушку грамоте. Никто из родных даже ни разу не упрекнул её в том, что на неё уходит столько денег...

 

Когда пришло время для поступления, отец ночью самолично перевёз дочь через реку.

 

— Почему не хочешь учиться в Саврии? — только и спросил он её.

 

— Чтобы не передумать на полпути и не вернуться домой, — ответила она. А затем на миг обняла его и легче тени растворилась в темноте.

 

Больше домой она не вернулась — ни со щитом, ни на щите.

 

...Последняя их ночь запомнилась Альку на всю жизнь: после заката, Ладея, обычно такая властная и несгибаемая, вдруг пришла к нему в совсем другом обличии... От её обычного состояния не осталось и следа: в эту ночь она была для него просто напуганной девчонкой, которая хотела, чтоб её пожалели и поддержали.

 

— Мне страшно, Альк, я боюсь… — шептала она, прижимаясь к нему всем телом и дрожа.

 

На эту ночь было назначено последнее для неё испытание, после которого она становилась либо путницей… либо крысой. Но Альк думал не об этом: он думал о том, как после испытания первым делом — в качестве разрядки, разумеется! — уложит её в свою постель. Да и о чём ещё может думать молодой здоровый парень в тёмной комнате, наедине с дрожащей девушкой? До окончания обучения Ладея не соглашалась ни на что подобное ни под каким видом, но теперь-то она просто обязана была согласиться!

 

…Когда Ладея не вернулась из Зала Испытаний, Альку, прождавшему её до утра, показалось, что он умрёт от горя.

 

Дальше он помнил плохо: его словно оглушили. Внезапно пришло осознание: да, она была ему дорога, очень дорога! Вернуть бы всё назад — и он отговорил бы её, любым способом! Он приложил бы все возможные усилия, золотые горы бы пообещал, замуж бы позвал, учёбу бросил бы… Но было слишком поздно. И последняя ночь была потрачена на мысли о сущей ерунде…

 

— Значит, она была недостаточно хороша, раз община решила, что ей лучше быть «свечой», — звучал в сознании голос Крысолова.

 

Своему наставнику Альк доверял безоговорочно, и, наверное, только это его тогда и спасло... или как там это теперь следует расценивать?

 

А два года спустя и сам Альк оказался недостаточно хорош. И опять понял всё слишком поздно!.. Ему удалось спастись, да и вообще, жизнь сделала подарок, а он этого опять не понял… Опять — слишком поздно. А потому, напрашивался неутешительный вывод: третий к ряду случай, когда держишь счастье в руках и не понимаешь, что это именно счастье, когда так глупо упускаешь то, что уже по сути было твоим, не может быть случайностью: скорее, это показатель того, что ты законченный идиот.

 

* * *

 

Когда Альк очнулся, был поздний вечер, даже, скорее, ранняя ночь. В богато убраной комнате тсарил полумрак, рассеиваемый всего лишь одной свечой, горевшей на столе, а за столом, спиной к нему, сидела женщина, стройная, моложавая, с короткой, как у девушек, стрижкой, — только тот, кто точно знал, мог сказать, сколько ей на самом деле лет... Почувствовав его взгляд, женщина обернулась, и лицо её озарилось улыбкой.

 

— Сыночек! — выдохнула она и бросилась к нему, едва не опрокинув стул.

 

— Мама… — прошептал Альк щепку спустя уткнувшись в её плечо, ощутив родной запах, такой же, как много лет назад... И так же, как в детстве, ему захотелось заплакать, пожаловаться на горькую судьбу, точно зная, что его не осудят и помогут... Только теперь это было не по статусу, да и разучился он плакать и жаловаться, так давно разучился, что и сам уже забыл, как это.

 

— Какой ты стал! — восхищённо произнесла госпожа Хаскиль, отстранившись от сына и оглядев его. — Что произошло? Расскажи мне всё, — с улыбкой попросила она.

 

«Всё я никому не могу рассказать», — подумал Альк. А вслух спросил, словно бы не слышал:

 

— Долго я так?..

 

— Долго, — кивнула мать, погасив улыбку, — Больше недели. Я… да и все… жутко переволновались за тебя.

 

Альк вздохнул.

 

— И ты всё это время была здесь? — спросил он.

 

— А где ж я, по-твоему, должна была быть? На то я и твоя мать, — снова с улыбкой ответила она.

 

Он всегда ценил в ней это: не смотря ни на какие беды, она оставалась веселой, доброй, открытой и преисполненной долга, никогда не унывала, и это всегда придавало сил другим. Вот и сейчас она даже не собирается проливать слёзы о прошедшем: она радуется тому, что есть — тому, что просто видит сына живым!

 

И, наверное, поэтому Альк без всякого стеснения произнёс:

 

— Прости, что мы столько лет не виделись.

 

Она, всё с той же улыбкой, лишь покачала головой и отвела с его лба прядь волос.

 

— Простить — за что? — спросила она. — За то, что не остался навсегда ребёнком? За то, что вырос?

 

— Нет, но... меня семь лет не было. Я мог бы тебе написать… — пожал плечами Альк, на миг отведя взгляд.

 

— Значит, были другие, более важные дела, — снова возразила мать.

 

— Ну зачем ты меня оправдываешь? — вздохнул Альк. — Лучше б поругала!

 

— Уверена, ты и сам себя поругал, вдоль и поперёк. Ну и будет с тебя, — госпожа Хаскиль вновь улыбнулась и поцеловала сына.

 

Они помолчали. Альк прислушался к себе. Ничего не было, только слабость и пустота; если попытаться сейчас подняться с кровати, — упадёшь неминуемо.

 

Он посмотрел на мать. Постарела… Дед был прав, как и всегда: постарела, да не на пять лет, а на все пятнадцать. Или ещё больше...

 

— Ты так плакала перед тем, как я ушёл, — уронил он.

 

Мать пожала плечами.

 

— Кто угодно плакал бы на моём месте, — сказала она уверенно. — Так у всех… Когда дети взрослеют, когда начинаешь это понимать, становится по началу либо грустно, либо страшно, либо завидно. Но главное, чтобы не было стыдно, — впрочем, будут свои, поймешь... Но с тех пор прошло много лет. Я столько думала о тебе… — мать нахмурилась. — В конце концов я поняла: ты бы ушёл все равно. И Пристань тут совершенно ни при чём. Тебе просто нужно было искать свою дорогу, вот и всё, — она отёрла некстати набежавшие слёзы и на щепку отвернулась.

 

— Я ведь её так и не нашёл, дорогу эту, — вздохнул Альк.

 

Мать опять улыбнулась.

 

— Ещё найдёшь. Ты молод. И я в тебя верю, — кивнула она. — Но ты даже не представляешь, как я рада, что ты жив! — она снова обняла своего повзрослевшего сына.

 

— Я рад так же, как ты, — Альк обнял мать в ответ, на миг закрыв глаза.

 

— А о той девушке ты мне расскажешь? — напрямую спросила госпожа Хаскиль, отстранившись и посмотрев в глаза сына.

 

Взгляд его на миг затуманился, сердце забилось чаще... Слишком больно ещё было говорить о потере, да и мать расстраивать Альк не хотел.

 

— Уже наболтали? — попытался отшутиться он.

 

— Что значит — наболтали? Вообще-то, я здесь хозяйка, мне всё положено знать, – напомнила она. – Ну так как? Ты расскажешь?

 

Альк вяло пожал плечами.

 

— Как-нибудь потом, — ответил он. — Сейчас лучше поесть...

 

Мать понимающе кивнула.

 

— Да, ты прав, — согласилась она. — Поесть нужно, а то ты совсем исхудал. А потом ванну принять и ещё поспать. Согласен?

 

— Согласен, — со всей возможной для его беспомощного состояния бодростью ответил Альк.

 

— Ну тогда пойду тебе чего-нибудь принесу и распоряжусь, чтобы тебе приготовили ванну, а там посмотрим, — сказала госпожа Хаскиль, и, продолжая улыбаться, потрепала сына по щеке и, поднявшись с кровати, на которую присела во время разговора, направилась к двери.

 

Выйдя в коридор, она покачала головой. Улыбка вмиг сбежала с её лица. Переживала она намного больше, чем говорила...

 

Как и отец, она любила Алька сильнее остальных своих детей, хотя никогда бы в этом не призналась. Да и неудивительно, сплошь и рядом такие примеры: дети, за которых сильнее переживаешь, всегда на порядок любимее спокойных и послушных.

 

По Альку она выплакала море слёз и даже собиралась лично поехать в Ринтар, прошерстить там все Пристани, но найти сына и вернуть его домой... Не сразу до неё дошло, что это будет выглядеть странно и глупо: за здоровым парнем приехала мамочка! Позор!

 

Теперь всё, казалось бы, наконец-то было хорошо: Альк вернулся живым оттуда, откуда редко кто возвращается, тяжёлая хворь не убила его, и по всему видать, что он пошёл на поправку, — все проблемы как будто бы решены! Но возникла новая проблема, и она не уступает всем остальным...

 

Когда знаешь человека с рождения, а особенно, если ещё и выносишь его под сердцем, когда следишь за первым его шагом, первым словом, первым выводом, первым поступком, то всегда знаешь, всерьёз ли он обеспокоен. Это не изменит даже долгая разлука, ибо в основе своей люди не меняются, какой бы срок ни прошёл. И потому сейчас мать понимала: её сын обеспокоен всерьёз из-за той девушки, о которой не хочет говорить. И никакого дара не нужно, чтобы это понять, — достаточно простого жизненного опыта и материнского инстинкта.

 

И снова — «если бы…»

 

Если бы мать была дома, когда Альк вернулся; если бы приехала хоть на день раньше… Или если бы Альк всё ей рассказал — она свернула бы горы для него, — на это все матери способны, легко и с удовольствием решая неразрешимые проблемы своих детей!

 

Если бы она только знала!..

 

Но она не знала, и в силу этого обстоятельства ничем не могла помочь... И, наверное, поэтому её сын и несостоявшаяся невестка с этого перекрёстка пошли разными дорогами. Невероятно, немыслимо разными.

 

----------------------------------------------------------------------------------

Следующая глава https://poembook.ru/poem/1794775-svet-i-ten-chast-I-glava-12