Прощание с портвейном
Портвейн, мой друг, ну, что ж, привет.
Какая память обо мне тебя тревожит?
Не той ли улицей мы, будучи моложе,
целуясь часто, шли в кювет?
Ты помнишь, как я ухмылялся утром,
когда лицо разбитое встречал
в разбитом зеркале? Как я молчал,
когда ты исчезал куда-то почему-то?
Ты возвращался, часто невпопад,
бодря меня одним лишь силуэтом чаши.
Ты звал меня, и встреча наша
несла наш общий аромат
туда, где нам, казалось бы, не место,
где нрав наш не по вкусу всем.
Оскал с зевотой размешав затем,
мы подтверждали нашу неуместность.
Как то всё пусто было, как наивно.
Мы были зря. А что не зря.
Была меж тем то наша первая заря,
своей невечностью томима.
Был полдень. Всяк тебя оставил.
Всяк предал, разлюбил и осмеял.
Но ты меня по-прежнему пленял
бордовым взглядом. Я картавил,
я заливался смехом, бредил, выл,
когда тебя попрали так буднично.
Но иногда, в игре приличий,
я делал вид, будто тебя забыл.
Проигрывал при этом постоянно,
лишь вспоминал тот вкус любимых губ,
и становился как оживший труп,
что в мир чужой карабкается спьяну.
Склонялся вечер над той лавкой шумной,
мой интерес к пейзажу утихал,
все реже скалился, все чаще я зевал,
давясь улыбкой полоумной.
В тебе ли дело? Нет, вовсе не в тебе.
Все дело в сдержанности слов и смыслов.
Глубокой ночью, только кажущейся быстрой,
я ухожу, затем срываюсь в бег
куда-то в лес, в болото, в дым
незнамо как, зачем, притом бездарно,
туда, где нет следов людей подавно,
из-за которых я с тобою был.
Поэтому прощай и ты, зазноба.
Не навсегда. Я поблуждаю и назад.
Даст бог, увижу твой бордовый взгляд,
и мы пройдемся улицей той снова
