ЗАЯЦ И ВЛАСТЬ
Был лев когда-то царь зверей, великий и ужасный,
И на зверьё своих речей не тратил понапрасну.
Но зря разор не позволял, любил в лесу порядок,
И самолично устранял, всех кто к чужому падок.
И каждой твари в том лесу порядок сей касался…
И за своё житьё-бытьё никто не опасался.
А кто закон не уважал, жесток был, как зверюга
И этим очень раздражал всех хищников в округе.
Волков судил за беспредел, медведей за нахальство,
Лисиц за массу хитрых дел, такое было царство.
И так прижал лихую спесь, что лисы все дрожали,
Медведь привык малину есть, а волки хвост поджали.
И был спокоен этот лес, и звонок от приплода,
И если лев кого-то съест - не прекращало рода.
Не сладко хищникам жилось, в злобе скрипели зубы.
Всё что хотелось - не моглось, облизывались губы.
И вот сошлись потолковать, а так - как все грешили,
Собрались льва переизбрать, на том и порешили.
И чтобы сделать всё быстрей, к губе приставив палец,
Решили, будет царь зверей - не лев, а робкий заяц.
И звери радостно галдят, как одуревший птичник,
Теперь нас волки не съедать! коль царь у нас не хищник!
А заяц всё же не осёл, в таком серьёзном деле,
Лишь только б взапятки пошёл, его бы сразу съели.
А так спокойненько сиди, свою морковку кушай,
И лишнего не говори, а что сказали, слушай.
Издай указ, закрыв глаза на все лесные толки.
Напишет текст тебе лиса, печать поставят волки.
Зверью подробно объясни, что всё для их же блага,
Необходимость поясни проделанного шага.
Что, мол, момент такой назрел, подкрался незаметно,
И новой власти передел продуманный конкретно.
Что волком прожитые дни полезны для прогресса,
И что не хищники они, а санитары леса.
И заяц наш во вкус вошёл, от ласки и до гнева,
И беспредел такой пошёл направо и налево.
Он говорил и убеждал, внушал и умилялся,
Идеи новые рожал, над прошлым изгалялся.
Он очень много обещал проделать для народа,
Желал зверью великих благ и нового приплода.
Бобрам плотины возвести, кукушкам сделать гнёзда,
Оленям сена накосить и ярче сделать звёзды.
Всех научить и излечить, построить и утешить,
Обуть, одеть и накормить, а смысл - лапшу навешать.
Он поучал и наставлял, он клялся, и божился,
Но почему-то исполнять, совсем не торопился.
И этим звоном до небес, в лесу, скажи на милость,
Он прикрывал свои глаза на всё, что в нём творилось.
Несли сороки на хвосте приказы по границам,
А от зверья летела шерсть, и пух летел от птицы…
Медведь топтал, что не доест, бузил и днём и ночью,
А волки грызли всех окрест и разрывали в клочья.
Лиса по хитрости своей своё не упускала,
И атмосфера в том лесу совсем плохая стала.
Не заливались соловьи, грустили даже ёлки,
Лишь песню страшную свою ночами пели волки.
И зашептал лесной народ, поджав хвосты и уши,
Что лев был всё-таки добрей, и кстати, мало кушал.
Когда в правительстве лесном все с волосатой лапой,
И зубы алчностью блестят, всё норовя оттяпать,
В такой среде не проживёшь, не избежавши порки,
И ощетинившись, как ёж, сиди в глубокой норке.
И так ведётся в том лесу и лапа лапу моет,
Медведя, волка и лису никто не успокоит.
Когда советчиков полно и всяк из них преступник,
С кого они семь шкур дерут, тем заяц не заступник.
Да лев прожорлив и силён и выглядит по строже,
Но всех медведей и волков он обожрать не может.
