Ремедиос
Изысканным кьянти каталось по нёбу слово -
багровая капля с горчинкой оттенка мяты.
Ущербное солнце - огромен, эмалирован
оранжевый диск, облаками с боков примятый.
Тяжелое солнце к земле прижимало мысли.
Так вязко во рту! И от зноя грубела кожа...
И небо прильнуло к виску, и холодный выстрел
черту оборвал да безумие подытожил.
Широкие простыни цвета экрю и снега,
вздыхая от ветра, упрямо тянулись к солнцу...
А слово - заноза из балки того ковчега,
что вез на борту очарованных кроманьонцев...
А слово над миром - опасный, двуглавый кондор:
безликая вера и хищная жажда жизни.
Молчит Вифлеем - утонувший в крови Макондо -
покинут, заброшен и сладко безукоризнен:
в нем взяты высоты и пройдены все пределы;
и нет ничего, что земля сохранить могла бы.
В нем сущность зерна забродила и перезрела,
и выцвела сила в палитру оттенков слабых.
Спасет красота! И блаженной чудачке мнилось,
что простыни взмыли до самого запределья.
Проклятием стала любви роковая милость,
и солнце прогнулось оранжевой колыбелью...
А слово плутает парами над бездной мира,
творит по подобию, воссоздает напрасно.
"Любовь"... Ложка кьянти, безвкусный кусок просвиры.
Ремедиос - в небе, и простыни тлеют красным.
