Но почему...

Душа моя не чувствует тепла,

И слов твоих живительных не помнит.

Палила боль её — и не сожгла

Светлейший храм, золой укрытый сонной...

Предстал ты сиротою, тихий, скромный,

Лукавя: жизнь — во тьме каменоломни...

Увы, не высечь пламя из камней

Души холодной и пустой твоей.

Моя лишь грела ласкою влюблённой.

Бальзам надежды, что мечты глупей,

Узнать не дал ей на земле огромной:

Зверей страшнее игры у людей.

 

...Всё было: дни медовых поцелуев,

Слова ясней прозрачных ледников,

И нежность рук, что до сих пор волнует

Души разбитой мой молитвослов...

Теперь что тронет грудь мою пустую?

Тепло и ласку рук забыть могу я?

Дни наши золотые отблистали.

Отвергла мир я — ведь душа летала

Не от любви и нежности твоей!

Мне сердце ложь твоя лишь согревала!..

Зверей страшнее игры у людей.

 

Не заживут вовеки эти раны.

В пустыне ночи, горькой от тоски,

Был призрачен и тих мираж обмана.

О горе поцелуев воровских!..

Ложь родниковых слов, и холод странный

Вчера горячих слёз, и хлад тумана

Как серый дождик сеется сквозь сито

На смерть любви, на жизни бег разбитой.

Синь ледников страшна душе моей —

Глаза казнят. И мною не забыто:

Зверей страшнее игры у людей.

 

Душа! в груди утихнет пламя, знаю.

Но почему жар боли, остывая,

Любви, надежды, веры не сильней?

Как я глупа. — Я снова забываю:

Зверей страшнее игры у людей.

 

 

*Написано было на конкурс баллад "Вийоновская баллада".