Ремедиос

Изысканным кьянти каталось по нёбу слово -

багровая капля с горчинкой оттенка мяты.

Ущербное солнце - огромен, эмалирован

оранжевый диск, облаками с боков примятый.

Тяжелое солнце к земле прижимало мысли.

Так вязко во рту! И от зноя грубела кожа...

И небо прильнуло к виску, и холодный выстрел

черту оборвал да безумие подытожил.

Широкие простыни цвета экрю и снега,

вздыхая от ветра, упрямо тянулись к солнцу...

А слово - заноза из балки того ковчега,

что вез на борту очарованных кроманьонцев...

А слово над миром - опасный, двуглавый кондор:

безликая вера и хищная жажда жизни.

Молчит Вифлеем - утонувший в крови Макондо -

покинут, заброшен и сладко безукоризнен:

в нем взяты высоты и пройдены все пределы;

и нет ничего, что земля сохранить могла бы.

В нем сущность зерна забродила и перезрела,

и выцвела сила в палитру оттенков слабых.

Спасет красота! И блаженной чудачке мнилось,

что простыни взмыли до самого запределья.

Проклятием стала любви роковая милость,

и солнце прогнулось оранжевой колыбелью...

А слово плутает парами над бездной мира,

творит по подобию, воссоздает напрасно.

"Любовь"... Ложка кьянти, безвкусный кусок просвиры.

Ремедиос - в небе, и простыни тлеют красным.