Он

Он брёл, от разговорчивости бледен,

Туда, где сосны выстроились в ряд,

Кромсающий туман.

 

И в сизом небе

Отныне звёзд, которые горят

Седым огнём, осталось так же мало,

Как тёплых рук, встречающих солдат

С фронтов войны, направленной, как жало,

В биенье сердце.

 

Он молодцеват,

Подтянут, твёрд, не взят голодомором,

Заточен, груб, как старая кора,

Тяжёл, как меч и поступь Святогора,

Но даже он устал.

 

Позавчера

Опять шёл дождь, и тучи били в бубен,

Стонал асфальт под толпами людей.

Он брёл в закат в растерянности судей,

На казни посылающих за тень

Ошибки, тень безумства, тень свободы.

Давила жизнь на плечи ртутью, как

Шершавый крест.

 

Изгои не бесплодны,

А значит Дарвин - попросту дурак.

 

Сосна милее исповеди в церкви.

Древесный сок - не воск, но он течёт

Под властью притяжения. И черти

Бегут от солнца, ибо горячо.

И рваных жил ослабленные струны

На букву "ж" натягивает он,

Дописывая "изнь". Эх, знал бы руны...

 

Хвала глупцам со спущенным курком

И дулом, установленным напротив

Потухших глаз, завидующих тем,

Кто сделал этот шаг. И не заботит

Теперь их грусть и холод деревень.

 

Он брёл, мечтая вырваться из сети

Пустых дорог, ведущих в никуда,

И, встретив войско, видел лишь, как дети

Несут свои останки в города.

Он не дошёл ни засветло, ни за ночь.

Исчез в лесу - теперь не постареть.

 

И, если знаешь день, когда отчалишь,

Успей проститься с пристанью своей.