Командировочный роман. Часть Четвертая
Прошло полгода после для Соколова достопамятной командировки в город Ставрополь, где промелькнули как сон, как утренний туман встречи, которые не стёрлись в памяти. Однажды со Ставропольского электротехнического завода на «Старт» приехал представитель предприятия из отдела комплектации, где работала Наталья. Соколов поинтересовался, почему сама не приехала в Москву.
- Не приехала Наталья, потому что не знала о неожиданно возникшей необходимости в срочном решении вопросов, связанных с получением диодов сверх лимита,- ответил представитель завода.
- Она на «больничном» сидит дома с дочерью, которая сломала на тренировке руку. Беспокоить не стали, понимая, что здоровье дочери важней, а желающих съездить в Москву, хоть пруд пруди»,- продолжил он.
- Навешает она вам пиндюлей по самое некуда, когда выйдет на работу, «друзья детей, хреновы!» - подумал Соколов в сердцах.
Через неделю после отъезда Соколова из Ставрополя Наталья подала заявление на развод с мужем. Бывший муж ушел жить к родителям. С работы уволили по статье КЗОТ за появление на рабочем месте в не трезвом состоянии.
- Чем её бывший занимается и на что живет, не знаем,- поведал ставропольский представитель.
Замуж Наталья не вышла приходит в себя после многолетней скандальной семейной жизни. Отдала дочь в секцию спортивной гимнастики и музыкальную школу и теперь вся в хлопотах по воспитанию дочери. У Натальи хорошие перспективы служебного роста. Через полгода начальник отдела уходит на заслуженный отдых,и он активно готовит заместителя на свою должность. Дал ей рекомендацию для вступления в партию, теперь она кандидат в члены КПСС, без членства, понятно, на руководящую должность попасть практически не возможно.
Соколов помог в отделе сбыта и в цехе решить вопросы, с которыми приехал коллега с родственного предприятия. Передал привет всему дружественному коллективу отдела комплектации и персонально Наталье.
Шло время, проходящее в трудовых буднях, в занятиях по вечерам в институте на предпоследнем курсе, а по выходным дням в бытовых заботах. Предаваться воспоминаниям времени не оставалось. Соколов не забывал сенгилеевскую нимфу, но стремительно убегающее время делало полезное дело.
События в Ставрополе заняли полочку в памяти и лежали спокойно не тревожа хозяина до поры до времени.
У Соколова периодически случались командировки по снабженческим делам. Существовал при советской власти «железный» порядок, что студентов вечерних ВУЗов, можно посылать в командировки, лишь во время каникул. А во время учебного процесса только по доброй воле студента. Воля у Соколова появлялась, в случае, если командировка случалась в интересный для него город. В Ленинград, к примеру, не упускал возможности съездить в любое время года.
Спустя ещё полгода хлопотливые снабженческие дела забросили на один из машиностроительных заводов города Пскова, производящего электродвигатели. Снабженца отправляют в командировку тогда, когда необходимо позарез что-то срочно «протолкнуть», ускорить, пробить. Поэтому синонимом к слову «снабженец» стало при советской власти слово «толкач».
Толкачей в стране видимо-не видимо. Колесили толкачи по Союзу по железной дороге, летали самолетами Аэрофлота, венгерскими автобусами "Икарус" и катерами на подводных крыльях. Они обивали пороги гостиниц, где табличка «Мест нет» никогда не убиралась со стола администратора. Но тем не менее к ночи всё устаканивалось и бедолаги размещались в номерах на кроватях, либо на раскладушках.
Прежде чем отправиться в командировку Соколов, проделал в Москве подготовительную телефонную работу с Псковом. Узнал, кто из руководства завода имеет личные авто и желает на них установить автоматическую систему зажигания, для чего требуются "стартовские" диоды Д 817. Получив от начальника отдела комплектации псковского завода информацию, что таковые имеются и умирают от желания их иметь. Соколов заверил, что привезёт диоды в полном объеме каждому,и в свою очередь попросил сделать бронь от завода в гостинице, чтобы не оказаться в славном граде Пскове на «эфесе, ноги свеся».
Поезд на Псков уходит с Ленинградского вокзала, следует через Бологое. Время в пути около четырнадцати часов. Приехал Соколов утром. В гостинице получил по броне место в двухместном номере. Привел себя в божеский вид после дороги и отправился на завод заказывать электродвигатели. В Госснабе Союза на Покровском бульваре, накануне, после изматывающих хождений по кабинетам и этажам, получил дополнительный "заказ-наряд" на Псковский электромашиностроительный завод для изготовления заводу "Старт" нужных двигателей.
С этим важным документом и гарантийным письмом от завода «Старт» прибыл на псковский завод. Передал, обещанные в нужном количестве диоды Д 817, через начальника отдела комплектации, руководству завода и «подмазанная» производственная машина заработала, как швейцарские часы «Ролекс». В производственно-диспетчерском отделе моментально открыли заказ на изготовление партии электродвигателей, присвоили номер, через диспетчера ПДО и в присутствии Соколова довели заказ на изготовление партии нужных электродвигателей до намоточного цеха.
Теперь задача на заводе состоит в том, что бы самому Соколову контролировать, что именно твоя партия, с твоим номером заказа запущена в производство. Потом надо познакомиться с мастером участка и изредка приходить и поглядывать, чтобы кто-то из братьев-«толкачей», не «проскользнул без мыла» вперёд твоего заказа. Такое легко может произойти за пару бутылок водки, если мастер–мужик. Но Соколову повезло мастером участка, где будет произведена намотка электродвигателей, оказалась женщина и он наметил на следующий день презентовать ей коробку конфет для надежности. «Не подмажешь, не поедешь».
Не надо думать, что Соколов покупал что-то на свои деньги. НИКОГДА! На эти цели выдавалась субсидия на «представительские расходы», которые не входили в командировочные расходы. Либо Соколов представлял служебную записку, в которой излагал, что потратил на то-то и то-то, столько - то своих кровных рублей, и просит компенсировать затраты. Компенсировали затраты через разовые премии, например, за рационализаторское предложение.
Собственные «подкожные» деньги всегда брал в командировку на покупку книг. Во многих городах Союза существовали свои книжные издательства, которые иногда печатали книги, не продававшиеся в Москве. В основном русские классики.
В Москве на Новый Год, на 8 марта , 23 февраля, 1 мая, 7 ноября непосредственный начальник выдавал Соколову, как самому «элегантному» деликатные поручения вручать в Министерстве вышестоящим начальникам подарки. Подарки не отличались широким ассортиментом. Непосредственному инженеру, который курировал завод в отделе снабжения министерства полагалась шоколадка, начальнику отделе снабжения ( была женщина) вручалась коробка шоколадных конфет и цветы, а начальнику управления - набор из двух бутылок армянского коньяка. Для московских заводов список презента оставался стандартным долгие годы. Такая вот существовала коррупция!
Закончив до обеда производственные дела, пообедав в заводской столовой (кормили, как в гостиничном ресторане, а цены в два раза дешевле), Соколов отправился в Псковский Кремль, заскочив в гостиницу за любительской кинокамерой «Кварц».
Старинный город прост и величав,
Его душа светлеет год от года.
Печальный Кремль, как вечности причал,
Встречает милосердием у входа.
Псковский Кремль основан на скале, у слияния рек Великой и Псковы (в 689 км. к северо-западу от Москвы). Недалеко от Пскова река Великая впадала в Псковское озеро, сливавшееся затем с Чудским озером. Первые укрепления Пскова были несложными - простой деревянный тын на насыпном земляном валу, окружавшем посад. Здесь жил князь с дружиной. Нападение в 977 г. полоцкого князя Рогвольда заставило псковичей заняться фортификационными сооружениями.
К середине XIII века псковичи полностью перестраивают Детинец (Кром), на этот раз, заменяя деревянные стены каменными. Особенно важная для обороны южная стена - Перши - укрепляется прорытым у ее основания искусственным протоком - Греблей, замкнувшим водное кольцо вокруг Крома. Очень скоро одного Крома становится недостаточно. «Этот город так обширен, - пишет автор немецкой хроники XIII в., - что его окружность обнимает пространство многих городов, и в Германии нет города, равного Пскову». Быстро разрастается город, и вместе с тем совершенствуется военная техника. Новым средствам нападения надо было противопоставлять новые средства обороны. Приглашенный псковичами князь Довмонт-Тимофей, сооружает в 1270-1280 гг. новый оборонительный рубеж - примкнувший с южной стороны к кремлю так называемый Довмонтов город.
В 1400 г. возводится Кутекрома, могучая угловая башня близ слияния рек Великой и Псковы. И дальше год от года все новые каменные кольца охватывают Псков...
Когда Соколов попал во внутреннюю часть псковского Кремля, то был поражен унылостью и убожеством картины, открывшейся перед его печальным взором. На травке паслись козы, разгуливали куры, на высоких шестах развешано стиранное постельное и исподнее белье, куски битого кирпича под ногами, какие-то покосившееся жилые строения… У Соколова не поднялась рука включить кинокамеру, чтобы снимать такое запустение и убожество внутреннего двора на фоне величественных кремлевских стен. Поспешил убраться и не смотреть на это позорище для властей. Впрочем в 60-е годы такая картина была повсеместно и в Суздали, и во Владимире, и в Александрове, где Соколов побывал в те года. «…Этот забытый край, Русь нам оставила…»
Следующим днем пребывания в Пскове случилась календарная пятница. Соколов купил коробку ленинградских шоколадных конфет для мастера участка, чтобы подсластить женщинам их "горькую" участь и, чтобы веселей наматывали медные провода на роторы и якоря двигателей его заказа. В проходной завода около окошка бюро пропусков толпился служивый народ, Соколов занял очередь и отошел в сторонку перекурить "Беломорканалом".
От окошка бюро пропусков отделилась молодая женщина легкой, быстрой походкой направилась в сторону турникета проходной завода. Она собралась предъявить разовый пропуск вахтеру, и вдруг остановилась повернулась в сторону Соколова и, Бог мой! Это была Наталья синеокая сенгилеевская нимфа собственной желанной персоной. Со спины Соколов не узнал Наташу да он и не смотрел в ту сторону это она сама каким–то звериным чувством определила, что за её спиной что-то должно произойти.
Резко повернулась, увидела Соколова стоящего, как истукан, и в два прыжка, при всём изумлённом честном народе оказалась на его шее. Потом были жаркие поцелуи и между эмоциями сплошные междометия! Слов не нашлось! И только через несколько минут пришли в себя от такой нежданно-негаданной, трогательной до слез встречи за тысячи километров от дома. Вот уж действительно, гора с горой не сходится... Если бы Соколов сочинял стихи, он написал бы восторженный сонет по этому поводу, но Соколов был не поэт, а читатель и как сумел выразил свой восторг словами и междометиями.
Стоящие вокруг посетители с искренним интересом наблюдали за бурной встречей двух интересных молодых людей не обращающих на окружающих внимания, поглощенные свалившемся на их головы чудом свидания после долгой разлуки.
Удивительно, что они не встретились накануне. Приехали в один день, остановились в одной гостинице. Целый день провели на заводе, обивая пороги одних и тех же кабинетов и цехов. Такая вот занимательная история с географией. Теперь же молодые люди отправились на территорию завода, не отходя друг от друга ни на шаг, держась чуть ли не за руки, чтобы не потеряться.
Соколов вручил коробку шоколадных конфет своему мастеру, которая осталась тронута и заверила москвича, что заказу будет дан зеленый свет, и что он может спокойно несколько дней посвятить осмотру достопримечательностей Пскова и его окрестностей. А посмотреть в старинном граде было на что!
Оказалось, что Наталья посещала Псков дважды и знала откуда лучше начинать знакомство с городом и его окрестностями. На следующий день в субботу Наталья предложила съездить на два дня в Пушкинские горы и посетить Михайловское, Тригорское и окрестности. По своему опыту она знала, что в один день такой маршрут не уложиться.
Дорога в один конец занимает около двух часов. Им повезло в Тригорском, накануне, на их счастье, организована турбаза, где можно договориться поужинать в столовой и переночевать в одном из летних домиков.
Проведя остаток дня в оживлённых разговорах, одновременно осматривая центр города и вид на Кремль со стороны реки Великая. Оказалось, что Наталья приехала в командировку на десять дней, то есть она пробудет на три дня дольше Соколова, но впереди целых пять дней, которые они проведут вместе. Получилась нежданно - негаданная туристическая поездка с романтическим уклоном. Такой приятный сувенир от госпожи Удачи получили молодые люди!
Встретившись утром в фойе гостиницы, перед отправлением в Пушкинские горы, решили запастись в магазине продуктами в виде сухого пайка. От автостанции до города Пушкинские горы (ранее назывался Святые горы) расстояние 117 километров в южном от города направлении по автодороге, ведущей на города Остров – Пушкинские горы - Великие Луки. По пустынному шоссе с ветерком за два часа доехали до Пушкинских гор или Святогорского монастыря.
Святогорский Успенский монастырь основан по повелению царя Ивана Грозного в 1569 году, ровно 400 лет назад, когда любовная парочка его посетила. Монастырь окружен каменной оградой. В него ведут двое ворот: Святые и Анастасьевские. Две каменные лестницы ведут к Успенскому собору и фамильному кладбищу Пушкиных-Ганнибалов.
С Х1Х века обитель связана с именем Александра Сергеевича Пушкина. Находясь в Михайловском, поэт приходил сюда на поклон могилам предков, памятью которых он свято дорожил.В монастыре на фамильном кладбище похоронены: дед поэта Осип Абрамович Ганнибал (1806г), бабушка Мария Алекссевна (1818 г), мать Надежда Осиповна (1836 г) и отец Сергей Львович (1848 г)
По преданию, когда поэт похоронил мать, он внес в монастырскую казну десять рублей серебром за место для себя… И последним земным приютом Пушкина тоже стал Святогорский монастырь. 6\18 февраля 1837 года после заупокойной панихиды в южном приделе Успенского собора, тело поэта предано земле у алтарной стены в присутствии Тургенева А.И., Никиты Козлова и двух барышень из Тригорского – Екатерины и Марии Осиповых.
Наталья Николаевна с детьми смогла приехать в Михайловское только в 1841 году, чтобы поставить на могиле заботливо продуманный памятник, созданный одним из лучших петербургских «погребальных» скульпторов Александром Пермагоновым. На нем надпись: "Александр Сергеевич Пушкин родился в Москве 26 мая 1799 года, скончался в С.-Петербурге 29 января 1837 года.»
В Великую Отечественную войну Пушкинские горы оккупированы немцами, которые уничтожили музей-заповедник, разрыли и при отступлении заминировали его территорию. Могильный холм в Святогорском монастыре нашпигован минами, которые удалось обезвредить. Советские солдаты освободили Михайловское 12 июня 1944-го. По свидетельству современников, командованию было доложено, что «Пушкин освобожден из трехлетнего фашистского плена». Солдаты прошли почетным строем мимо могилы поэта и поставили у холма щит с надписью «Отомстим за нашего Пушкина и наших погибших товарищей!».
Успенский собор был восстановлен в 1949 году, к стопятидесятилетию поэта. Здесь открылась экспозиция, посвященная истории монастыря, творчеству А.С.Пушкина, дуэли, смерти и похоронам поэта.
По приезду в Пушкинские горы, первым делом, купили цветы у местных бабулек, которые сидели на перевернутых оцинкованных ведрах, вблизи автобусной остановки, и отправились в Святогорский монастырь, стоящий на высоком холме. Поднялись по длинной, вымощенной каменными плитами, лестнице к Успенскому собору, который к тому времени был восстановлен,но еще не передан православной церкви, и в нем располагалась экспозиция пушкинского музея. В нескольких метрах от стен собора покоится Александр Сергеевич Пушкин.
В 1969 году всё вокруг достаточно скромно, но ухожено. Не выложены плиты вокруг ограды с могилой поэта, отсутствовал парапет вокруг холма, а земля присыпана красным мелко колотым кирпичом. Рядом, ухоженные могилы деда и бабушки Осипа Абрамовича Ганнибала и Марии Алексеевны Ганнибал. Другие Ганнибалы были захоронены в Печорских пещерах.
Приехали с ранним автобусом из Пскова, и оказались первыми, кто пришел почтить память поэта в этот день. Кроме них ни туристов, ни посетителей не было. Молодые люди молча поклонились русскому гению, и положили к подножию памятника скромный букет цветов. Было бы неуместно вспоминать стихи поэта в этом скорбном месте.
( А. Пушкин — наше всё: Пушкин представитель всего нашего душевного, особенного, такого, что останется нашим душевным, особенным после всех столкновений с чужими, с другими мирами. Пушкин — пока единственный полный очерк нашей народной личности, самородок, принимавший в себя, при всевозможных столкновениях с другими особенностями и организмами, — все то, что принять следует, отстранивший все, что отстранить следует, полный и цельный, но еще не красками, а только контурами набросанный образ народной нашей сущности, — образ, который мы долго еще будем оттенять красками. Сфера душевных сочувствий Пушкина не исключает ничего до него бывшего и ничего, что после него было и будет правильного и органически — нашего. Вообще же не только в мире художественных, но и в мире общественных и нравственных наших сочувствий — Пушкин есть первый и полный представитель нашей физиономии. Пушкин — это русский человек через 200 лет.)
Так писал в 1859 году современник поэта, писатель и литературный критик Апполон Григорьев.
Посетив музей Пушкина в Успенском соборе, пешком отправились в Тригорское, чтобы сделать попытку устроиться на ночлег на туристической базе, которая там открылась.
По дороге в Тригорское Соколову пришла в голову дерзкая мысль, а ведь Пушкину в 1827 году, когда они расстались с Анной Керн было столько же лет, сколько и сегодняшнему Соколову. Внешне Наталья была гораздо краше мадам Керн, с Соколова точки зрения. (Судя по многочисленным портретам Анны Керн). За что полюбил Анну, ценитель женской красоты Александр Сергеевич, для Соколова осталось загадкой. Впрочем, любят не «за», а «вопреки», тем паче поэты. Да к тому же там, среди липовых аллей и бескрайних хлеборобных полей и выбирать не из кого.
Разглядывая портреты Анны Керн, Соколов не преминул подчеркнуть Наташе, что по внешним данным Аннушке до неё, так же далеко, как Пушкину до князя Болконского в кинофильме «Война и мир». За что Соколов получил кулаком в бок за сравнение несравнимого.
Начало августа, разгар туристического сезона. Все места на турбазе оказались заняты организованными туристами. Молодым людям посоветовали купить талоны на обеды, ужины и завтраки в столовой, а самим взять на прокат палатку, спальные мешки и отправиться на высокий берег реки Сороть, откуда открывалась великолепная панорама окрестностей Тригорского и Михайловского.
Пообедав, что Бог подал в столовой они взяли под залог паспорта палатку, два спальных мешка, простыни, наволочки (в надежде набить их сеном, как в армии) попросили котелок и две кружки, чтобы кипятить чай. Отоварили талоны на ужин сухим пайком и отправились искать свой райский уголок. Тригорский «Эдем».
Отойдя от турбазы километра на два, выбрали на берегу Сороти подходящую поляну для «Эдема». До берега реки метров двадцать рядом с поляной радует взгляд веселый стожок сена. На противоположном пологом берегу реки вылитый пейзаж с полотен Левитана.
Из стожка можно будет позаимствовать недавно скошенного, дурманящего сена, чтобы несколько охапок этого дурмана постелить под палаткой и задурманить сеном наволочки. Принадлежности, чтобы установить палатку оказались в комплекте, так что палатку Соколов установил минут за двадцать и отправился вдоль берега реки набрать сушняка для костра и заодно нарвать букет цветов, чтобы оживить и украсить любовный уголок.
В перелеске, где разбили «Эдем» и по берегу реки полевых и лесных цветов - море разливанное. Пришлось вначале нарвать охапку разноцветья, которую Соколов принес в двух руках в палатку. Наталья занималась простынями и спальными мешками. Соколов произнес в дверях палатки пламенную речь:
- Дорогая, Натали! Одна часть скромных цветов, в счет не подаренных букетов в Ставрополе, а другая часть в знак восхищения тобой! Опускаю цветы к стройным ногам и припадаю к зажигательным коленям.
Ещё через минуту благодарная Наталья выпустила Соколова из своих жарких объятий, и пошатываясь отправился заниматься хозяйственными делами. Собрать хворост для костра. Принести с реки котелок воды, чтобы вскипятить и заварить чай, набить дурман- травой наволочки для спальных подушек. Ильин день миновал, августовские дни становились короче, и надо было засветло подготовить праздничный пионерский костер по поводу торжественного открытия уголка «Эдем».
Пока разводил костер, Наталья раскладывала, за неимением скатерти-самобранки, на развернутой газете «Псковская правда» и двух тарелках, которые позаимствовал из столовой, бутерброды, овощи и фрукты для предстоящего праздничного ужина. Извлек, купленную в Пскове бутылку венгерского «Токая», которую сумел разглядеть на полке винного отдела среди портвейнов «№777», «Агдама» и «№33». «Токай» приятное дамское вино, подходящее для нашего романтического случая.
Итак «…чай готов, извольте кушать!» всё готово к вечерней трапезе: снедь на походном столе, весело потрескивает пионерский костер, огромный раскаленный диск солнца, уже наполовину скрылся за горизонтом на противоположном берегу Сороти. Пора начинать. Достал металлические кружки и плеснул в них ароматного вина. Не мудрствуя лукаво, произнес:
- Выпьем, славная подружка, за тебя из добрых кружек!
Чокнулись, выпили на брудершафт подсластили полусладкий «Токай» сладким поцелуем, закусили, чем Бог послал. Багровое солнце окончательно ушло за горизонт, создав таинственный и уютный полумрак. Стемнело.
Перед предстоящей ночью Соколов посчитал неуместным и нелепым у костра читать стихи и петь туристические песни. Им с Натальей слова не нужны, достаточно взглядов и прикосновений, чтобы выразить нежные чувства друг к другу.
Неведомая и неистовая сила забросила очарованных молодых людей в одурманенную сеном палатку, как в речной омут с головой. Земной шар, сделал несколько робких движений и прекратил вращение. Время остановилось!
Эта ночь хоть и была «вне закона», но ведь сам Господь бросил друг к другу в объятья молодых людей. И к тому же они сами у него ничего не просили. Это его награда Наталье и заодно Соколову за серые глаза.
Вернулся Соколов в земное состояние, когда солнце поднялось достаточно высоко. Дверь в палатку распахнута. Слышалось потрескивание сухих сучьев в костре. Соколов поводил рукой вокруг себя, Натальи рядом нет. Одним броском подбросил тело, движением руки схватил полотенце и в три прыжка преодолел двадцать метров до реки. Бросил с разбега разгоряченное голое тело в утренние прохладные воды Сороти.
Минут десять колотил Соколов изо всей мочи руками и ногами по воде, ныряя, и выпрыгивая, как дельфин из воды и снова ныряя, и выныривая, оглашая окрестности Тригорского «тарзаньими» криками, удивляя местных ворон и сорок, которые тотчас подняли переполох от неслыханной наглости пришельца. На берегу Соколов отжался раз пятьдесят от земли, пока не почувствовал, как силы возвращаются в бренное тело. После водных процедур бодрой походкой отправился к Наталье, чтобы воскликуть «Доброго утра, дорогая!».
Наталья хлопотала у импровизированного стола, чай готов, извольте кушать! Чувствовалось, что она уже омыла свое жаркое тело в водах Сороти и выглядела свежо и привлекательно.
- Сошла, как с картины Боттичелли «Царство Флоры»,- восхитился Соколов своей подругой.
- Одевайся и присаживайся за стол осталось полбутылки «Токая», продолжим наши игры,- предложила Наталья.
Выпили за здоровье и за чудеса, которые случаются на белом свете. Смели со скатерти-самобранки, под чистую, всё, что осталось после ужина, запили крепким чаем, и не торопясь стали собираться на завтрак в столовую турбазы. Тригорский лагерь «Эдем» оправдал свое название. Ночь, иначе как райской, назвать было невозможно.
Соколов сложил палатку, собрал вещи, дурман-сено, сделавшее свое доброе дело вернул в стожок. На место, где стояла палатка, положил цветы, немых свидетелей страстей Тригорских. Затушил остатками чая угли костра. На этой славной поляне любовников больше ничто не держит. Только память будет ещё долго возвращаться в этот уединённый уголок Тригорского под кущи Эдема.
На турбазе сдали вещи, взятые на прокат. Позавтракали в столовой, тарелки и вилки возвращены на место.
После завтрака посетили музей «Тригорское», где ознакомились по фотографиям портретов с хозяевами имения. Милейшие скромные люди! Прогулялись по аллеям и отправились мимо трех холмов, от которых произошло название имения Тригорское, в имение А.С. Пушкина «Михайловское»
Усадьба Тригорское на крутом берегу реки Сороти возникла в 1762 году, когда по выходе в отставку государственный служащий Максим Вындомский получил за усердную службу от императрицы Екатерины II поистине царский подарок - землю в Егорьевской губе и крепостных. Позже владения перешли к его сыну - Александру, офицеру в отставке. Человек широких культурных интересов, ценитель живописи, литературы, он заложил основу оригинального пейзажного парка. Сам барский дом занимал средний из трех холмов. К тому времени она - глава большого семейства. После смерти мужа- Н.И.Вульфа - осталась с тремя детьми: Алексеем, Анной (Аннетой) и Евпраксией (Зизи). Во втором браке с И.С.Осиповым родились дочери Мария и Екатерина. Жила в семье и падчерица - Александрина (Алина), навещала тетку Анна (Нетти) Вульф. В 1817 году юный Пушкин и встретился здесь с дочерью А.М.Вындомского Прасковьей.
Впервые Пушкин приехал в родовое поместье Ганнибалов в июле 1817 года, после Царскосельского лицея. Здесь провел два с лишним года ссылки в 1824-26 годах. Сюда не раз возвращался, чтобы спокойно писать в уединении, сюда стремился из казенного Петербурга. В Михайловском был окончен начатый в Одессе «Евгений Онегин», появилась на свет трагедия «Борис Годунов» — всего две сотни произведений. В конце концов, покой и воля, пушкинская формула счастья, тоже относилась к «деревне», то есть к Михайловскому.
Правда, в сегодняшнем Михайловском того, что видел Пушкин, практически не осталось. Господский дом в общей сложности пять раз разрушался и восставал из пепла. Воссозданное после войны мемориальное имение больше говорит о многолетнем героическом директоре музея Семене Гейченко и советской пушкинской мифологии: скамья Онегина, домик няни, дуб зеленый, Анна Керн. Дом Гейченко с его коллекцией самоваров тоже стал частью мемориального комплекса.
Того пушкинского жилища, где вместо письменного стола был ломберный, а вместо чернильницы — помадная банка, мы не увидим. Ветхого дома не стало уже в XIX веке. А в XX веке был заново отстроен даже «домик няни», то есть флигель, в светелке которого якобы жила летом Арина Родионовна. Реконструированы дом и контора управляющего, обустроена кухня-людская, где выставлена старинная бытовая утварь. Посмертно, в ранге национального поэта, Пушкин получил куда более солидное имение, чем при жизни.
В экспозиции есть и подлинные вещи, принадлежавшие Александру Сергеевичу. Например, икона, которой Сергей Львович благословил сына перед женитьбой, или четырехкилограммовая железная трость, которую Пушкин брал с собой на прогулки, чтобы укреплять твердость руки (поэт, кстати сказать, был прекрасно тренирован, несмотря на «сидячую работу»). Трость годилась и на случай защиты от волков, которых можно было встретить по дороге из усадьбы. Вес трости точно соответствовал весу дуэльного пистолета.
Под сень Михайловского леса
являлся Пушкин в полутьму,
и трость из чёрного железа
служила спутницей ему.
Поэт особенно любил
Тяжеловесность этой трости,
Когда сшибал он ею грозди
Зажжённых осенью рябин.
И всякий раз дивился лес,
Луга, окрестные именья:
– К чему такой безмерный вес?
– В дуэли надобно уменье,
Чтобы не дрогнула рука
И не смутилась пистолета…
Так ошибаются поэты
Во все века.
Осталось неизменным — природа, пейзаж, древняя псковская земля. Пушкин не жил в этом доме, не сходил по этому крыльцу, но ему открывался такой же вид на псковские дали. Еловая аллея в парке, липовая аллея Анны Керн («гений чистой красоты» упоминала ее в своих мемуарах как место встречи с Пушкиным) помнят Осипа Абрамовича Ганнибала. С ганнибаловских времен сохранился и громадный дуб, на котором когда-то висела «златая цепь». Сегодня от цепи остались только шрамы на коре.
Липы на аллее Анны Керн так стары, что под ними запрещено гулять -- можно пострадать от падения обломившихся веток. Но и без того остается достаточно простора для прогулок: берег озера Кучане, парк, беседки. Стоит отклониться от прямого пути к усадьбе, свернуть направо после Еловой аллеи около беседки и пройти по тропинке через яблоневый сад. Там рядом с «Островом уединения» вольготно лежит молодой бронзовый Пушкин.
С 1824 по 1826 год Пушкин отбывал в Михайловском ссылку. Он так тяготился деревенской скукой, что строил безуспешные планы побега, однако уединенная жизнь была более чем плодотворной, и в последующие годы А.С., уставший от бесплодной столичной суеты, уже стремился сюда, в деревню, в «в обитель дальнюю трудов и чистых нег». Он приезжал в Михайловское четыре раза — в 1826, 1827, 1835 и 1836 годах.
В 1899 году, в 100-летнюю годовщину со дня рождения Пушкина, Михайловское было выкуплено у наследников в государственную собственность. В 1908 году усадьба сгорела, а через три года была отстроена вновь. В 1911 году в Михайловском были открыты колония для престарелых литераторов и музей памяти поэта — первый мемориальный музей в России.
В 1918 году в припадке революционного куража Михайловское, Тригорское, Петровское, Голубово и другие имения, принадлежавшие потомкам родственников, друзей и знакомых А.С.Пушкина, сожгли дотла местные крестьяне. Уцелел только домик няни. Через четыре года, 17 марта 1922, Михайловское, Тригорское и могила А.С.Пушкина в Пушкинских горах были объявлены заповедными. Последнее восстановление усадьбы произошло в 1949 году.
В апреле 1945 года директором музея-заповедника назначили Семена Степановича Гейченко — уроженца Петергофа, музейщика, фронтовика, энтузиаста и подвижника. Ему предстояло не только восстановить из руин здания, но и привести в порядок окрестности, ликвидировать блиндажи, вычистить парки. Гейченко сделал гораздо больше. Он считал, что территория музея-заповедника должна выглядеть так же, как при Пушкине, поэтому восстановил не только Михайловское с «домиком няни», но и Тригорское с Петровским. Появились музеи «Пушкинская деревня» и «Водяная мельница» в Бугрово, был восстановлен Свято-Успенский Святогорский монастырь.
В гостиницу счастливые молодые люди вернулись под вечер усталые и довольные договорившись, что на работу с утра не пойдут, а отправятся автобусом на экскурсию в Печёрский монастырь.
