Мышка
– Поезд отправляется со второй платформы!..
Снаружи раздаются крики провожающих, диспетчер продолжает монотонно бормотать в микрофон – обычные вокзальные будни. Воздух на улице жаркий, пахнет пылью. В плацкартном вагоне, на удивление, прохладно и тихо, только поскрипывает открытая дверь в тамбур.
Мышка, устроившись на нижней полке в одном из купе, не видит, как трое поднимают по лестнице вещи, не слышит веселых препирательств. День был трудным - она дремлет у окна, прижавшись виском к гладкой вагонной стенке.
Первым до посадочного места добирается Странник – заспанный и помятый, спина согнута под тяжестью чёрного кофра. Дреды перехвачены на затылке резинкой, чтобы не мешали. Поторопить бы друзей, но...
– Тише вы, олухи, – шипит он, заметив девушку, – разбудите.
– Сам ты олух, Ник! – задорно парирует, шлепнувшись на боковое, загорелый долговязый Оскар. Вскрикивает, потирает локоть. – Я из-за тебя ушибся!
Следом, весь в чёрном, появляется насквозь мрачный Кот. Щурится. Почти час простояв на солнцепёке, он страдает от жары.
– Надеялся, что с нами никто не поедет, – в хриплом голосе отчетливо чувствуется раздражение. – Убираем инструменты, ребята, пока остальные пассажиры не набежали.
Кофру находят место под сидением. Оскар хлопает себя по лбу и уносится в тамбур. Возвращается с бирюзовым рюкзаком в руках - медный брелок-кораблик звенит, ударяясь о поручни.
Поезд, качнувшись, трогается.
В купе заглядывает усталая проводница, подавив зевок, рассматривает документы Ника. Друзья увлечённо балагурят, и Кот понимает – разбудить незнакомку, так некстати прикорнувшую на багажном отсеке, предстоит ему.
– Леди, просыпайтесь, билеты проверяют, – наклонившись, осторожно тянет девушку за острое плечо.
Мышка нехотя открывает глаза.
«Какие глазищи…» – невольно отмечает про себя мужчина. Что-то в сонном взгляде пугает его.
– Т-ты мне снишься? – Недоверчивая улыбка уже готова проступить на губах.
– Вроде нет, вполне живой, – Кот с сомнением ощупывает себя, проверяя.. – И я, и парни… Леди! Тут проводница ждёт.
– Я давно еду… – Улыбка Мышки становится увереннее и чуть шире. – А т-ты, и правда, покажи билет, она же ждёт…
Кот, слегка шокированный собственной реакцией, послушно отлучается в начало вагона - проводница не дождалась. Оскар и Странник наперебой знакомятся с соседкой. Рассказывают о том, что они – музыканты, едут в тур, раньше не работали в этом направлении. Что поездка для них в новинку. И что всё это придумал Кот. Удивляются, обнаружив длительное отсутствие «автора идеи». Решают, что он потерпит. Смеются, втягивая Мышку в свои бесконечные байки.
Девушка неловко теребит фенечку на запястье. Отпрашивается “подышать”.
Компания отпускает, убедившись – попутчица обещала вернуться.
В тамбуре не положено курить, но Коту всё равно. Он нервно смолит сигарету, бездумно наблюдая смену пейзажа за окном. Редкие мысли, появляясь, стаями собираются вокруг странной пассажирки. Девушка кажется знакомой, но почему...
– П-привет, Чешир, - звучит её дрожащий голос. – Д-давай попробуем еще раз. Меня Мышкой зовут.
Вздрогнув, мужчина смотрит прямо на неё. Это имя стерлось из памяти, остался только Кот – взрослый, циничный, трезво оценивающий мир вокруг. Но… Рядом стоит девчонка: бледная, легкий сарафан едва прикрывает залепленные кусками пластыря колени. Назвала настоящим именем. А он её не знает совсем.
– Чешир... Т-ты не волнуйся... – Мышка неловко сжимает узловатые пальцы, храбрится. Получается плохо.
Кот бросает окурок, растирает подошвой, уже не замечая. Делает шаг, другой…
– Ты… Имя... Его никто не мог знать, откуда?.. – Вопрос срывается прежде, чем обретает законченность.
– Не думаю, что вспомнишь... – Девушка запинается. – Мы с тобой ходили в одну музыкалку. Я тогда только поступила, мне было лет восемь...
Кот слушает её, и воспоминания, словно бы нехотя, возвращаются.
Ему пятнадцать, и он сидит во дворе под высокой липой. Растрепанный, с гитарой у ног. Вытирает пучком травы окровавленные костяшки. Ссора с местными задирами – в музыкальные школы, вопреки расхожему мнению, попадают разные дети, не только тихони.
Подходит девочка. Серое форменное платьице, неловко широкое для такой щуплости. Огромные ясные глаза. Смотрит серьёзно. Протягивает что-то. Пластырь...
Кот неожиданно расплывается в улыбке.
– Так это была ты, Мышонок... Теперь понятно, как ты меня узнала...
– Конечно! – подхватывает одна. – Помнишь, мы обсуждали ту новую игру про спятившую Алису в Стране чудес? Она тогда только-только вышла у нас. Ты ещё говорил...
Мужчина неуверенно касается пальцами мочки уха. Тёмное колечко серьги там, где ему и положено быть.
– Америкэн Макги… Да… Я собирался проколоть ухо, потому что мне нравился Чешир...
– Бинго! – По-детски радуется девушка, бросаясь Коту на шею. – Ты понял! Я так скучала, когда ты уехал...
Кот осторожно обхватывает руками эту беззащитную хрупкость. Горло сводит от забытого ощущения нужности кому-то, нежности и слёз, которые никогда не прольются.
– Я другой стал, Мышенька... – в голосе мужчины слышится скорбь. – Ничего не осталось от Чешира...
Мышка отстраняется:
– Так и я совсем не тот Мышонок, которого ты помнишь, – чуть слышно отвечает она. – А ты – врун. Как бы я тогда тебя узнала? Если бы Чешира не было, то и серёжки тоже!..
Кот соглашается.
Из купе уже доносятся недовольные голоса, требующие присутствия пропавших у обеденного стола.
***
Спустя три десятка песен под гитару и сотни ненавидящих взглядов, которыми награждают компанию невыспавшиеся пассажиры, наступает утро. Только напоминание проводницы не дает проехать нужную станцию: погруженная в атмосферу нечаянной счастливой встречи Мышка совсем не следит за временем.
Уже на перроне – машет уходящему поезду, глядя вслед из-под ладошки. И растворяется в пелене утреннего тумана.
Кот... Нет. Чешир стоит у окна, всё ещё надеясь её разглядеть. Прикрывает ладонью тонкую цветную феньку. И улыбается.
