Париж (длинный-предлинный рассказ)
В интерконтинентальный аэропорт Хьюстона имени Джорджа Буша мы приехали за два с половиной часа до вылета самолёта. Пока Алёшка отправился искать место для парковки, мы присели на скамеечку перед главным входом. Погода, обычная для этого времени в Техасе (а было второе января), позволяла нам чувствовать себя комфортно в довольно-таки тёплой верхней одежде, рассчитанной уже на Европу. Мы, понятно же, не мёрзли (было чуть больше плюс десяти), но и раздеваться не было нужды.
Я достал последнюю пачку сигарет из ещё украинских запасов, сбережённую специально на обратную дорогу. Выкурил не спеша пару сигарет подряд – когда и где удастся перекурить следующий раз?
Неторопливо покуривая, я наблюдал за тем, как дворник (прибиральщик, оператор совка и метлы?), в промежутках между помахиваниями метёлкой, заталкивал тележки, которые носильщики и выходящие из здания пассажиры оставляли тут и там, в специальные направляющие. Почему-то это у него плохо получалось. Колёса перекашивались и не двигались вперёд. Он сердился, стучал по тележкам ногой, не знаю – матерился ли.
Время от времени подходили пассажиры с сумками и пытались извлечь себе тележку из этих направляющих. Им это не удавалось. Те, кто понастойчивее и повнимательнее, обращали, в конце концов, внимание на то, что в конце направляющих, там, куда тележка, по идее, должна была бы выкатиться, стоял автомат. Этот автомат принимал деньги. И наличными и с карточек. Стоило это удовольствие четыре доллара. Не бешеные деньги для американцев, но при мне никто не заплатил за тележку. Все подхватывали свои сумки и шли к дверям.
Мне в голову пришла мысль, нет, не о том, что американцы прижимисты или чрезмерно бережливы, а о том, что они в высшей степени рациональны. В аэропортах всего мира тележки для перевозки багажа бесплатны. Ну, иногда, надо сунуть в специальный приёмник на ручке тележки залоговую монетку. Это, чтобы вы вернули тележку, попользовавшись ею, на одну из «стоянок», в отведённое для этой цели место. Тогда монетка вам возвращается. Здесь же цена за пользование тележкой и процедура оплаты были такими, что люди, не переотягощённые своим багажом, отказывались от этой услуги. Для тех же, у кого багаж оказывался неподъёмным, как у нас, например, тележки всегда имелись в наличии. И четыре доллара мы, конечно, не пожалели.
Вернулся, спустившись пешком с какого-то этажа паркинга, Алексей, и мы вошли в зал предварительной регистрации.
Оказалось, что рейс задерживается на сорок минут. Нас, вернее сказать, Алёшку тут же заверили, что в Париж мы прилетим вовремя. Лётчики наверстают эти сорок минут, ведь нам лететь «по ветру». Он перевёл нам это всё и, попутно, объяснил, заставив нас вспомнить о кориолисовом ускорении из школьного курса физики, что это за ветер. В верхних слоях атмосферы, оказывается, ветер достаточно сильный, и дует всё время в одном направлении. Поэтому перелёт в одну и другую сторону между Европой и Америкой отличается по времени на полтора-два часа.
Мы посидели в холле, поболтали. Потом попрощались и отправились к месту регистрации и приёма багажа. Наши сумка и чемодан, как я уже упомянул, были неподъёмными. Но в полётную норму мы уложились. Хотя в последнее время авиакомпании с этими нормами стали чудить. То меняют допустимый вес и габариты багажа, то заставляют доплачивать, если у вас более одного (или, в других компаниях, двух) мест.
Помахав на прощание сыну руками, отправились проходить паспортный и таможенный контроль. Через пятнадцать минут мы стояли перед своими «воротами»
Перед посадкой в самолёт я показал стюарду свой билет, ткнув пальцем в графу отлёта из Парижа в Борисполь. Стюард заверил меня, что они наверстают сорок минут отставания, и у нас не будет проблем.
Надо сказать, что с людьми, знающими английский язык чуть лучше или чуть хуже меня, мне всегда удавалось сравнительно легко договариваться. Вот и сейчас французский стюард сумел очень доходчиво мне всё объяснить. Мне на моём английском приходилось общаться и с немцами и с жителями Арабских эмиратов. Язык жестов и междометий во всём мире одинаков, ну, почти одинаков. Имея десяток общих с собеседником слов, не пропадёшь.
Не знаю, как кому, но с носителями английского (а я других иностранных языков не знаю вообще), с теми, для кого английский – родной, мне договориться значительно сложнее. Наши школьные познания языка – убоги. Американцы, например, абсолютно не понимали моего «бук», книга, то есть. Я узнал, что надо говорить нечто среднее между «бак» и «бык». Наша «фииш» (рыба) тоже заставляет их сильно призадуматься, что же ты такое имеешь в виду. Оказывается надо говорить «фыш». Ну и так далее.
Впрочем, мы покинули англоязычную зону. Борт самолёта – это уже территория Французской республики. Через десяток часов полёта над Атлантикой нас ждал Париж.
Наш Боинг 777 заглатывал последние километры долгого пути. На экранах мониторов, установленных на спинках впередистоящих кресел, кончик длинной стрелы с началом на южном побережье Соединённых Штатов упирался уже в западное, атлантическое побережье Франции. По оперативной информации, появляющейся периодически на тех же мониторах, предполагаемое время прибытия в аэропорт Шарля Де Голля оставалось практически постоянным. Оно не приближалось, и, следовательно, мы не навёрстывали отставания в сорок минут, потерянных в Хьюстоне. Может быть экипаж и отыграл бы эту фору во времени, если бы на борту находился президент, пусть даже не американский и не французский, а хотя бы президент какой-нибудь солидной компании.
Президентов на борту не оказалось. Да и салон для пассажиров бизнес класса пустовал. Кризис, похоже, сказал своё веское слово. Экипаж поддерживал оптимальный режим работы двигателей, и не собирался сжигать дополнительное горючее на то, чтобы добавить скорости. Возможные издержки от опоздания не стоили того.
Может быть Командир корабля, идущего под флагом Air France, и приносил время от времени извинения пассажирам за предполагаемое опоздание в порт назначения. Мы, к сожалению, не понимали, о чём он говорил по внутренней трансляции поочерёдно на английском и французском. Мы понимали только язык цифр на наших мониторах. Время в пути. Пройденный путь (поочерёдно в милях и в километрах). Оставшийся путь. Предполагаемое время прибытия.
Ещё в Хьюстоне нам объяснили, что терминал прибытия и терминал, с которого мы должны отправиться из Парижа на самолёте Украинских международных авиалиний в Борисполь, находятся рядом. За пять-десять минут доберётесь! При опоздании в сорок минут из полутора часов между рейсами у нас оставалось пятьдесят минут. Что же, вещи, это очень вероятно, вряд ли успеют перегрузить, но мы, налегке, должны поспеть.
Мы приземлились, и, покатавшись по взлётной полосе, остановились в строгом соответствии с указанным на мониторах временем. Итак, пятьдесят минут. Обратный отсчёт пошёл.
Через десять минут последние пассажиры покинули салон аэробуса и наш автобус, обычный аэропортовский автобус, такой же, как и в любом другом аэропорту, тронул с места и покатил по полю. Оставалось сорок минут.
Ещё через десять минут, покатавшись по какому-то замысловатому маршруту между ангарами, по эстакадам и под эстакадами, наш автобус остановился у терминала прибытия. Здесь нельзя не сказать о том, что система терминалов этого аэропорта поразительно напоминает какой-то гигантский кишечник. Она, эта система, выполнена в виде перекрученных цилиндров невообразимого диаметра. Мне подумалось, что это сооружение, бесспорно, заслуживает того, чтобы называться Чревом Парижа. Здесь имеются в наличии несколько ртов (или, скорее, пастей) в которые вливаются потоки людей и грузов. Такое же количество анусов исторгает из этого пищеварительного тракта продукты его жизнедеятельности. Не имея никакой возможности уклониться от общего потока, мы вместе с этим потоком влились в открывшуюся перед нами алюминиевую глотку. У нас оставалось тридцать минут.
Основная масса пассажиров, прибывших в конечный пункт своего путешествия, направилась на паспортный и таможенный контроль. Мы, при помощи так любимого нами языка жестов и междометий, быстро выяснили, что нам туда не надо. Нас направили к другому выходу из здания, где вежливый служитель аэропорта, взглянув на наши билеты, кивнул утвердительно и участливо заглянул нам в глаза. Оставалось всё тех же полчаса до вылета нашего самолёта. С точностью до погрешности хронометра, конечно. Но секунды мы сегодня не считаем.
Жесты не помогли мне выяснить, сколько времени мы будем ждать автобуса для переезда на наш терминал, и как долго этот автобус будет ехать. Служитель вздыхал и разводил руками. Что я уразумел с полной очевидностью, так это то, что пешком здесь пройти нельзя и путь у нас только один – на этом автобусе.
Автобусы время от времени подходили, служитель называл номера терминалов, до которых они следовали, и выпускал пассажиров небольшими партиями. Нашего всё не было. Минуты, вопреки правилу, что время останавливается, когда ты ждёшь, летели. Секундная стрелка крутилась с бешеной скоростью.
Мы сели в автобус через пятнадцать минут, пропорхнувших мимо нас как пташки. Оставалось пятнадцать минут…
- Е два, - сказала Вера шофёру. Он замычал.
- И ту, - моё великолепное знание английского, а в данном случае может быть и французского (не знаю, как эта буква и цифра произносятся по-французски), выручило нас. Шофёр кивнул головой и улыбнулся.
Через десять минут он высадил нас у нашего терминала. Оставалось пять минут.
Мы вбежали в распахнувшиеся перед нами двери, мигом нашли глазами указатель, направляющий нас к нашим посадочным воротам. Эскалатор. Сто метров по длинному залу. И вот мы у столика регистрации. Никого! Идём напролом дальше, суём всем подряд порядком измятые уже билеты. Находится человек, который понимает нашу проблему.
- Финиш, финиш, - повторяет он несколько раз, скрестив перед собой руки, слово, которое, благодаря спорту, не требует перевода.
Наше время истекло. Мы опоздали.
Не надо суетиться – приказал я себе. И бежать больше никуда не надо. Надо присесть, отдышаться, собраться с мыслями. Надо включить мобильный телефон, благо роуминг обещан телефонной компанией «с любой цивилизованной страной мира». А мы – в Париже! Прежде всего, надо найти место для курения (вспомнилось, вдруг, что не курил полдня, и так потянуло!).
Когда мы делали пересадку в Париже по пути в Америку, меня, ну, чуть ли не до слёз удивила забота парижан о курильщиках. В зале ожидания куда мы попали, прилетев в аэропорт Шарля Де Голля из Борисполя, курилка находилась чуть ли не в центре огромного холла. Она была оборудована мощными вытяжками, специальными стойками, где, при желании можно было попить пива, большими пепельницами с песком.
Я обошёл по кругу зал, в котором мы теперь оказались. Несколько кафешек.. Для некурящих! Место для курения – только там, куда нам нету ходу. Чтобы туда попасть, нужна шенгенская виза.
Как выяснилось, мы находились в таможенной зоне. Стало понятно, почему мы не смогли пешком добраться до наших «ворот». Из одной таможенной зоны можно попасть в другую, в другом терминале, только автобусом. Автобус – тоже таможенная зона.
После целой серии звонков в Америку и домой на Украину, разговоров с французскими пограничниками, мы, опять же на автобусе, отправились в другой терминал, туда, где, как мы выяснили, находилось представительство Air France. Обращаться в Украинские авиалинии нам никто не посоветовал.
Симпатичный чернокожий гигант, как позже выяснилось, единственный русскоговорящий сотрудник агентства, показался нам, ну, просто близким, чуть ли не родным человеком. Незадолго до поступления на службу в Air France он несколько лет прожил в Саратове. Мы с ним обсудили актуальные проблемы российской и украинской демократии, поговорили «за жизнь». Вопреки нашим опасениям Air France тоже отнеслась к нам по-родственному.
Нам предложили улететь домой через пару часов. Через Москву! Ну, если Москва не подходит, то придётся подождать до следующего утра, сегодня рейсов на Украину больше нет. Все расходы по проживанию в Париже, и, понятно, по замене билетов Air France берёт на себя. Конечно, мы будем ждать!
На территории аэропорта нет гостиницы, поэтому, для выхода в город, нам потребовалась таки (и была обещана!), однодневная шенгенская виза. День - в Париже! Да такого расклада и нарочно было трудно придумать.
- Вы садитесь вон там, в кресла, отдыхайте, это дело (получение визы) не быстрое, вам придётся подождать.
Да мы приучены ждать визы днями, если не месяцами! Мы подождём.
Наши паспорта повезли куда-то для оформления. У нас снова появилась возможность прийти в себя, осмотреться. Похоже на то, что мы попали в аппендикс того самого огромного кишечника. Аппендикс, как мы проходили в школе, выполняет некие, никому доподлинно не известные, загадочные функции в организме. Столь же загадочным мне показалось назначение помещения, в которое мы попали. Ни тебе киосков с сувенирами, ни тебе кафе или хотя бы автоматов с водой и чипсами. Ни тебе курилки с красивыми пепельницами. Длинная стойка представительства авиакомпании, островок из двух десятков кресел в центре большого зала.
Вдалеке виднелся ряд узких автоматических дверей, для прохода одного человека каждая. За каждой из дверей просматривались турникеты, как в метро. Мы подошли. Над многими дверями (не над всеми!) были нарисованы синенькие человечки. Вдалеке виднелось кафе со стойками и столиками. С кофе и бутербродами.
- Рискнём? Давай я попробую туда пройти и вернуться. Ты подожди здесь. – Это я благоразумненько так предложил жене.
Прошёл я без проблем. Оглянулся. И с этой стороны, но уже над каждой дверью тоже были нарисованы человечки. Но только перечёркнутые красной диагональной полосой.
- Подойди к двери, пусть откроется, - проинструктировал я жену, и попытался проскочить назад.
Не тут-то было. Турникет захлопывался, когда я только пытался поднять ногу, чтобы начать движение. Я заскучал. Оглянулся. Вспомнил, что документов-то у меня никаких.
- Мне надо вернуться! Назад. Бэк. – Замахал я руками человеку в форме.
- Контрол! – Ответил он мне на вполне понятном языке, и указал на электромагнитную рамку у стены.
Я разулся, снял ремень. Ну, всё как положено. Прошёл через рамку. Документов у меня не спросили. Может быть я не первый?
Мы вернулись в насиженные кресла.
Раз в полтора-два часа я показывал дежурной по Air France на часы. Она аккуратным ноготочком водила по циферблату, показывая, что нам осталось подождать ещё полчаса. Смена нашего чернокожего благодетеля давно закончилась, и он, тепло попрощавшись с нами, и, пожелав нам успехов, ушёл.
Мы прождали до вечера, дотемна.
Ручеёк пассажиров, весь день неторопливо протекавший мимо стойки агентства, иссяк. Мы сиротливо сидели в креслах и говорили ни о чём. Невыносимо хотелось курить!
Я встал, спустился по эскалатору в небольшой холлик, где находились туалеты. Посетителей в это время уже не было. Никаких надписей и плакатов, типа no smoking тоже нигде не было. Я внимательно осмотрел потолок и стены туалета. Не обнаружив никаких признаков системы автоматического пожаротушения, зашёл в кабинку. Дым сигареты был сладок. Одной мне показалось мало, и я, второй раз за эти сутки, выкурил вслед за первой – вторую.
Я слышал, конечно, о том, что в «цивилизованных» странах штрафы за курение в неположенных местах – бешеные. Но, во-первых, я не помнил, какие именно, во-вторых, где нельзя курить, там везде написано об этом, и, в-третьих, если вдруг появится полицейский и мне не удастся его разжалобить, я готов был заплатить.
Шенгенские визы нам таки оформили! Мы вышли на улицу. Было уже темно, холодно, всюду лежал снег. Но здесь все, в отличие от Америки, курили! Прежде чем подошёл наш автобус, мы продрогли как следует. Зато я накурился до одури. Зато мы надышались воздухом Парижа!
В регистратуре гостиницы, в обмен на бумажку из авиакомпании, нам выдали ключи – пластиковые карточки, которые кроме своей основной функции, позволяли ещё пользоваться лифтами. На визитке, выданной там же, было пропечатано: завтрак, обед, ужин. С обедом мы, понятное дело, уже пролетели. А ужином, с пивом и вином, нас накормили.
Мечты о Елисейских полях, улочках Парижа, остались мечтами. После ужина у нас осталось всего несколько часов до раннего нашего самолёта.
Подъём ни свет ни заря. Промышленный пейзаж за окном на прощание. Несколько глотков кофе с бутербродами. Автобус. Самолёт. Борисполь.
Но мы «бывали» в Париже!
PS Для дочитавших до конца - приз - можно не утруждать себя лайком.
Вы и так намучились!))
