Русь утренняя. Глава девятая

РУСЬ УТРЕННЯЯ

 

Эпическая поэма

 

Глава девятая

 

Тропинки слухов. Миссионеры от магометан,

католиков, иудеев. Мудрец из Византии.

О трёх предисловиях. Перстень гостя. Высокий совет.

Соглядатаи Владимира. Их отчёт князю.

Взятие Корсуни. Ультиматум. Потеря зрения.

Корабль из Царьграда.

 

 

Везде тропинки слухов пролегли,

Что князь уходит от отцовой веры.

И сразу изо всех концов земли

Пошли к нему толпой миссионеры.

 

«Ты мудрый и смышлёный человек, —

Болгары камские ему сказали. —

Но частливо и радостно свой век

В язычестве ты проживёшь едва ли.

 

Ты должен истинного бога знать,

А вы привыкли идолам молиться.

Лишь Магомет способен счастье дать,

Но надо по закону жить стремиться».

 

«А в чём же ваша вера и закон?» —

«Мы верим в бога, то есть в Магомета.

Творите обрезанье, учит он.

Вина не пейте до скончанья света.

 

Свининой гадкой не поганьте рот.

Бегите нечестивых мыслей разных.

И если в Магомете кто помрёт,

По семьдесят получит жён прекрасных».

 

«По семьдесят! — подумал князь, смеясь. —

Пить не вино, а воду из колодца!

Вся эта сказка, право, не про нас.

Всё это на Руси не приживётся».

 

Затем пришли к владыке немцы. Он

Их выслушал внимательно. «Католик

Один способен соблюдать закон.

Один способен соблюдать. И только». —

 

«А в чём же он?» — «В пощенье, — говорят. —

Постись по мере сил. А не постишься,

И пей, и ешь. И счастлив будь и рад,

Но всё во славу Божью». — «Хитрость лисья, —

 

Подумал князь и проводил домой

Католиков, то евших, то не евших.

Потом жидов он пригласил, толпой

В столицу из Хазарии пришедших.

 

«Мы сыновья далёких тех отцов,

Которые распяли самозванца.

Наш бог избавлен от хвастливых слов.

На трёх богов не может разделяться». —

 

«А родина где?» — «Иерусалим». —

«Там и живёте?» — «Нет, по белу свету

Разбросаны мы божеством своим». —

«За что же бог придумал кару эту?» —

 

«За жизнь отцов греховных». — «Что же вы

Хотите, чтоб и мы греховно жили?» —

И ниже в поле скошенной травы

Хазары из светлицы уходили.

 

Потом пришёл мудрец от христиан.

Он рассказал Владимиру, в чём веры

Отличны меж собой. Глубок и прям

Был разговор посланника. Без меры,

 

С какой-то небывалой полнотой,

Он вызывал доверие владыки.

«Вот это правды путь, — он думал. — Мой.

Еще мне не знакомый, но великий».

 

Он с каждым новым словом мудреца

Ловил себя на том, что с ним согласен.

Посланцев понял он не до конца.

Теперь в понятьях точен был и ясен.

 

«Ты вот что расскажи, святой отец.

За что Христа распяли иудеи.

Как он воскрес. И кто он, наконец,

С любовью непонятною своею».

 

Рассказывал уже, наверно, с час

Миссионер далёкой Византии.

И наш герой его хотя бы раз

Прервал в раздумье. Истины такие

 

Нежданно раскрывались перед ним,

Что не хватало слов. И мы, читатель,

С Владимиром согласно помолчим

И только об одном напомним кстати,

 

Что многое, о чём повествовал

Мудрец из Византии (вспоминайте)

В трёх предисловиях я рассказал

(Поди, не вспомнили? — перечитайте).

 

Я не хочу вас, право, обвинить

При чтенье в невнимании вальяжном,

Но так легко нам каждому забыть

О чём-нибудь, подчас довольно важном.

 

Недаром же в своей шальной судьбе,

Придумав складно золотые были,

Мы на сто лет забыли о себе

И на сто лет о Господе забыли!..

 

Князь перстень византийца увидал:

Идут направо в рай, а те, налево,

Наверно, в ад. И тихо князь сказал:

«Достойны слёз идущие во чрево

 

Ужасной смерти, но достойны благ,

Какие только есть на белом свете,

Идущие направо. Каждый шаг

Тех, правых, и завиден и бессмертен».

 

«Так, значит, ты не хочешь в ад попасть?» —

«Да нет уж, не хочу». — «Тогда совет мой —

Крестись — отдай себя в Христову власть.

Иди дорогой светлой и бессмертной».

 

«Креститься буду. Но не сразу. Нет.

Дела исполню, должные при этом».

Он созывает княжеский совет

И произносит речь перед советом.

 

Он говорит, что люди разных вер

К нему приходят, Бога прославляют,

Своей, понятно, веры, ну а сверх

Ему принять их веру предлагают.

 

Совет недаром был высоким. Он

Сказал разумно: «Княже, всякий знает,

Что в мире неизменный есть закон —

Кулик всегда своё болото хвалит.

 

Пошли своих в далёкие края,

Пускай посмотрят всё и всё проверят,

Вот и оценка вызреет твоя,

И остановишься на лучшей вере».

 

Так он и сделал. И уже назад

Владыки возвращаются посланцы.

О всех не очень лестно говорят,

Смывают неестественные глянцы.

 

Но вера византийская на них

Произвела такое впечатленье,

Что соглядатаи в речах своих

Не в силах приуменьшить восхищенье.

 

«Какие храмы там! Какой простор!

Какие изумительные службы!

А запоёт с церковной выси хор,

Ему, поверь, и ангелы не чужды.

 

Что наша жизнь! — сражения и кровь.

А там, у христиан, другое дело.

К любому уваженье и любовь,

И с верой так дела вершат умело.

 

У нас то бунт удельный, то раздор,

И никакого общего деянья.

А там как будто этот самый хор

Пронизывает общей жизни зданье.

 

Вот нам бы в эту веру, милый князь!

Языческие драки надоели.

И мало проку, сглупу возгордясь,

Жизнь доживать без благородной цели».

 

«Признаюсь, други. И моя душа

Ужалена Христом, как сладким жалом.

Была бы вера их не хороша,

Душа бы к ней так нежно не лежала».

 

Тут неожиданно случился путь

Владимиру с дружиною на Корсунь.

Он византийским был. Но в том и суть,

Чтоб юг Руси держать единой горстью.

 

Князь без труда приморский город взял

И выслал в Цареград гонцов с посланьем:

«У вас, цари, сестра, как я слыхал,

Невиданной красы. С таким приданым

 

Я в жёны Анну с радостью возьму.

А не уважите — в столицу вашу

Приидётся мне нагрянуть самому

И на руинах выпить тризны чашу».

 

Склонили к свадьбе умную сестру

Владыки-братья. «Но, по крайней мере,

Им сообщите в нашей им манере:

Я лишь тогда придусь там ко двору,

Когда их царь в Хистовой будет вере».

 

Владимир в миг с гонцом посланье шлёт

«Мила мне ваша вера и желанна.

Крещусь — еще и солнце не зайдёт.

Скорей пусть приплывает в Корсунь Анна».

 

Но вышло так, что слово не сдержал

В тот день Владимир. Может, русской ленью

Всё объясняется. Но потерял

Он в ту же ночь своё орлинье зренье.

 

Невеста о несчастье узнаёт

И требует немедленно креститься:

«Крестись — и зрение Христос вернёт.

Весь путь мы будем за тебя молиться».

 

И князь подумал: «Сбудутся слова

Царицыны — вернейшая примета,

Что Бог — Христос, что это не молва,

А разум, сила и созданье света».

 

И в это время византийский флаг

Уже украсил корсуньскую пристань.

И в жизни ничего не жаждал так

Великий князь, как встречи этой быстрой.

 

5.09.16 г.,

Отдание праздника Успения

Пресвятой Богородицы