Новелла полный вариант
Мама без папы, папа без мамы
Определенно, этот горестный то ли вой, то ли стон, скорбный и бессильный, ничуть не был похож на плач ребенка, но все-таки плакал ребенок, девочка. Слёзы душили Анну, ее стенания дошли до нервной хрипоты, лицо превратилось в пунцовую маску, а побелевшие пальцы вцепились в ворот футболки, пытаясь разорвать одежду. Перепуганный мальчик не решался шагнуть к Анне – казалось, она вот-вот задохнется и умрёт, а что делать в этом случае, Артём не знал.
– У-у-у ходь-ходи! Уходь-ди! – преодолевая спазмы, с трудом выговаривала Анна.
На лице мальчика появилось виноватое выражение, и он медленно направился к выходу.
- Моя мама тоже ушла от папы, но я приехал к ней и смог уговорить вернуться, - он дернул ручку двери и уже был готов выбежать вон из комнаты, но его остановил резкий и вполне четкий окрик:
- Подожди!
Мальчик повернулся, но руку с дверной ручки не убрал.
- Как ты это сделал?
- Это оказалось просто. Мама думала, что папа ее больше не любит, и поэтому она имеет право от него уйти, но когда я объяснил ей, что это не так, она согласилась остаться.
Анна вытерла рукавом слезы и, заглядывая в глаза Артёму, сказала недоверчиво:
- Но у меня папа уходит от нас с мамой.
- Убедить папу будет намного легче. Женщины - они красивые и любить никогда не перестают, но им нужно обязательно знать, что и их любят.
Анна зашмыгала носом, и Артём смущенно протянул ей изумительной белизны платочек. Высморкавшись, она спросила:
- А моего папу ты бы смог убедить?
Артем был так рад, что эта понравившаяся ему девочка, беря платок, случайно коснулась его руки, что осмелел, и его голос приобрел уверенные нотки:
- Конечно! Я бы тебе мог подсказать, что говорить. Вообще, если искренне хочешь помочь человеку, слова находятся сами собой, я в этом убеждался сто раз. Только звонить, наверное, уже поздно.
- Мы не будем звонить, да и телефона у меня нет. Папа считает, что иногда полезно пожить без него – телефон делает людей слабыми, – она перестала горбиться, выражение лица уже не было таким горестным.
- Я не смогу объяснить папе так же понятно, как ты.
- Но это просто.
- Нет, - отрезала Анна. – Мы вместе пойдем ко мне домой, как раз к утру доберемся.
- Если кто-нибудь узнает, что мы сбежали из лагеря, нам влетит! - мальчик уже жалел о своей болтливости, но открыто признать свой страх было стыдно.
- Так, надо взять теплую одежду, немного перекусить и воды. Фонарик у меня есть. К подъему вернемся. – сказала Анна уверенным, не терпящим возражений, тоном. - Пойдем через лес, я знаю дорогу. Я много раз была в походах с папой, и даже умею стрелять из лука. И ориентироваться по компасу тоже. Для меня это раз плюнуть.
Через полчаса они уже стояли за оградой лагеря: он в брюках и пиджаке, надетом на белую рубашку, она - в флисовой толстовке, штанах и при маленьком туристическом рюкзаке.
Артем беспрерывно рассказывал всякую ерунду про то, как они с мамой пекли печенье, делали супертройные бутерброды, варили разноцветные супы, пытаясь болтовнёй отвлечься от одолевающего его страха. Они перешагивали через лежащие на земле палки, прыгали через ямы, наклонялись под ветками, периодически снимая с физиономий липкую паутину. Сверху на них строго глядел неприветливый, загадочно сияющий желтизной месяц. Шорохи и крики ночных животных и птиц – язык, на котором разговаривал с путешественниками лес - пугали их. Поэтому мальчик и девочка шли совсем рядом, иногда как бы случайно Артём касался руки спутницы и, замирая, незаметно бросал взгляд - не заметила ли она. Но она не обращала внимания.
Через некоторое время Анна, остановившись, вытерла мокрый лоб, подтянула лямки на плечах, потом скептически глянула на Артёма и, сняв рюкзак, передала свой рюкзак ему.
- На, тебе полезно грузы носить, ты же будущий солдат.
- Да я вообще-то не люблю воевать, мама называет меня в шутку пацифистом. Я хочу после школы поваром стать, мы с мамой недавно такую штуку изобрели, когда блины готовили - сначала в тесто добавили яблок, пожарили несколько штук, получились яблочные блины. Потом в это же тесто морковки, следующая порция получилась с яблочно-морковным вкусом, потом - бананы, всё разумеется, через терку, потом туда же чернику, потом я маме предложил добавить...
- Боже, какой же ты маменькин сыночек, - не сдержалась Анна. - Вот меня папа на сборы берёт каждый год, там собираются ветераны разных войн, я стреляла из пистолета, а на даче у меня есть пневматическое ружье, но это – так, игрушки, чтобы глаз тренировать.
- А мы с мамой, один раз на балконе вырастили сами салат...
- Слушай, - остановившись, Анна подтянула штаны и, озираясь на бесконечные ряды деревьев, смущенно продолжила: - Мне надо кое-куда. Жди здесь.
Артем устало скинул рюкзак, показательно отвернулся, поднял голову и уставился на темное в звездах небо, проглядывающее между кронами деревьев.
Высветив фонариком арку, образованную двумя наклоненными деревьями, Анна двинулась в лес, и через пару минут оттуда раздался треск ломающихся веток и крик.
Артем встрепенулся и побежал туда, в темноту.
- Аня! Аня!
Там, за деревом, как пасть огромного чудовища, зияла яма со свисающими вниз древесными корнями, а на дне лежала, скрючившись от боли и держась руками за колено, его подруга. Артём глянул вниз и что-то сказал, но она не расслышала – так сильна была боль. А потом мальчик исчез, и Анна осталась совсем одна.
В темноте ее всхлипы звучали как плеск воды, и казалось, что она постепенно погружается в холодный бездонный колодец. Девочка ощутила неведомое ей доселе ледяное, неумолимое, давящее спокойствие, сердце стучало как часы. Бум, бум, бум…
«Бросил меня так же как мой папа бросил маму».
Перестав плакать, она оглядела на липкое от крови разодранное колено, вытащила из кармана платок Артёма, приложила к ране, и слезы потекли опять. «Я ведь папу люблю, он так сильно расстроится, и мама, наверное...»
Неожиданно наверху зашевелилось что-то страшное, живое, горбатое, оно резко прыгнуло и приземлилось совсем рядом с ней, и девочке это существо показалось невообразимым монстром. Но это нечто, приземлившись, застонало:
- А-а-а-а! Кажется, я сломал ногти!
Существо зашевелилось и, к ужасу Анны, сбросило горб. Ей стало так страшно, что она перестала даже дышать, но только на секунду.
- Артём это ты?
- Да, мне кажется я ноги тоже сломал!
- А я думала, ты меня бросил!
- Что ты, - удивленно сказал Артём, - Я бегал за рюкзаком, там ведь еда. Я же тебе крикнул - жди. Я бы ни за что тебя не бросил. Ты так похожа на мою маму, а маму я никогда не брошу, даже если нужно будет умереть...
Их нашли под утро, холодных, испуганных, прижимающихся друг к другу. Вопреки ожиданиям Артёма, вожатые наказывать никого не стали, решив, что дети и без того намучились. Однако от папы Анне всё же "влетело". Не за то, что ушла из лагеря, не за то, что плакала, и не за разбитое колено - а за то, что у нее не хватило ума вылезти по корням из ямы. А ещё - за вранье.
