Терракотовый замок и снежное небо...
Терракотовый замок и снежное небо,-
Это Европа во мне просыпается гневно.
Вот из верхней башни, каблучками стуча по ступеням,
Вся в янтаре, - спускается королевна.
Что дальше?
Я звоню тебе в Латвию, ты говоришь, что замки уже осыпаны белым,
Что Двина у берега заледенела,
И всюду продают мандарины.
Слушай, бабушка: с первым предчувствие снега ко мне приходит рыцарь серебряный, он приносит мне перчатки со звёздами синими и еловую веточку к Рождеству.
Ты же сама мне рассказывала: на Рождество не воюют рыцари, и иней сверкает у них на ресницах, и латы их пахнут корицей, и медовой свечой оплывает вся пряная Рига.
И у нас уже, бабушка, лавки полны мандаринов и тёплой пряжи. Я куплю себе три клубка: красный, кремовый и оранжевый, - печаль свою сладкую, терпкую, зимнюю стану на спицах вывязывать, сказки себе рассказывать, как маленькой.
Ах, эти терракотовые кирпичи на фоне небесной парчи, за завесою тонкою первых снежинок, чем вы так меня заворожили?
Этот город, - моя апельсиновая печаль,
Моя мускатная даль,
Кардамоновая беда.
Я спускаюсь из каменной башни в янтарной уборе,
Где-то внизу за стенами - гневно шумит море
с кораблями саксонскими.
Волосы мёдом густым проливаются по плечам,
У висков моих - подвески стучат,
Я иду к воротам замка гостей встречать.
Всадники сходят с коней,
Склоняют колено,
Но не снимают шлем.
Рыцарь в алом сюрко,
Рыцарь в белом сюрко,
Рыцарь в чёрном сюрко.
Ах, мне во сне наказано было, край плаща целовать у среднего,
Но герб его цвета боярышника и снега,
Два бирюзовых топаза сквозь прорези шлема, -
И между нами - тонкой метели взвесь.
Янтари мои заледенели,
Косы, рассыпавшись, греют плечи.
Снег летит и лечит,
Вьюга крутит жгуты над башней....
Ах, бабушка, что дальше?
-Знаешь, внучка, мать твоя тоже была заколдованный королевной,
Ей давался янтарь Восточного моря и золото Рейна,
В тёмных кудрях сверкали капли камней драгоценных...
Где она, где же она?
-Ах, не знаю, бабушка.
Её унесли чёрные лебеди
За небо снежное,
В тридесятое королевство,
В сказку смежную,
Не плачь пожалуйста.
Я прозреваю земли твои готические,
языческие,
католические,
я прозреваю леса своего прадеда,
земли его,
усадьбу его.
Вся Латвия башней единою в небо устремлена,
Снег летит, и летит на терракотовый замок,
Что будет дальше, - никто не знает,
И эта зима, -
не твоя вина,
не моя вина,
и ничья вина.
