Зимнее сумрачное

Когда мороз лютует, и беспечен, и кипуч,

Метель как свора псов; как смерть, опасна красота,

В замке, дрожа, ты повернёшь к себе скрипящий ключ,

И в дом войдёшь, где тишина, покой и пустота.

 

И князь угрюмый на коне, воитель злой -- мороз,

Вовеки не помилует, суров, уныло нем,

Ушами белоснежными прядёт покорный конь,

И блёстками тяжёлых слёз весь устлан его шлем.

 

...И ты забудешь боль свою, и голову в кровать

Уткнёшь -- как в руки матери, в сеть голубой земли,

И ты забудешь боль свою, и не начнёшь шептать

В унылый безответный мрак "мне раны исцели".

 

Скакун лягнёт копытом дверь, но силе снежных лат

Вовеки не достать тебя, и станет милым миг,

Где запах липкий мёда, и в подушках спит закат,

Мечей серебряных мотив за окнами звенит.

 

Нет, конь царя угрюмого, сурового -- мороз,

Ушами белоснежными прядёт, гудит метель,

Шлем всадника усыпан бриллиантами от слёз,

А плащ влачится по земле, по горестной земле.

 

...Ты говоришь, мучителен, ненастен этот мир,

А холод пёс цепной; в душе живого места нет,

Что даже небу не хранить от боли элексир,

Утихнет -- ты глаза смежишь, под люстры тихий свет.

 

Но за окном, лютуя, всё беснуется метель,

Под лай собак вонзившая в тебя свой белый клык,

Не скроет больше мать-зима, её молочный эль.

И в убаюканную тишь замрёт и мой язык.

 

Быть может, рана заживёт, но всё ещё пурга

Как дикий пёс рычит -- к чему все истязанья мук?

Они всегда бессмысленны, и раненый молчит

Устало спрятав голову в подушки тихий пух.

 

Как будто не звучат ни плач, ни стон по всей земли:

"Мне раны исцели, Господь, и боли утоли!"