По лужам волочась
Скулила ель, ругалась грязь;
Безмолвно-хмуро было небо,
И пёс просил краюшку хлеба
За мной по лужам волочась.
— Эх, друг, тебе ведь будет проще,
Когда помрёшь в безлюдной роще.
Осенние зальют дожди,
Потом меня в могиле жди.
Неслась стремительно гроза,
Там Тор и Зевс сшибались лбами,
Потом стекала желобами
Их кровь. Художница-лиса
Деревья все разрисовала,
Незримым контуром овала
Все души грустью оплела.
И вновь моя душа тускла.
Бродил бездумно я. Промок.
И отсырели в сердце нитки.
Вокруг — несчастные улитки
Ползут в свой тёплый уголок.
Вконец мне всё осточертело,
Тоска кромсала это тело.
Хотелось в луже утонуть,
Мерещился в ней Млечный путь.
Как вдруг — увидел я Её —
Она плыла средь луж дельфином,
В нежнейшем платье журавлином.
Вонзилось в сердце остриё.
Пленил меня тот облик странный —
Воздушный, яркий, многогранный...
Явилась вдруг откуда здесь?
— Согрей меня, промок я весь! —
Невольно брякнул языком.
Она улыбкой озарила,
По ангельски так — нежно, мило.
А я засунул в глотку ком...
Её слова ручьём журчали:
— Ах, сударь, бросьте все печали.
Стоите — вылитый Тантал…
Придумала! Зову на бал!
Там будем долго танцевать
Мы танец лёгкий, воробьиный,
Под доброй, старенькой рябиной.
Из листьев сложим мы кровать,
Узнаем сколько звёзд на небе,
Расскажем сказку страшной Фебе.
Там будет петь прекрасный чиж…
Ах, невозможно, говоришь!
Вот так всегда!
Решать тебе, мой мрачный друг,
Я буду здесь — на этом месте.
Пойдём на мост чудесный вместе,
И там избавимся от пут.
И сумрак твой, как дым, развеем,
О чуде грезить мы посмеем!
Ну вот, дрожишь... как лёд рука...
Крепись, пока, пока, пока!
Исчезла. Скрылась за толпой.
И снова, снова, эти лужи...
Мне чай горячий срочно нужен!
Я вижу нечто… Сам не свой —
Вокруг не люди, просто тени;
Нагнулось небо к Ойкумене...
Побрёл, по звёздам волочась,
Смеялась ель, звенела грязь.
Придя домой, не верил я,
Что было всё на самом деле.
Но грёзы странные летели:
Я слышал в кружке звон ручья,
Журчало всё передо мною;
Окно закрою, вновь открою.
Куда-то всё иду, иду —
За горы, в небо — в высоту...
То звёзды, то дремучий лес,
То волны моря, то Сахара;
И всё расплавилось от жара.
Я сам как будто бы исчез.
Я падал в волны с Эвереста,
Меня ловила в небе Веста,
А утром шёл на встречу с Ней,
И сердце билось всё сильней.
И вот, её увидел вновь.
Была всё в том же чудном платье,
Как сладко-нежное объятье,
Как будто первая любовь.
— Привет, мой друг влюблённо-мрачный,
Покинем этот смрад табачный!
Ты не волнуйся, я прошу!
Всё по пути я расскажу.
Ну, что ж... Ты хочешь знать меня?
Была я девочкой обычной,
Играла куколкой тряпичной,
Жила у хмурого ручья,
Где пели песни чудо-птицы —
Скворцы, дрозды, клесты, синицы.
А дома было скучно мне,
Сиял огромный мир в окне…
Болела я, зима...
Однажды, вижу — воробей,
Сидит, чирикает чудесно,
И мне как будто бессловесно
О чём-то говорит. Друзей
Желала я… И, голос слышу —
"Лети, лети на эту крышу!
Твои сомнения — лишь дверь,
Открой её. В себя поверь!"
Всего один невинный шаг,
И стала птицей я. Не веришь?
Опять ты, друг мой, лицемеришь!
Ты сам себе жестокий враг...
Ну, вот, тот мост необычайный,
Покрытый вечной, пыльной тайной.
Укрылась здесь твоя душа,
И ждёт лишь чуда, не дыша.
Преобразилось всё...
И девушка исчезла вдруг,
И растворились даже тучи.
А птицы были так певучи!
В ручье плескался бурундук…
— Ты — сон! — Кричал я громко зверю, —
Я в эти чудеса — не верю!
Побрёл, по лужам волочась.
Скулила ель. Ругалась грязь.
