Промокший июль
Однажды молчание сменит тревогу,
Отжившую грусть, просто пепел остывший,
И года убывают его понемногу,
В незримую вечность уносят неслышно.
Ты чувствуешь вкус крови на губах,
И касания нежных запястий,
Его лирика снова витает в мечтах,
Или это лишь только отчасти.
Смех пронзает улыбку до боли теперь,
В парке листва ещё бредила ливнем,
Он её целовал, как целуют впервые,
Только что бывший смущённым, наивным.
В объятьях неловких хранилось молчанье,
Он только смотрел ей прямо в глаза,
Он был разлохмачен, он был измочален,
И так ничего ей тогда не сказал.
Асфальт ароматом пролитого лета
Так жадно внимал её неврным шагам,
Что он про себя монолог ломкий этот
Читал наизусть, разучив по слогам.
Всё встало комком липким в стянутом горле,
всё было не нужным, все было чужим.
Он, бывший когда-то упрямым и гордым,
теперь просто искренно плакал. И жил.
И парк был единственный верный свидетель,
того, как сквозь зрелый промокший июль,
вскочивший внезапно, бежал по планете,
весь сжавшись в одно ломовое «Люблю!»
