ДЕЙСТВИЕ СТРАХА

(из цикла о врачебной ошибке)

 

 

"Люди, действующие под влиянием

страха, более предусмотрительны."

 

Комин Филипп, французский историк (1447-1511)

 

 

Для любого человека, находящегося в больнице на излечении, врач, оказывающий ему медицинскую помощь, становится очень близким, дорогим человеком. Это особенно проявляется тогда, когда речь идёт о серьёзном заболевании; больной прислушивается буквально к каждому слову своего спасителя. Обращает внимание на речь, мимику и жесты врача, стараясь понять, правдивую и объективную ли получает информацию от того, от кого многое зависит в лечении, порой сама жизнь. Поэтому врач любой медицинской специальности, мне кажется, должен быть в первую очередь хорошим психологом. При беседе со своим пациентом обязан учитывать его психическое состояние, жизненный опыт, степень образованности и даже черты характера. На основании этих данных принимать решение, в какой степени информировать больного, который и так из-за болезни чувствует постоянно дискомфорт и гнетущее беспокойство.

 

Насколько мне известно, в медицинской среде, с давних времён ведутся споры, должен ли врач говорить всю правду больному, особенно если речь идёт об очень тяжёлом заболевании. Мне, как юристу, кажется, на этот вопрос невозможно дать однозначный ответ, хотя он конкретизирован в ст. 31 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан от 22 июля 1993 года. "Право граждан на информацию о состоянии здоровья." Читаем: "Каждый гражданин имеет право в доступной для него форме получить имеющуюся информацию о состоянии своего здоровья, включая сведения о результатах обследования, наличии заболевания, его диагнозе и прогнозе, методах лечения, связанном с ними риске, возможных вариантах медицинского вмешательства, их последствиях и результатах проведенного лечения...Гражданин имеет право непосредственно знакомиться с медицинской документацией, отражающей состояние его здоровья..." Как видим, никаких изъятий для онкологических больных. А как быть в действительности? Если скрыть от больного наличие у него, скажем, рака, он может отказаться от операции, уверовав в то, что ничего страшного с ним не происходит, и поэтому может вылечиться за счёт применения каких-либо лекарств. Другой страшную, но правдивую информацию может принять, как окончательный приговор, махнув рукой на любые варианты лечения, не настраивая тем самым свой организм на борьбу с тяжёлым недугом, что только ухудшит психическое, духовное и физическое состояние, что может ускорить летальный исход. Так как быть? Выскажусь, как обыватель, побывавший неоднократно в руках хирургов: по-моему, всё зависит от профессионализма лечащего врача, умения находить индивидуальные подходы к каждому пациенту, и хорошего знания его духовных сил. Видимо, будет жестоко выглядеть, если врач, не учитывая этого, скажет голую правду, что у человека рак, которому уже не поможет никакая операция. Что будет, если убийственные слова врача окажутся ошибкой? Кстати, в моей жизни был такой случай, когда коллега по работе был прооперирован в связи с раком внутренних органов. Хорошо знакомый хирург, проводивший операцию, откровенно сказал, что, к сожалению, жить несчастному осталось несколько дней. Ошибся. Товарищ вылечился, вышел на работу, дослужил до пенсии и, будучи пенсионером, своими руками построил гараж для автомобиля. Будет время, коротко опишу этот уникальный случай из медицинской практики.

 

Мне приходилось несколько раз бывать на больничной койке и, в том числе, после операций. Было такое время, когда пациент получал от лечащего врача минимальную информацию, а, как правило, никакой. Дело доходило до того, что невозможно было узнать результатов анализов мочи и крови. Медицинскому персоналу говорить об этом было строго запрещено. После заданного вопроса на эту тему медсестре, она смотрела расширенными глазами на пациента, как на тяжело психически больного человека, пытающегося выведать особо хранящуюся государственную тайну. Это делалось из благородных побуждений, чтобы не травмировать психику больного. Очень строго врачи наблюдали за тем, чтобы больного, как можно реже, посещали родные и близкие люди, особенно лежачих после операции. По моим же наблюдениям, те же, которых посетили родственники или друзья-приятели, лучше начинали себя чувствовать. На меня, например, всегда негативно действовала больничная обстановка. Чем быстрее я выписывался из больницы, тем быстрее поправлялся. Врачи, в свою очередь, для перестраховки, старались как можно дольше продержать пациента на больничной койке, которая ему до самых чортиков давно надоела.

 

Начали меня как-то мучить боли в левом боку. Так как я мог продолжать заниматься любимым делом - расследованием уголовных дел, то старался на приступы не обращать особого внимания. Обычно боли уменьшались или прекращались, когда дома после работы на левый бок прикладывал тёплую грелку. Был молодым, беспечно относившемуся к своему здоровью. Да и не горел большим желанием, как и многие другие, бродить по врачам. Продолжал, не задумываясь, принимать спазмолитики и болеутоляющие лекарства. Думал таким лёгким способом отвязаться от болячки. Когда лекарства плохо стали помогать, решил пойти к врачу. Сдал кучу анализов и сделал снимок кишечника. Хирург, посмотрев снимок, стал вдруг печальным. Сказал, что мне не надо ни о чём беспокоиться, но настойчиво попросил обязательно снимок показать специалистам по онкологии, чтобы и они меня окончательно успокоили. Такое решение хирурга меня несколько озадачило. "Причём тут онкологи?" думал я. Но всё-таки пошёл. Врачи внимательно осмотрели снимок со всех сторон и сказали, чтобы прийти к окончательному выводу, необходимо лечь на фундаментальное обследование, а пока беспокоиться не следует.

 

Я решил поехать в санчасть УВД Крыма, так как знал, что там при необходимости для консультации приглашают светила медицинских наук. Мне сделали повторный снимок. Результаты не сказали. Пообещали пригласить профессора, чтобы он посмотрел снимок и вынес окончательный вердикт. Я продолжал спокойно ждать диагноз, который мне поставит профессионал высокого класса. Как-то в дневное время я лежал с тёплой грелкой на боку, отчего боль успокоилась. В это время зашла в палату начальник санчасти. Увидев меня с грелкой, она трагически всплеснула руками и закричала: "Да разве можно с вашим таким тяжёлым заболеванием пользоваться тёплой грелкой?! Вы же тем самым ускоряете развитие своей болезни! Немедленно уберите грелку!!" На мой вопрос, как называется моя болезнь, она ушла от ответа, сказав что обо всём расскажет профессор. Вот после этого я забеспокоился. Будучи в очень хороших отношения со старшей медсестрой, я дождался, кода она будет одна, и чуть ли не схватив за грудки, потребовал сказать правду. Она не долго сопротивлялась, пытаясь сначала молоть какую-то медицинскую чепуху. Но потом, под моей словесной атакой, едва сдерживая слёзы, сказала, что врачи предполагают у меня рак толстой кишки. Я немедленно собрался и уехал домой. Зачем умирать на чужбине.

 

Дома неожиданно вспомнил о своём товарище, с женой которого оканчивал школу имени Желябова. Он работал рентгенологом в поликлинике водников. Считался очень хорошим специалистом. Посмотрев небрежно на представленный мной снимок, Алик сказал, что по нему ни черта невозможно понять, так как затемнение в районе толстой кишки ему ни о чём не говорит. Объяснив, как подготовить желудок, попросил явиться к нему утром следующего дня для просвечивания внутренних органов на рентгене. На другой день Алик дал мне выпить раствор бария и уложил на стол. О чём я только не передумал, пока он со свинцовым фартуком, стоя сбоку стола, смотрел на рентгеновский экран, опущенный надо мной. Я беспрекословно и быстро по его команде менял положение тела. Наконец он выключил аппарат, разрешив одеться. Моё сердце от волнения так стучало, что казалось этот предательский стук слышит даже Алик. Он рассмеялся и сказал, что врачи, рассматривая мой не совсем чёткий снимок, ошиблись в диагнозе, так как никакого рака нет. Дал мне сто процентную гарантию, что у меня спазматический колит толстой кишки, которая очень воспалилась. Должен пойти к участковому терапевту и начать серьёзно лечить именно эту болячку, не уповая на тёплую грелку. Иначе может случиться так, что придётся удалять часть кишечника.

 

К Алику я пришёл к концу рабочего дня, чтобы выпить за его профессионализм и ошибки врачей, которые иногда хорошо кончаются. С того, весьма неприятного для меня случая, прошло много лет. Давно умерла моя соученица и её муж, прекрасный медицинский специалист Алик. А я, продолжающий жить, очень часто его вспоминаю, как человека, подарившего мне однажды радость бытия.