Рабы войны. Рассказ двенадцатый
Рассказы бывших узников нацистских лагерей.
Большинство из них никогда никому об этом не рассказывали. Молча носили в себе эту память по 50-60 лет.
Рассказ Пачковской (Ландышко) Раисы Александровны,
1942 год рождения
Войну мои родители встретили в родной деревне Борейки. Я родилась в 1942 году. И многое знаю только из рассказов родителей, но кое-что помню и сама, хотя многим покажется невероятным, что что-то можно помнить в возрасте 2-4 года. Но я помню. Это как какие-то нестираемые в памяти картинки. Навечно впечатанные в сознание.
Я не помню, как немецкий карательный отряд приехал в наши Борейки, об этом мне мама рассказала, уже после войны. А вот страх остался и мне, по всей вероятности, жить с ним до конца своих дней. Это было в 1944 году. Каратели выгнали всех жителей деревни из домов, кто пытался бежать к лесу, застрелили. Всех выгнали в поле за деревней, деревню подожгли. Мама рассказывала, что просила меня молчать, когда она упадет на меня, постарается спасти от смерти. Все ждали расстрела. Но сельчан не расстреляли, погнали на железнодорожную станцию в посёлок Воропаево.
На станции погрузили в вагоны-телятники и повезли. Везли долго, кормили раз в двое суток, и несколько раз давали воду, которой всем не хватало. Умерших, во время "обедов", забирали из вагонов. Я, вы можете в это не верить, помню свою "соску". Мама захватила с собой булку свежего хлеба, она доставала хлеб их печи, когда облава налетела, и головку сахара. Она смешала мякиш и сахар, завернула в тряпочку и я всю дорогу смоктала эту "соску". И эта булка хлеба наверно спасла нашу семью в дороге.
Привезли нас в город Премис. Там раместили в лагере в дощатых бараках.
Дети оставались в лагере, а родителей гнали ранененько на работу, где то часов в пять и только к семи вечера они возвращались. Помню, что всё время хотелось есть. И я ждала родителей, потому что они мне всегда что-то приносили. Это была иногда брюквина, или кочерыжка капусты, пару раз морковка, она была такая сладкая! И очень часто свой эрзац-хлеб родители отдавали мне. Уверена, что они сохранили мне жизнь. Дети ежедневно умирали от голода, особенно в больших семьях. Пайки родителей на всех не хватало. Сначала ребёнок переставал ходить, ложился на нары и всё время лежал, а потом его куда - то уносили. Сейчас знаю, что в крематорий. И так изо дня в день. И ещё отчётливо помню, как мы играли с двоюродной сестрой Верой. Она была на год старше меня. Мы с ней складывали камушки и щепки, других игрушек не было.
Освободили нас американцы. Они очень хорошо к нам относились, кормили вкусной едой, это я тоже помню. Но мама говорила, что я всех боялась и не отходила от неё ни на шаг. А другие дети сами ходили к американцам и приносили еду родителям.
И уже хорошо помню дорогу домой. Папа тяжело болел, желудок его за время плена отказал совсем, думали он не доедет, но мы все вернулись обратно. Знакомая отпоила папу травами, врачей после войны не было. Да и горя мы хлебнули после войны. На пожарище приехали. Лопухи да крапива на месте деревни расли. Но мир есть мир, обживались постепенно. День от дня легче становилась. Родители яму свои нашли, они, предчуствуя грабежи, кае-какие вещи спрятали, зарыли в землю, и эти вещи нам помогли, пригодились в послевоенную разруху.
Я в школу пошла, потом работать. Замуж вышла. Семья и дети занимали всё время. Родителей досмотрела в старости, работу оставила. Они ведь от своего скудного пайка в плену мне кусочки отламывали, не дали умереть голодной смертью. Теперь я уже сама бабушка. Всё нормально в жизни, только просыпаюсь по начам....лагерный страх накатывает волной...до ужаса.
