Дорога в рай давно уж заросла травой.
Горячий в кузнеце звенит металл,
Огонь горит, вода шипит и пар в окно стремится.
Вдруг за спиною хриплый голос прозвучал,
Заставив всё вокруг столбом остановиться.
Плащ чёрный и огромный капюшон,
Лица не видно, лишь глаза искрятся,
И, по началу, был кузнец взбешён,
Кто мог без стука в кузнецу, к нему ворваться.
- А почему так беспардонно вы ко мне вошли?
- Да я всегда везде вхожу без стука,
Стучаться, то не для меня. Вот поспеши,
И выправь мне косу и наточи получше.
- Мне, что молиться или вещи собирать?
- Да нет, пришла к тебе я лишь косу поправить.
- Так я не умер? Боже, благодать!
И лишь махнула Смерть рукой костлявой.
- Делов-то здесь всего на полчаса.
Кузнец пошёл до чёрной наковальни,
От напряжения тряслась в руке коса,
Слова звучали гулкой песней поминальной.
Кузнец помедлив, вновь заговорил:
- Не верится, держу в руке такой предмет,
Который в мире столько жизней погубил,
Не установлен на него божественный запрет.
- Я никогда людей сама не убиваю,
Ведь с этой миссией справляетесь вы сами,
От злости, ненависти, жадности бывает,
И от войны, что длится долгими годами,
И просто так, как ради развлеченья,
Да только вам признаться в этом сложно.
Вам проще обвинить меня в своих мученьях,
Судить и утверждать, что я безбожна.
Давно, давно и я была красоткой,
Цветами вас, встречая, провожала
В то место, где всем суждено усопнуть,
И, улыбалась вам, забыться помогала.
- А, что теперь? – снят чёрный капюшон.
Кузнец увидел злую дряхлую старушку.
Весь лик в морщинах, взгляд ума лишён,
Костлявая от пят и до самой макушки.
- Смотри, вы сделали меня такой!
Я знаю, как брат убивает брата,
Как мать, убив детей, уходит на покой,
Стреляют варвары совсем в невиноватых.
Теперь наряд мой - чёрная нужда,
Крови не видно, капюшон скрывает слёзы,
Я монстр, человеку я чужда.
Я провожаю вас, – не меньше и не больше.
Терзаешься вопросом, а зачем коса?
Ты дверь за мною поплотней закрой:
Пусть ваши души примут небеса,
Дорога в рай давно уж заросла травой».
21.06.2017 г.
