Краб
Это воспоминание преследовало его всю жизнь!
Каменистая тропинка бежала мимо рыбоконсервного завода, обустроенного во вставшем на вечную стоянку на мелководье океанском лайнере. К высокому борту корабля вели сколоченные из толстых кедровых досок мостки. В обшивке судна - большое прямоугольное отверстие, вырезанное автогеном, в котором были смонтированы ворота с калиткой для прохода работников.
Сразу за рыбоконсервным заводом начинались причалы рыболовецкой бригады. Первые сейнеры уже вернулись с ночного лова. Матросы таскали по трапу ящики с камбалой, морским окунем, селёдкой, навагой.
Три закадычных друга - Витя, Коля и Вениамин ни свет ни заря уже на причале.
- Дяденька, а крабы есть? - безо всяких предисловий поставил вопрос ребром Витька.
Дяденька, широкоплечий и мускулистый двадцатилетний матрос, с красными от бессонной ночи глазами, подравнял ногой ящик с рыбой.
- Брысь, огольцы! – и побежал по трапу назад, на палубу сейнера.
Не сказал "нет". Ребята-то знали, что это уже доброе предзнаменование. Скромненько встали в сторонке у края причала. Потупили глазки. Вроде как задумались о чём-то своём, о пацанском.
Большой решётчатый ящик с полутора десятками крабов «дяденька» принёс на пирс вдвоём с другим матросом.
- Выбирайте, по одному.
Крабы в небольших количествах попадаются в сети при тралении камбалы, это как бы побочный продукт рыбного промысла. Не каждый сейнер приходит хотя бы с несколькими крабами, но им повезло. Больше, чем по одному, и не надо было. Больше разве унесёшь?
Выбрав по приглянувшемуся крабу, друзья, ухватив их за лапы, потащили добычу волоком сначала по пирсу, потом по земле.
Их пути-дорожки разошлись на главной улице посёлка. Коля свернул в свой переулок. Вениамин повернул направо. А Витька никуда не свернул и не повернул. Он уже пришёл домой.
Мама, разведя руками, ахнула, когда, перевалив краба через порожек, сын затащил в коридор десятиногого ракообразного.
- Придётся тебе ещё раз сходить к морю, раз уж ты такой добытчик. Вот, возьми ведро и принеси воды. Полное не набирай, хватит половины.
От самого берега малец тащил, изгибаясь от тяжести, большое ведро из оцинкованного железа с морской водой. Вода весело плескалась о стенки и ухала, когда он ставил ведро на землю, чтобы передохнуть. Это была почти такая же приятная тяжесть, такая же приятная ноша, как и та, память о которой уже полчаса хранили мышцы рук.
В этом приморском посёлке существовало поверье: печень краба - смертельно ядовита. Витькина мама, надо думать, не ведала о таких тонкостях. Он не помнил такого, чтобы перед тем, как варить, она удаляла из краба печень. Может быть, и ядовитая, но, видимо, не настолько, чтобы расстроить железные желудки голодных пацанов. А может быть, это всего лишь один из рыбацких предрассудков. Откуда они берутся эти рыбацкие прибамбасы? Вот и у только что пойманной скумбрии надо немедленно отрезать голову, жабры у неё, видите ли, ядовитые.
Мама уложила краба в ведро с морской водой, подвернув ему лапки вокруг панциря, и поставила посудину на красную от жара чугунную печку. Вода быстро закипела. Краб из чёрно-зелёного превратился в огненно-малинового.
Когда отец пришёл на обед, краб, уже поостывший, лежал на столе. Мама, папа, Витька и два его младшеньких братика оторвали себе по лапке. Распоров ножом оболочку и разогнув руками её края, они доставали из середины длинные в тонкой красной шкурке куски нежного мяса и, обильно смачивая их накопившейся во рту за время этого священнодействия слюной, ели, выплёвывая тонкие не то косточки, не то чешуйки.
Из каждой такой лапки получилось бы, наверное, не менее трёх баночек крабов. Так что, съев по лапке, каждый почувствовал, как приятная сытость разлилась по телу. Стакан компота из сухофруктов для каждого - достойное завершение трапезы. Братья перекрестили бы рот, если бы верили в Бога. Но в этой семье в Бога не верили. Все просто удовлетворённо откинулись на спинки сплетённых из лозы стульев.
