Москва.
Когда купе везет до Адлера в июле,
В лицо стреляет с потолка кондиционер.
Мы в одеяло плотно тело завернули,
Чтоб спать в духовке так же сладко как эклер.
Вагонный сон подобен детской колыбели,
Раскачивал нас, что-то напевал.
Но в пять утра пришлось покинуть нам постели.
Помятый проводник нас провожал.
Москва была с утра уже прогрета.
Проснувшись рано, солнце резало перрон.
Прозрачные вагоны в лучах света,
Устроили сигнальный перезвон.
Проснулась площадь возле Курского вокзала.
Охранники, таксисты, продавцы.
И попрошайка уже с копом воевала,
Ворчала что-то про батон и огурцы.
А мы, в себя закинув кофеина,
Пустились пешим ходом до метро.
Мимо Таганской и театра Михаила,
Дошли до Пролетарского депо.
Спускались, подымались на поверхность.
Катались на земле и под землей.
Нехоженую стаптывали местность
И в этот раз предельно сблизились с водой.
Звучанием плотным заиграл в столице полдень.
Трубил оркестр инструментов городских.
На новый лад, но в тоже время старомоден,
Троился эхом мегаполиса мотив.
А мы вдвоём вразвалочку шагаем.
Прошли Парк Горького и весь нескучный сад.
Нескучный «водник» второй раз к нам подплывает,
Его снимает уже фотоаппарат.
Темнеет небо и грозятся сверху тучи,
А мы на палубе открытой смотрим вдаль.
Отбило сон и от жары уже не пучит.
Могучий ветер небо вывернул в спираль.
И хлынул дождь, прогнав всех с палубы под крышу.
Град лупит реку и плавучие суда.
Я почему-то вспомнил друга Мишу,
Как он мячом лупил площадку без стыда.
А над кремлем уже развеялась стихия
И храм Василия Блаженного восстал.
Во всей красе блестит парадная Россия!
Нам Петр Первый сверху дважды помахал.
Нам ручкой машет Влад,
Ему два года.
Прям мини-Витька, озорной такой малыш.
Москва! Друзья! Чудесная погода!
И солнце рикошетом бьет от крыш.
От солнца в норы спрятались зверушки.
Медведи белые укрылись от жары.
В пруду игриво квакали лягушки
И хоровод водили сонные слоны.
Усталость потихоньку подбиралась
Виски трещали, вонь из клеток била в лоб.
Соль с кукурузы при укусах осыпалась,
Скопив в ладошке небольшой такой сугроб.
А к клетке с рысью, прямо с гор спустились трое.
- Э! Рысь! А ну-ка выходи!
Терпением не славились герои.
Заладили:
- Э, ты! Сюда иди!
Не вышла рысь, ушли шатаясь черти.
Ушли и мы, мороженое съев.
С мартышками еще по плану встречи.
Жаль что навстречу не пришел красавец лев.
Уставшие от вспышек в клетках звери.
Уставшие манагеры, врачи.
В метро плечами подпирая двери,
Домой с работы едут москвичи.
А мы на Краснопресненской спустились.
Вадос в коляске свой считает автопарк.
Стоячие в вагоне люди злились
А все сидячие держали свой кулак.
От Баррикадной до тверской вагон качает,
До Павелецкой трасса ровная, без ям.
Без задней мысли голос с пленки объявляет,
Не прислонятся задней мякотью к дверям.
На Павелецкой Витя с мафией связался,
Захлопнув дверь и сев к играющим за стол,
Авантюрист его манил и распинался,
Развесив уши Виктор вежливо ушел.
Забрали Витю и спустились в подземелье.
От Павелецкой до Таганской поезд мчит.
Нас не поймает ни Буффон ни Акинфеев.
И не настигнет разъярённый Гиндабит.
На поручне вагонном Витин палец,
Торчит из кулачка центральный перст.
Наташку зазывает самозванец,
Лукавый трехфаланговый протест.
Стучит Вадос машинками в коляске,
Стучат колеса поезда в ногах.
В Жулебино мы едем без опаски,
Ведь с нами едет Бюрговский отряд.
В Жулебинских лифтах с подсветкой кнопки.
Повсюду камеры в подъездах, домофон.
Площадки детские, скамейки и парковки,
Тотально контролирует шпион.
Шпион-диспетчер смотрит в центр мониторов.
Его напарник крутит камеры с пульта.
Забавы ради принимая роль дублера,
Озвучивает местного кота.
А мы идем под камерами строем,
Нас встретит Рембо, он же Снайпер (когда злой)
Спать ляжет Влад и сон свой встретит тётя Боня
Неси гитару Вить и в кухню дверь закрой.
Как будто не было тех лет что пролетели,
Исчезло время и затих болтливый ум.
На волнах юности в реальность залетели
Под звуки Гибсона от колебания струн.
