- Вась, поклянись, что ты мою тайну никому не выдашь, - сказала Аня брату страшным шепотом.

- Что еще за тайна, - недоверчиво спросил Вася, - может она никакой клятвы не стоит.

- Еще как стоит! Знаешь, что наш Мустафа – ДЖИН!

- С чего это ты взяла? Никакой он не джин, просто дворник с метлой и все.

- Нет, Джин! Я думаю, что ему тысяча лет, и если ты его будешь дразнить, как вчера, он тебя точно превратит в барана. Ох, Вася, берегись Мустафу.

- Да ну тебя, глупости все это, не мешай мне уроки делать. – И Вася расставил под столом пиратов, готовя засаду эскадре англичан.

Вечером, уже укладываясь спать, Вася опять вспомнил страшную тайну и презрительно хмыкнул в адрес младшей сестры. Но все же в глубине души от ее предостережений осталась неясная тревога. Кто его знает, этого Мустафу, может и впрямь – ДЖИН? Глаза у него голубые, яркие, голова лысая, коричневая, а борода тонкая, белая, длинная… С этими мыслями Васька незаметно уснул. Анечка же никак не могла вызвать свой любимый сон про море с дельфинами и говорящими медузами. Наверное, ей мешала луна – необыкновенно яркая, круглая, большая, как медный таз для варенья. Аня подошла к окну и чуть не вскрикнула. Во дворе в полном одиночестве кружился со своей метлой лысый голубоглазый Мустафа. Он держал метлу за самый кончик палки, а пучок веток описывал вокруг дворника широкий круг. И чем быстрее кружился Мустафа, тем светлее становился круг, который описывала метла. Словно он ею собирал это голубое лунное сияние к себе поближе. И, наконец, во дворе совсем стемнело, лишь в самом центре, в ослепительно ярком столбе лунного света, стоял необыкновенно преобразившийся Мустафа. Теперь он был в длинной белой рубахе, затканной звездами, и в остроконечном колпаке синего, как эти звезды, цвета. И не метла была в его руках, а посох со змеиной головой.

Мустафа воздел руки к небу, поприветствовал Луну, и уселся, скрестив ноги калачиком, в этом ярко освещенном замкнутом круге. Словно не было больше никого во всем мире, только огромная Луна наверху – и одинокий Мустафа на Земле.

Он немного побормотал что-то колдовское, вытер лицо руками, как будто умылся лунным светом. А потом протянул перед собой на уровне глаз сомкнутые ладони, как маленькую площадку. И тотчас же на этих растопыренных коричневых ладонях появились дивные храмы с бирюзовыми куполами и высокими башнями-минаретами.

Аня тихо ахнула и тут же прикрыла рот рукой. Ей так хотелось рассмотреть сказочную площадь с фонтанами, дворцами и совсем игрушечными фигурками, что она больше не могла себя сдерживать. Прошептав свой волшебный заговор:

 

«Крылышки – развернитесь!

Меня в воздух – поднимите!

Стану легче ветерка,

Невесома и легка!»

 

- Она легко поднялась на подоконник и закружилась в воздухе, как птичка колибри. Влетев в столб лунного света, Анечка неслышно опустилась на плечо Мустафы, уверенная, что он ее не увидел. И Мустафа сделал вид, что не заметил, как в его лунный мирок впорхнула маленькая взволнованная Феечка. Седьмым чувством волшебника он угадал в ней существо доброе – и не боялся, что она ему помешает.

Он что-то печально бормотал на своем языке и глядел на площадь глазами, полными слез. Аня не выдержала.

- О, Мустафа, почему ты так печален, и что это за дивный город, с куполами, как твои глаза?

- Это мой родной город Самарканд, самый древний и прекрасный во всем мире. А плачу я оттого, что очень давно покинул его.

Он сомкнул ладони, и города не стало. А когда разомкнул их, на коричневой площадке его ладоней кружился хоровод прехорошеньких девочек в длинных шелковых платьях с восточным узором. У всех были маленькие круглые шапочки, бархатные, расшитые цветами, а из-под них змеились черные тонкие косички: на каждой головке по 25 косичек! Пела флейта, отбивали такт тамбурины, девочки, лукаво прикрывая улыбки широкими рукавами, плыли в танце, грациозно изгибаясь. Анечка от восторга чуть сама не заплясала на плече у Мустафы, и даже Джин не мог удержать широкой счастливой улыбки.

Потом он опять сомкнул ладони, а когда раскрыл их, Аня увидела огромную дыню, разрезанную на тонкие ломтики. Дыня была такая сочная и ароматная, что у Феечки даже слюнки потекли.

- Угощайся, дорогая, слаще нет узбекской дыни, - пригласил Мустафа, а сам аж зажмурился от удовольствия. Потом он опять сомкнул ладони – и снова их раскрыл. На этот раз Аня увидела дворик, окруженный белой стеной, розовое деревце миндаля, старушку в черном одеянии, которая сидела на коврике, а перед нею стояла пиала с горячим чаем. Старушка задумчиво глядела на чай и качала головой. Видимо она вспоминала кого-то давно ушедшего из дому очень ей дорогого, вспоминала – и не могла вспомнить.

Мустафа опять сомкнул ладони, а потом прижал их к лицу и долго-долго сидел так неподвижно, что его можно было принять за бронзовый памятник. И как у всех памятников у него на плече беспокойно прыгала маленькая птичка: Феечка -Анечка.

- Мустафа, скажи мне, что все это значит? – спросила она. – Почему ты так горюешь и можно ли тебе помочь?

- Чем ты мне можешь помочь, пичужка? – ласково откликнулся он. – Еще совсем молодым не по своей воле я покинул сказочную страну, мой волшебный город Самарканд. Много было в моей долгой жизни удивительных приключений, много стран и городов я прошел, прежде чем очутился в вашей Москве. Но я забыл заклятие, которое помогает вернуться на Родину. Горе мне, горе, видно никогда я не увижу своих дочерей, свою жену-старушку…

Луна побледнела, небо заголубело и восток стал розоветь. Аня вспомнила, что ей давно пора быть в постели, вспорхнула с плеча Мустафы и взлетела на свой подоконник. Весь следующий день она ходила сама не своя. Вася даже не удержался и спросил сестренку: может, Джин Мустафа ее ненароком обидел?

- Нет, Вась, он сам очень несчастный. Он потерялся и не знает, как ему вернуться в Самарканд.

- Подумаешь, пусть купит билет в Узбекистан и доберется до своего города.

- Не все так просто, - покачала головой Аня. – Ведь он уехал много сотен лет тому назад. А вернуться может только в свое время. К несчастью, он сбился со счета. И помнит только одно: когда на его страну напал страшный злодей Тамерлан, он бился с ним, но не сумел одолеть злодея. Друзья унесли раненого Мустафу из полуразрушенного города. Он много странствовал, пока не оказался в Москве. И вот ему исполнилось ровно тысяча лет. Если до Нового года он не вспомнит заклятия – останется Джин навсегда дворником.

- Ужас какой! – воскликнул Вася. – Ладно бы капитаном корабля или космонавтом, а то – дворником! Ань, а ты не можешь посоветоваться со своими, ну с волшебницами полевыми, духами лесными? Может, они помогут бедолаге?

- Да я уж думала, но они ведь все наши, славянские.

- Ну и что, думаешь их чародейство слабее?

- Ой, Вась, не заводись, мы тоже не лыком шиты, если все сообща…

Тут Аня хлопнула в ладошки и тихо пропела:

«Крылышки – развернитесь!

Меня в воздух – поднимите!

Стану легче ветерка,

Невесома и легка!»

Она вспорхнула на подоконник и крикнула, улетая, Васе:

- Скажи маме, что я ушла гербарий собирать!

- Скажу! Ты давай, осторожнее, там Сашка голубей гоняет, как бы тебя не сшибли, лети сторонкой!

Аня быстро добралась до леса и пошла петлять мимо елок и сосен, сквозь листву берез и крону осин. Она напевала тревожный призыв, и хоть голос Феечки был тонок и нежен, все, кому надо было, услышали ее позывные:

 

«Добрый Джин попал в беду!

А я выход не найду.

Духи добрые слетайтесь,

Ворожите, помогайте,

Вам не нужно лишних слов,

Заговор у вас готов»!

 

Лес заволновался, зашумел, замахал ветвями, загудел стволами, и Анечка присела на полянке рядом с земляничным кустом. Теперь ей надо было только внимательно слушать. По строчке, по слову лесные духи дарили Феечке свой могущественный заговор.

 

«Тьма глубокая веков – отступай!

И заклятье колдунов – растворись!

Мустафу родной земле ты отдай!

Чудо чудное скорей совершись!»

 

Аня всплеснула руками и радостно подпрыгнула. А потом вплела свой тонкий голосок в общий волшебный хор:

 

«Тьма глубокая веков – отступай!

И заклятье колдунов – растворись!

Мустафу родной земле ты отдай!

Чудо чудное скорей совершись!»

 

Потом она вспорхнула на самую макушку высокой сосны и громко крикнула:

- Спасибо, Духи лесные! Если чем-нибудь смогу, и я вам всегда помогу!

- Помогай и тебе весь белый свет за твое доброе сердце! – откликнулся Лес.

Аня вернулась домой, когда солнце клонилось к закату.

- А у нас новость, - сказала мама, накрывая на стол. – Скоро нового дворника на работу примут, Мустафа уезжает к себе домой в Узбекистан.

- Правда?! – воскликнула Аня, - значит, его ничто здесь больше не держит? Ура!

 

Опубликовано в сборнике сказок

"Чудеса в решете", Москва, 2018.

Людмила Перцевая