ТВ. Локация "Время"
- Николай Николаевич.
- Сергей Антонович. Севастьянов, - уточнил я.
- Что такое «Севастьянов»? - с любопытством спросил профессор.
- Что значит? Фамилия, - изумился я. Моя фамилия. Однако, учитывая странности происходящего, не удивлюсь, если вы не знаете о таком понятии.
- Ну, почему же, странности, - ответил профессор.
- Много нового. Правду сказать, иная реальность. Пожалуй, вы правы, человек привыкает к порядкам. Всякое серьезное изменение, особенно неконтролируемое самим человеком можно назвать странностями. Но, это будет неверно. Новый мир, мозги отдыхают, - попробовал пошутить я в конце своей, немного пафосной речи.
- Что такое фамилия, мне досконально известно. То, что вы назвали – не является фамилией, это какое-то чужое, вычурное слово.
- Помилуйте, Николай Николаевич, что же вы тогда называете фамилией?
- То же, что и вы называете. Мое имя и фамилию. Мое имя - Николай, а фамилия – Николаевич. Это совершенно просто!
- Любопытно. Но у нас тоже есть то, что вы называете фамилией. Только мы называем это отчеством, своеобразная память о предыдущем мужчине в роду. Я - Сергей Антонович. Мой папа – Антон.
- Поразительно. У вас с вашим предком разные имена? Это выброшенное в никуда время целого поколения. Вам приходится начинать все заново, как слепому впотьмах искать тропу. Идти, что называется, «своей дорогой»?
- От мучительных поисков своего предназначения, - улыбнулся я, - я избавился. Не знаю пока, насколько это изменило мой мир.
- Подумать только! Как интересно! Но, исключительно сложно и, в общем, напрасно, - поморщился Николай Николаевич.
- А я-то решил, что вы здесь обо всем осведомлены, так сказать, - смутился я туманностью фразы.
- Не стоит смущаться, - успокоил Николай Николаевич. Мы «здесь» осведомлены. Хотя, я даже имею кое-какое преимущество, - подмигнул он. Могу – знать всё. Могу, как и вы, какой вы есть теперь, знать только одно направление. Честно говоря, я вам завидую. Сейчас вы что-то вроде плоской фигуры, вырезанной из бумаги. А когда осознаете точку времени, и научитесь быть «всегда», ух... наверное, оно и пробирает, - вскрикнул он восторженно, и осёкся. – Что же это я всё болтаю. Сергей Антонович, добро пожаловать в институт времени! Проходите, осматривайтесь, располагайтесь.
Место, где я оказался и мог, по любезному предложению Николая Николаевича, «проходить, осматриваться и располагаться», напоминало типичный профессорский кабинет. Массивная дверь, тяжелые тёмно-багряные шторы на окнах свисали с внушительных размеров гардин. Уважительно прямоугольный с плавной выемкой для единственного кресла профессора стол: наверняка сделан из благородного дерева. Идеально ровный, цвета вишни паркет, по которому хотелось провести рукой, чтобы ощутить его неумолимую долговечность. Высокие, под потолок этажерки для книг занимали обе стены справа и слева от окна. Странно, однако. Я только теперь разглядел, что полки были пустыми.
- Профессор, извините за любопытство, а где же вы храните книги? И для чего нужны полки, если они совершенно пусты?
- Книги, - задумался на секунду профессор. Затем он осторожно подошел к одной и полок, вытянул руку вверх, вытянулся сам, даже приподнялся немного на носках туфель. Очевидно, что-то нащупав, он принялся осторожно, точно боялся повредить несуществующий предмет, поглаживать пустое пространство.
«А Николай Николаевич-то со странностями», - подумал я.
- Это одна из моих любимых, - довольно простонал НН, - трактат о строении всех устройств. Понимаете ли, дорогой Сергей Сергеевич
- Антонович.
- Простите меня, конечно! Так вот. Сергей, Ан..тонович,- было слишком заметно, как неохотно он выговаривал мое неправильно отчество. - Понимаете ли … друг мой, - продолжил он, облегченно вздохнув. Я полный профан в том, что называется, управление материальным миром. Тут, конечно, еще вопрос, что есть материальное, но сейчас не это важно. Банальные вещи – кабинет организовать, стоило мне тяжелых усилий. И все дело, видите ли, в том, что я попросту не уверен, что и куда именно нужно поставить. Каждый раз адскими, поверьте, муками мучаюсь, когда вижу, что стол наверняка стоит невыгодно относительно окон. Так вот, чтобы передвинуть его, я могу сомневаться годами. Но, так и не передвинуть.
- Позвольте, профессор, мне совсем обнаглеть и уточнить еще раз. Полки пустые. Там совершенно ничего нет. Ни единой книги, ни корешка, ни листочка.
- Правда? – профессор, который в процессе беседы развернулся ко мне и даже приблизился на пару шагов, выкрутил шею и уставился на полки. – Да. Абсолютно пустые.
- Для чего же они? И зачем вы делали вид, будто трогаете экземпляр?
- Мне книг иметь не положено, - равнодушно обронил профессор, и, как мне почудилось, немного деланно. – Будучи «всегда», я могу обладать любой информацией.
- Вы уже говорили, что можете знать всё. Но, почему вам здесь нельзя иметь книг, если вы можете открыть любую книгу «всегда»? – умничал я.
- Говоря скучным языком банальности, меня ЗДЕСЬ попросту нет.
Чего-то подобного я ждал, исподволь надеясь, что этого не произойдет. Заметив обескураженное выражение моего лица, НН поджал губы и прошел, чтобы расположиться в кресле за столом. Вид его был наполовину разочарованный наполовину торжественный.
-За фокусника меня держите, значит, - немного язвительно, но без злобы в голосе начал профессор, - за мага, чародея, гипнотизера, и так далее…
- Да я, наоборот, хотел бы выяснить…
- Ладно, раз уж так,- перебил меня НН, - раз уж так… раз меня здесь нет, то и вас здесь нет. Будьте любезны, убедитесь
Поначалу я недоверчиво косился на профессора, ожидая любых изменений. Всё оставалось так, как есть. НН смотрел на меня и был здесь, а значит, был здесь.
- Хорошо, - решительно встал НН, - подойдемте, пожалуй, к этим одиноким пустым книжным полкам, - он пригласил меня жестом руки.
Я начал вставать, недоумевая, и ужаснулся. Мое тело исчезло! Я не мог видеть его, несмотря на то, что физические ощущения оставались привычными. При этом чувствовал я себя замечательно. Перемещаться, не видя себя, поначалу казалось нелепым, но тревога быстро прошла, когда я убедился, что могу продолжать спокойно совершать любые манипуляции.
- Попробуйте теперь доказать кому-нибудь, что вы есть – никто не поверит. Всего, что человек не способен воспринять своим скудным набором чувств, он не ведает. Догадывается до малого. А вот непривычные, искаженные формы существования – преследует, чтобы посадить на цепь, заставить размножаться, причем желательно золотыми яйцами, - резюмировал НН, слегка посмеиваясь.
- Всё равно, для вас я здесь, а, значит, это факт - железным голосом сказал я.
- Любите вы рассуждать и доказывать. И, самое смешное, зачастую считаете эти доказательства основами существования вашего вида. Впрочем… Вот вам обратно ваша оболочка. Будьте «здесь» в естественном для себя варианте.
- Фу-х, - вырвалось у меня, - да, так гораздо лучше, не буду скрывать. Если вы не против, я бы очень хотел задать вам парочку вопросов, которые серьезно меня донимают, - сказал я примирительным тоном
- Представляю, сколько у вас вопросов! - улыбнулся Николай Николаевич.
- Столько, что я теряюсь, с чего бы мне начать, - признался я.
- Понимаю вас. Вы спрашивайте, что хотите, а там, глядишь, окажется, что вопросов не так и много.
- Ни условий, ни правил, никаких подводных камней? Всё так просто, - усомнился я. - Тогда весь вопрос во времени. Вашем и.. , - я замешкался, - возможно, здешнем.
- Вас интересует именно вопрос времени? Замечательно. Так, могу сразу заверить, что времени у меня и «здесь» столько, сколько вы пожелаете. Один одарённый учёный не так давно сделал открытие: «Время во Вселенной не распространяется, а повсюду появляется сразу. На ось времени вся Вселенная проецируется одной точкой». Жаль, до следующего простого вывода он так и не сумел дотянуться, даже предположить постеснялся. А, ведь, казалось бы, оно на поверхности. Феномен времени невозможно объяснить понятиями, прямо или косвенно определяющими феномен времени. Например, слово «начать» употреблять запрещено.
- Что за решение? – поинтересовался я, - толком не соображая, что означает вышеизложенное Николаем Николаевичем.
- Простое решение. Что-то существует везде и сразу, и оно существует всегда. Честно говоря, он и первое постановление убедительно обосновать для своих коллег так и не сумел. Для вас, если что-то появляется везде и сразу, из этих данных то никак логически не вытекает, что-то появляется всегда. Однако, это, действительно, так и есть.
- Я мало, что понял, - сознался я.
- Немудрено, - серьезно откликнулся мой собеседник. – Но вы затем здесь и находитесь, активировать умение быть «всегда». Далее не нахожу причины запутывать вас тайнами и загадками. Я расскажу вам притчу* о времени, и вы сами дойдёте до сути.
В очередной раз мы свернули по воле профессора на тропу его рассуждений, а интересующие меня вопросы я снова не успел даже обозначить. Что ж. Имеет смысл вести себя сдержанно, к тому же я чувствовал, а профессор, и вовсе прямо заявлял, что нахожусь я здесь по некой весомой причине.
