Император династии Цин у солнечных часов в Запретном городе
Здесь солнце так безжалостно горит,
что затрудняет ход китайской свиты.
И нервно развязав пространный свиток
твой секретарь уведомил, что
войны
теперь не кстати.
Ты уже старик,
который до пяти считая волны,
сбивается на третьей. И драконы,
уже не тешат глаз. Их прежний рык,
по чьим-то убеждениям, стал комом
в твоём дрожащем горле.
Старый дух
беснуется от молодости.
Младших
потомков презирая, ты как мальчик
притронувшись к ним думаешь, с обидой,
что дай мне бог на молодость подуть -
смести её, не ведая событий
всех будущих времён.
И вдруг на карте
небрежно пишешь перечень всех дум
о скорой каре.
И назначая первое число,
как некий старт трагического действа,
ты признаёшь, что твой осадок детства
так горек, что не может дать спокойно
существовать. И ты кричишь: "В чей сон,
мои пророки, явится покойник -
тот и умрёт? И в муках, и в слезах-то?" -
и только стержень солнечных часов
предсказывает смерть на послезавтра.
