Немного о ведьмах
Полуночный лунный свет озаряет старую башню, выступающую из дымки древесных крон. Льется тягучим киселем на опушку леса приозерный туман, заводя медленный танец на русалочьих берегах.
Контуры башни акварельно колеблются — ни четких очертаний, ни резких контуров. Только туман и неясное чувство тревоги, витающее в воздухе.
В окне под самой крышей едва-едва теплится огонек. Это ведьма завершает свою затянувшуюся бумажную работу, сонно ворча что-то про мерзких упырей, двойные стандарты и оценочное восприятие ситуаций. В тишине, нарушаемой лишь плеском воды в озере, скрипом пера да тихим потрескиванием сальной свечки, (ох и закоптила же она потолок!), мысли не дают покоя женскому разуму. Крошечные принцы нестройными рядами маршируют по рабочему столу. Периодически превращаются в кентавров, медведей, иногда напоминают резво подпрыгивающие на своих кривых корнях старые пни.
«Чем не развлечение, когда от работы в глазах рябит», — отмечает про себя хозяйка дома. Судорожно взмахивает палочкой, когда один из смельчаков пытается воткнуть меч-зубочистку прямо между глаз. Стоило только задремать!..
— В болото! — прикрикивает она, вышвыривая смутьяна из окна. Через несколько мгновений раздается тихий плюх, затем нелестная булькающая брань в адрес обидчицы. Шум обрывается серебристым девичьим смехом — одна из русалок обнаружила новую игрушку.
Ведьма устало вздыхает. В Академии ждут результата, а работы — непочатый край.
— Завтра иду в Совет. Выясню, что будет с моими оболтусами, — решает она. — А сейчас нужно хотя бы выспаться.
Произнесенное вслух беспокоит ещё одного обитателя комнаты. Чуть шевельнув ушами, кот вальяжно тянется на подушке и открывает изумрудные глаза.
— Думал, что опять всю ночь просидишь, а ты уже... Не боишься, что твои маленькие друзья, — ленивый кивок в сторону протестного марша на столе сопровождается подергиванием хвоста, — тебя порешат, пока ты спишь?
Нахмурившись, девушка в ответ развоплощает пару особенно агрессивных пеньков. Остальные участники импровизированного парада сбегаются в кучу, и, посовещавшись, прячутся. Для них всегда открыта шкатулка, притаившаяся среди фолиантов и свитков.
— Да постерегу я их, не переживай, — мягко спрыгивая с кровати, предлагает кот. — Нужно охотиться хоть изредка. Всех моих прекрасных свеженьких мышей ты извела на своё поганое варево.
— Извини, — устало бурчит ведьма, отправляя в корзинку очередной смятый пергамент, — мыши реально были нужны для ритуала. Чтобы спрятать мой дом от всяких...
— Знаю! — Кот отмахивается от её слов лапой. — Просто дура ты, и варево у тебя поганое, даже русалки смеются.
Свет гаснет мгновенно, и уже через мгновение ведьму ничто не может выкурить из-под одеяла, даже самая неотложная работа. Разумеется, до утра.
Чей-то пунцовый нос появляется и тут же прячется обратно — над крышкой шкатулки довольно угрожающе нависает когтистая кошачья лапа.
— Тронете — придушу, — фыркнув, веско бросает зверь и растягивается на столе.
Ведьма сонно улыбается, обняв прохладную подушку. Фамильяр, блаженно жмурясь, охраняет её сон от кошмаров на протяжении остатка ночи.
Старую полуразрушенную башню, выступающую из дымки древесных крон, озаряет лунный свет. На опушку леса льется тягучим киселем приозерный туман, заводя медленный танец на русалочьих берегах. Сами русалки тоже давно уснули. Ничто и никто не нарушает ночной тишины — только изредка раздается из озера грустное принцево бульканье.
