Innocent
Средь портретов заметят едва ли,
Окрещен я паршивой овцой,
Впрочем, как меня только не звали:
Сумасшедший, безмозглый, больной.
Я давно не считаю обиды,
Я, конечно же, всех простил.
Я навеки остался безликим,
Будто б и вовсе не жил.
Я зовусь летописцами трусом,
Немчурой и ненужным звеном.
И в учебниках пишут про это,
Оскорблений, наверное, том.
Ничего обо мне неизвестно,
Хоть и жил я подобно другим,
И была моя мать принцессой,
А отец мой герцогом был.
Я родителей плохо помню —
Потерял я в одиннадцать отца.
Мою маму совсем я не знаю —
После родов недолго жила.
Издевались, травили, лупили,
Голодал я по нескольку дней.
А «родные» меня не любили.
И от этого было трудней.
Увезенный в Россию зимою,
Там прожил я и принял смерть.
Мне, к несчастью, случилось жениться.
И жену ненавидеть впредь.
Вы простите меня, Катерина,
Но союз наш был обречен,
Вы, конечно, безмерно красивы,
Ну, а я собою дурён.
Вы живая, веселая нимфа,
А мне тенью стоять у стены,
Вам блистать на балах и приемах,
А мне видеть безумные сны.
Я боялся, погубит ребёнок
Мою черту не нужную душу.
Ты прости меня, мой Паульхен,
Но любовь мою страх мой глушит.
Моя Лизхен, её я любил,
Снова каюсь я вам, Катерина,
Я изменником вам прослыл,
Но вы тут все равно победили.
Я правителем был неплохим,
Я уж точно им быть старался.
Я порядок в стране наводил,
И предательства не опасался.
Вы поймали меня на крючок,
Отреченье подписано кровью.
Принимаю я этот злой рок,
Мою душу Господь упокоит.
Вы не прячьте веревку, Орлов,
Я про гибель свою уже знаю,
Ну не медлите, что же вам стоит.
Только скрипку на место поставлю.
Я убит, ты воссела на троне,
Но твой проклят венец и темен,
Я хотел лишь счастливым быть.
И лишь этим, наверное, виновен.
