Боза
Рифмоплёт Александр Сергеевич Бойко-Застенчивый
был довольно известен в культурно-богемной среде.
И хотя отношение этой среды переменчиво,
становилось хитом непременно примерно к среде
понаписанное Александром по пьяни субботничной.
Но вокруг все считали, что он неудачник и лох,
кроме матери, благодаря неустанной заботе чьей
и не сдох рифмоплёт с голодухи, и с виду неплох.
Засосав под овсянку слегка охлаждённый боярышник,
подгребал он под вечер к излучине местной реки,
где ловил на живца непомерно доверчивых барышень,
поддевая сердца тройником задушевной строки.
Восседал Александр на скамейке у статуи Пушкина,
посылая собрату по цеху флюиды-мечты.
Чу! вблизи проплывает, маняще светясь конопушками,
скажем прямо — не гений, но типа того красоты.
Приступ трахикардии явился занывшим подбрюшием,
пронеслось ветерком в голове сразу несколько тем,
быстрый взгляд проскользил по ногам, и, споткнувшись об рюшечки,
перепрыгнул повыше и впился в район декольте.
Александр подскочил со скамьи и промолвил: — Сударыня,
красотой бесподобной Вы мне изумили глаза.
Я — поэт, как друзья говорят — щедро Богом одаренный,
широко в интернете известный как Алекс Боза.
Рассказав конопатой про очи её бирюзовые
и божественный стан (рифмоплёта стихами несло),
он картину свидания сочно в уме прорисовывал
и прикидывал шустро, где денег достать на бухло.
Обещая внимающей огненно-рыжей красавице
декламацию дивных стихов при зажжённых свечах,
Александр гарантировал то, что по полной проставится,
но смолчал до поры про гараж и салон «Москвича».
Да и правда, зачем говорить ей такие подробности…
Тут заметил поэт, как, собой заслонив белый свет,
появилось поблизости чудище шкафоподобное
и сказало лисичке банальное: «Зайка, привет».
Конкурент повесомее был приблизительно раза в два,
да и ростом повыше немного (навскидку — на треть),
по фактуре читалось, что может и хуком порадовать,
и на части порвать, а потом в порошок растереть.
Александр уничтоженно мямлил: «О, сударь, простите, но…»,
оппонент не желал совершенно вступать в диалог,
наградил сверху вниз на прощание взглядом пронзительным
и плутовку, за лапку схватив, за собой поволок.
Возвратившись домой в настроении слабопаническом,
по измученной клаве дрожащею дланью стуча,
разродился поэт полнострочьем силлабо-тоническим
и на конкурс любовных историй отправил тотчас*.
*Извините за кривое ударение.
