Возраст прет, как пена из перегруженной стиральной машинки, - думала Кира, стоя за шторкой тесной примерочной стокового магазина «Бренд хауз». Кира подозревала, что брендовый магазин – всего лишь филиал огромного секонда за углом, где тщательно отбирались неношеные и хорошо ухоженные вещи, чтобы прицепить элитные ярлыки и перекочевать сюда. Но шмотки были лучше, чем в новом торговом центре, не клевались хищными ценниками, химикатная затхлость не била в нос, и Кира решила плюнуть на такие условности: тряпка она и есть тряпка, чтобы слишком дотошно изучать ее биографию.

О возрасте Кира думала без грусти и пафоса. Смотрела на свое вполне респектабельное отражение в хитром, вытягивающем зеркале и понимала: возраст не в складках на боках, не в целлюлитных пупырышках, не в предательски отрастающих корнях, не в раздавшихся щиколотках и не в поникших уголках губ. Возраст гнездится где-то в другом месте, в маленькой потайной ячейке, в которой под ржавыми замками хранятся самые неказистые желания.

Иначе откуда эта идиотская идея - купить кофту? Бабскую такую, синюю, крупной вязки, с нелепыми накладными карманами, с огромными деревянными пуговицами? На этикетке, правда, было кокетливо написано «Кардиган», но какой там кардиган? Все равно, что хаотичное кружение двух потных пубертатных тел на выпускном в ее школе обозвать венским вальсом…

 

Кира еще раз придирчиво осмотрела себя в хитром зеркале и обреченно вздохнула. Вспомнила, как впервые в такой же кофте увидела маму, через несколько недель после смерти отца. Прямая и бодрая, не вылезавшая в свои 65 из джинсов и стеганой курточки, в этой балахонистой кофте мама сразу как-то скукожилась, сгорбилась, потускнела и оплыла. Кира приехала, чтобы забрать ее на дачу, не захотела заходить в квартиру, где еще пахло папой, и решила подождать под деревом. Она просто не узнала маму, которая покорно вышла с двумя сумками из подъезда.

- Мам, откуда кофта? – недоуменно спросила Кира.

- Не знаю, - пожала плечами мама.

- Но ты никогда ее не надевала раньше…

- А теперь надела… В ней уютно.

И Кира отстала. Потому что уютно – это лучше, чем красиво, модно и стильно. Одно другому, может, и не мешает. Но уютно может жить без модно и нарядно. А вот нарядно и красиво без уютно – это роскошные туфли с невыносимо жесткими задниками. Это фирменные голубые джинсы с больно врезавшимся в плоть поясом. Это яркая ацетатная блузка, в которой кожа задыхается вместо того, чтобы вольно дышать сквозь белую хлопковую футболку.

 

Кира смотрела на себя в зеркало и никак не могла понять: снять и небрежно бросить на стойку или уйти прямо в этом воплощении истинного бабства, смешанного с пресловутым кризисом среднего возраста? Зеркало кричало: «Прочь!», а душа артачилась, как строптивая корова.

Победила внутренняя Зорька. Или Милка. Уперлась своими почти художественными рогами и прищурила ореховые мудрые глаза.

Кира решительно отправилась к кассе, протянула сорванный ценник, оплатила и отправилась вершить дальнейшую судьбу.

 

Первый пунктом по плану было послать любимого Ваньку. Ни к чему 36-летней взрослой барышне в бабской кофте недозревший, как махровый персик, застрявший в подростковой поре, вечно озадаченный программист. Одни бесплодные ожидания и комплексы. Для храбрости пришлось войти в ближайшую наливайку и выпить бокал полусладкого. Все-таки четыре года жизни нужно выбросить в утиль. И милого мальчика Ваньку, который до седин будет нянчить свое железо. А Кире хочется нянчить детей. Пухлощеких и слюнявых. С соломенными затылками, как у Ваньки. Но он об этом ничего не знает. Не дорос.

Механическим языком телефон упорно рассказывал об отсутствии связи. Очень символично рассказывал. Какая может быть связь между женщиной постбальзаковского возраста в вязаной кофте и розовощеким мальчишкой, который при знакомстве накинул себе 5 лет, чтобы Кира его не отшила. Она и не отшила тогда. А вот теперь самое время.

«Ну и ладно!» - озлобилась Кира. Поеду прямо к нему. Увидит меня в этом уродстве, сам отпадет. Кофта как стратегическое оружие.

 

Восемь остановок метро, четыре – на маршрутке. Дверь никто не открыл. Кира вытерла наползшую то ли от внезапной ревности, то ли от скопившейся усталости слезу и вызвала такси. Пришлось искать самое дешевое. Денег после покупки узорчатого чудовища осталось только на раздолбанные «Жигули» с шашечками.

Когда болтливый водитель лихо, со скрипом, затормозил у подъезда, уже стемнело. По мутному стеклу поползли крупные капли дождя. Еле живая Кира вылезла из полуржавого авто, некогда сиявшего глянцевыми боками, и посетовала, что потеряла очередной зонт. Август в этом году выдался капризным и дождливым.

Возле подъезда столкнулась с Ванькой.

- Кир, я так испугался… У меня телефон сел, а тебя все нет и нет, - затараторил мальчик с соломенной макушкой.

- Вань, посмотри на меня, - Кира усмехнулась зло и обреченно.

- Ты красивая… Я соскучился…

- Вань, ты что – ничего не видишь?

- Ой, зонта нет… Кир, я зонт купил! – мгновенно материализовался огромный непромокаемый купол. Синий, под цвет кофты. – Ты же всегда теряешь зонты… Кирка, я сдал заказ, у меня теперь куча денег! – И Ванька начал хаотично вытаскивать из карманов купюры.

Кира молчала, не вникая в поток Ванькиной речи. Наклонилась, подняла несколько выпавших, успевших отсыреть сотен, засунула в его нагрудный карман. На удивление равнодушно отнеслась к предложению немедленно купить кольцо, чтобы завтра пойти в загс.

- Вань, ты правда ничего не видишь?

- А что? – в глазах блеснуло подобие страха. – Что-то случилось?

- Я в кофте, Вань…

- Ага, в новой…. Я сразу заметил. Ты в ней такая… - Ванька никогда не был силен в комплиментах, да и вообще слова подбирал с трудом: привычка общаться с железом. – Ты в ней такая… Уютная, вот!

 

Дождь набирал силу и грозил утопить этой ночью все окрестные клумбы. Под самой крышей старой пятиэтажки лимонным пятном сияло незашторенное окно. В углу маленькой прихожей привыкал к новым реалиям зонт. На спинке стула сохла распятая узорчатая кофта с большими деревянными пуговицами.

Слава Богу, что чайники нынче сами отключаются…