САМАЭЛЬ
… Утро опять не заладилось. Это началось, конечно, не вчера. Постепенно вечера, тёплые и родные, стали
просто вечерами, а затем - долгими и томительными. До утра нужно было как-то жить, общаться и... спать в
одной постели с тем, кто стал холоден.
Единственной радостью и точкой соприкосновения была дочка — Нури. Славная девчушка, с
пронизывающими черными глазами, как и у её матери.
Ей было чуть больше трёх лет, но она уже не просто хорошо говорила, а философствовала, вводя родителей
в идиотское молчание. Было совершенно ясно - она понимала, что между ними происходит и осознанно
задавала вопросы, пытаясь вывести их на разговор, который поставит точку и всем подарит облегчение.
- Мамочка, ты уже не такая, как вчера.
- Что значит не такая?
- Нет, я не правильно сказала. Ты совсем не такая. Ты давно не такая. Помнишь себя тем летом? Когда
Майкл (она называла отца по имени) к тебе подходил, в твоих глазах зажигались огоньки и ты начинала
светиться.
Габриэлла оторопело смотрела на дочь.
- Каким тем летом?
- Вот видишь, ты не помнишь! А платье помнишь? Голубое с белой каймой?
Майкл и Габриэлла переглянулись. Это было почти три года назад. Нури было два месяца...
Девчушка пристально смотрела на родителей, ожидая хоть каких-нибудь слов и действий. Она читала их.
Так она сама говорила :
- Мамочка, ты и Майкл так похожи на мои книжки! Только в них картинки веселей...
Она умела читать. Габриэлла узнала об этом случайно, когда Нури сказала, что больше не будет есть мясо,
потому что это мертвечина.
- Откуда такие мысли, Нури?
- Это не мои мысли. Так написано в журнале «Грин Лайф»...
Вечером Габриэлла спросила у Майкла:
- Ты учил Нури читать?
- Нет. Рановато мне кажется.
- Мне тоже так казалось... Но она читает....
Малышка нахмурила бровки, опустила голову и, усевшись на пол, начала перебирать тонкие,
дугообразные палочки, напоминающие косточки птицы. Они были разной длины и кривизны.
Через пять минут на полу красовалась странная конструкция из них. Не ясно, как Нури смогла это сделать,
ведь для этого нужно было найти центр тяжести у каждой палочки... И всё-таки, они лежали одна на одной
и вся конструкция напоминала зигзагообразную лестницу. Казалась, что она просто болтается в воздухе или
крепится к потолку невидимой нитью...
- Мам, у нас завтра будут гости.
- Ты спрашиваешь?
- Нет, я говорю,что у нас будут гости.
- И кто же?
- Ты его не знаешь. Но он придёт к тебе.
Габриэлла ничего не успела ответить, потому что Майкл задал вопрос:
- И часто у вас здесь гости без меня?
- Майкл, без тебя ни разу не приходили. Это случится завтра, и ты будешь дома.
Больше она ничего не стала говорить и окунулась в свои игры. Но Габриэлла казалось, что она только вид
делает, что играет, а сама наблюдает за ней и Майклом и о чём-то думает...
Нури и правда наблюдала, но не за Майклом, а за матерью, которая пыталась скоротать время уборкой и
приготовлением ужина...
Утро не задалось. Опять не задалось. Майкл собирался на работу молча, без завтрака, выпив на ходу
чашку кофе. Он подошел к дочери, чтобы поцеловать.
- Майкл, а мама красивая?
Он молчал всего секунду, но ответить не успел.
- Иди, Майкл. Я подожду до вечера.
Габриэлла отвезла дочь в садик. Обратно решила пройтись пешком. Погода была чудная, вдобавок, никуда
не надо было спешить. С сегодняшнего дня она в отпуске, но Майкл об этом не знает, потому что
практически не разговаривает с ней.
Осень уже начала хозяйничать в городе. Небо поблёкло и даже стало чуточку ниже. В это утро оно
усыпалось воздушными облаками, похожими на сладкую вату. Иногда проплывали серые рваные тучки,
словно птицы бились и раскидали свои сизые перья. Листья ещё крепко держались на ветвях, лишь цвет их
слегка стал отдавать желтизной и ржавчиной. Воздухе витал запах осени, очаровывая едва уловимым
ароматом хризантем, которые пестрели своим многоцветием по всему парку и радовали глаз.
Возле парковых дорожек разместились художники и другие умельцы, предлагая купить свои работы.
Габриэлла проходя мимо одного из них, задержала взгляд на картине. На ней был изображён молодой
человек. Изображение было нечётким, как-будто сквозь дымку. Явно усматривалось движение, очень быстрое
движение. Казалось, что человек летит. Серебристого цвета волосы (так увиделось Габриэлле, на самом
деле пепельные) были растрёпаны от ветра и движения, полы плаща разметались... Очень красивые глаза,
прямой небольшой нос, тонкие губы и … Её отвлекли.
- Вам понравилась моя работа? Хотите, я нарисую ваш портрет?
Габриэлла оторвала взгляд от картины. Из-под козырька бейсболки на неё смотрели весёлые, добрые глаза.
Борода и усы скрывали рот, но человек, совершенно точно, улыбался.
Она улыбнулась в ответ.
- Это, наверное, долго?
- Нет, что вы! Рисунок пастелью, не более пятнадцати минут...
Она растерялась. С портрета на Габриэллу смотрела очень красивая девушка, похожая на неё, но не
она.
- Это - вы, не сомневайтесь. Просто вы видите себя, наблюдая изнутри, а я — снаружи. Когда посмотрите на
портрет ещё раз, вы найдёте больше сходства, чем сначала. Если фотографировать лицо человека каждую
секунду в течении минуты, вы увидите шестьдесят разных лиц.
- Надо же! - улыбнулась Габриэлла, - Значит мы многолики, как Шива?
- Да, так оно и есть... по образу и подобию.
Она ещё некоторое время прогуливалась парком, но затем не заметила, как оказалась на улице города и
выяснилось, что слишком далеко забрела, и чтобы добраться до дома, ей пришлось воспользоваться метро.
На этой станции людей было не много и вагон был почти пустой. Она остановилась возле дверей,
противоположных входным. Ей нравилось смотреть на отражения на стекле, наблюдая за входящими. Один
из мужчин показался ей знакомым. Чтобы лучше рассмотреть, она повернулась. В этот момент человек уже
встал напротив неё и они встретились взглядом. «Где я его видела? Откуда он мне знаком?»,- мелькали
мысли в её голове.
Поезд тронулся и, набирая скорость, нырнул в тоннель. Они стояли по обе стороны дверей и не сводили
друг с друга глаз. Проехали уже две станции и, когда поезд очередной раз скрылся в черноте тоннеля,
вдруг погас свет. Его не было не более пяти минут..
Габриэлла ощутила теплую волну перед собой, как-будто кто-то подощёл очень близко... Она
услышала рядом другое сердце! И слышала его так же чётко, как своё. Горячая волна окатила с ног до
головы. По телу пробежали мурашки и Габриэлла почувствовала, как в ней зарождается возбуждение. Её
дыхание участилось, тело охватила дрожь...Лёгкое, почти неощутимое прикосновение к груди.. соски стали
упругими.
«Этого не может быть!», - кричал её разум, а тело отвечало совсем другое.
Сердце колошматилось в груди, словно груша под ударами боксёра. Она задержала дыхание. Ей показалось,
что её губ вот-вот коснутся чьи-то губы... она была уверена, что чувствует поцелуй... Истома разлилась
внутри живота, опускаясь всё ниже, в лоно, которое стало влажным и начало раскрываться, словно цветок
орхидеи....
С резким шумом поезд вырвался из тьмы на станцию. Свет включился. Незнакомец стоял рядом, очень
близко, лицом к лицу... Габриэлла растеряно смотрела на него, не понимая, как себя вести и как это могло
произойти с ней. Она посмотрела ему в глаза и... вспомнила, где видела этого человека! Это был тот самый
мужчина, с пепельными волосами с портрета в парке.
« Что это было? Это было или я в бреду? Почему у него такой взгляд, как-будто он знает меня давно?», -
носились мысли.
Поезд остановился. Объявили её станцию и она медленно вышла из вагона. Мужчина последовал за ней. На
платформе она замедлила шаг, в надежде, что он подойдёт. Через минуту она поняла, что рядом никого нет.
Оглянувшись, увидела его, шедшего к другому выходу из метро...
« Что же это было? Это я? Я сейчас изменила мужу... с человеком, которого первый раз вижу?», - она
рассмеялась, - «Я даже имени его не знаю! Как это возможно?»
Весь день она старалась не думать о происшедшем, но это не получалось. Каждый раз, проходя мимо
зеркала, она встречалась взглядом с собой и громко говорила:
- Ты это сделала.
Она развернула свой портрет, приколола его к стене и долго рассматривала. Через какое-то время она
усмотрела полное сходство с собой и даже нашла несколько фотографий, подтверждающих это. «Хороший
портрет, интересно, что скажет Нури?»
Нури была в восторге. Она щебетала весь вечер о том, что у неё самая красивая мамочка и она её очень
любит, обнимала её за шею и целовала, а Габриэлла готова была расплакаться. Ей казалось, что дочка знает
о случившемся и таким поведением пытается отвлечь её от плохих мыслей.
Когда пришёл Майкл, Нури выбежала в прихожую и прямо у порога задала вопрос:
- Майкл, ты знаешь ответ на вопрос, который я задала тебе утром?
- Конечно знаю! И ты знаешь. Мамы всегда и у всех красивые. Иначе быть не может.
Нури померкла. Её праздничность потухла и голос стал тихим:
- Идём, я покажу тебе ответ на это вопрос, - и потащила отца за руку в комнату, где висел портрет.
- Посмотри, какая мамочка красивая...
- Но это … только похожа на маму! Это совсем не она!
- Она, она! Ты просто плохо смотришь. Майкл, не у всех и не всегда. Только у меня. И у тебя … была.
Тишина вспорхнула к потолку и медленно окутала всё пространство комнаты.
Майкл не знал, что ответить. В нём закипала злость и едва сдерживая себя, он достаточно громко
проговорил:
- Ты слишком много говоришь. Иди в свою комнату!
- А ты совсем не говоришь … со мной и мамой.
- Иди в свою комнату! - закричал Майкл.
Нури вздрогнула, а Майкл вышел из комнаты, явно испытывая неловкость и досаду. Габриэлла обняла дочку
и, целуя, тихо сказала:
- Прости меня... и его прости. Милая, ты просто ещё не знаешь, как тяжело… жить с нелюбимым человеком.
Девчушка обняла маму и быстро зашептала ей на ухо:
- Мамочка, я знаю! Я и хочу, чтобы он сказал, что не любит нас! Ему станет легче и он сможет уйти.
- Милая, он не тебя не любит, а меня. И у меня тоже нет смелости признаться ему, что … мне с ним холодно...
- Майкл не может меня любить. Я не его дочь. А ты... моё продолжение. Он это почувствовал почти сразу
после моего появления. Он не может объяснить ничего, а спросить боится. И с каждым днём его
подозрительность перерастала в злобу, а сегодня в ненависть.
- А чья ты дочь?
Нури замялась и взволнованно зашептала:
- Я не могу тебе сказать. Но ты скоро всё узнаешь сама.
- Господи! Ну, в кого ты такая...,- Габриэлла заплакала, а Нури гладила её по голове, приговаривая:
«Господи, Господи...»
В дверь позвонили. Нури подскочила и радостно бросилась к дверям:
- Это гость! К нам пришёл гость!
Габриэлла вытерла слёзы и пошла следом за дочерью.
Дверь распахнулась и на пороге она увидела... того самого мужчину, с которым, как думала Габриэлла,
изменила мужу.
- Вы? Как вы нашли меня? - растеряно лепетала она.
Нури выскочила из-за матери и схватив гостя за руку, потащила его внутрь, радостно защебетав:
- Здравствуй, Самаэль!
- Нури, ты знаешь этого человека? - мать ошарашено смотрела на дочь.
Самаэль повернулся к Габриэлле:
- Века рассыпались в песок.
Лишь миг от встреч до расставаний.
Для жизни дан мизерный срок.
- Для смерти — вечное скитанье, — вдруг продолжила Габриэлла. « Откуда я знаю эти слова?» , - она ничего
не понимала, но чувствовала, что она чего-то не помнит, но всё не случайно, и скоро должно произойти что-
то очень важное.
Гость погладил по голове Нури и вышел.
- Кто-то пришёл? - Из кухни вышел Майкл.
Он смотрел на когда-то своих девочек, теперь же безнадёжно чужих, и не мог понять, что он тут делает,
зачем? Зачем ему знать, что тут происходит? Ему давно было всё безразлично...
В прихожей кроме Нури и Габриэллы никого не было. «Что сказать? Что ему сказать?», - заволновалась
Габриэлла ...
- Приходил человек. Но он ошибся, - соврала она.
- Мамочка, это был Самаэль! Он приходил за тобой!- воскликнула Нури, - Зачем вы всё время друг другу
врёте? - закончила она тихим голосом.
Майкл растеряно смотрел на них и вдруг ему нестерпимо захотелось вырваться из этих уз, обязанностей и
правил. Он снял с вешалки ветровку и молча вышел за дверь.
Он не вернулся ни через час, ни к утру.
Утро было лёгким, светлым и радостным. Сегодня Габриэлла спала, как младенец, проснулась обновлённой,
словно скинула очень тяжёлый груз, и чувствовала себя прекрасно. Поднявшись с постели, она раздвинула
гардины и настежь открыла окно. В комнату влетела осень. Небо было бледно-голубым, без единого
облачка! Деревья за ночь ещё больше зазолотились, а на клёнах и плюще появились первые багряные
листья... Стояла такая торжественная красота, что Габриэлаь на секунду задохнулась от этой красоты и
восторга. «Пойду прогуляюсь!»
Дом, в котором жила семья Габриэллы, был трехэтажным, с небольшими закруглёнными балкончиками,
которые были украшены чугунными витыми ограждениями. Он стоял на возвышенности и до второго этажа
был увит плющом, что придавало ему округлую форму и некоторой загадочности или сказочности. Возле
входа красовались цветы. От входа шли ступеньки вниз, к кованой ограде, за которой начиналась улица.
Дорога вела к небольшому парку с прудом.
Габриэлла сбежала со ступенек. Отворив калитку, она шагнула... «Навстречу новой жизни», - подумала она.
Вдруг ей показалось, что её кто-то позвал. Оглянувшись, она увидела Нури, которая сидела на подоконнике
и смотрела на мать.
- Нури! Слезь с окна! - Габриэлла кинулась назад.
Из-за поворота выскочила машина. Всё случилось мгновенно. Зашипели колёса, цепляясь за асфальт, удар,
Габриэллу подкинуло вверх и отбросило на бордюр... головой...
Габриэлла открыла глаза. Над ней склонился Самаэль. Он смотрел ей в глаза и шептал. Она не
слышала его, но поняла каждое слово:
- Я пришёл за тобой. Нам пора домой. Попрошайся с Нури, - он повернул голову в сторону дома. Габриэлла
перевела взгляд. В окне в полный рост стояла её дочурка и махала рукой...
Самаэ́ль ( «сам» + «эль»: яд и Бог) — ангел смерти («малах ха-мавет») в Талмуде, христианстве и
демонологии. Имя «Самаэль» иногда рассматривается как истинное «ангельское» имя дьявола. «Яд Бога».
