Родные души
Однажды чуть прильнув,вы искоса спросили,
Кого ласкал мой взор до ваших юных плеч?
В сознании восстал небрежный лик Марии
И куча жен скупых, прославленных господ.
Затем прислуги, сестры, гувернантки...
О, Казановы образ мною был воспет!
В моих поэмах безразмерно пьяных,
В моих стихах безумных юных лет!
Вы так не вовремя меня спросили,
Я усмехнулся было вам в ответ:
"О нежный лик и милая стихия,
Смиренная до южных хмурых бурь,
Вы первая, единственная в мире,
Кто смог зажечь во мне огонь!"
Припав к ней, ощутил принятие обмана,
Подумал: "Глупая, влюбленная на нет!
Она простит и дураков, и пьяных,
И позабудет данный мной обет."
В ответ девица мило улыбнулась
И мысль скользнула в юной голове:
"Вы для меня лишь склад шальной купюры
И звонких греющих монет!
Приму я ваши поцелуи,
И вашу ложь, преклонность лет.
За жизнь лихую, постоянство пира,
Я выпью на могиле вашей в первый снег!"
Они в объятиях сцепились,
Роднее душ на свете нет!
За спинами веревка с мылом
И на удачу меткий пистолет...
Кого ласкал мой взор до ваших юных плеч?
В сознании восстал небрежный лик Марии
И куча жен скупых, прославленных господ.
Затем прислуги, сестры, гувернантки...
О, Казановы образ мною был воспет!
В моих поэмах безразмерно пьяных,
В моих стихах безумных юных лет!
Вы так не вовремя меня спросили,
Я усмехнулся было вам в ответ:
"О нежный лик и милая стихия,
Смиренная до южных хмурых бурь,
Вы первая, единственная в мире,
Кто смог зажечь во мне огонь!"
Припав к ней, ощутил принятие обмана,
Подумал: "Глупая, влюбленная на нет!
Она простит и дураков, и пьяных,
И позабудет данный мной обет."
В ответ девица мило улыбнулась
И мысль скользнула в юной голове:
"Вы для меня лишь склад шальной купюры
И звонких греющих монет!
Приму я ваши поцелуи,
И вашу ложь, преклонность лет.
За жизнь лихую, постоянство пира,
Я выпью на могиле вашей в первый снег!"
Они в объятиях сцепились,
Роднее душ на свете нет!
За спинами веревка с мылом
И на удачу меткий пистолет...