Суета вокруг дивана

Непричесанные строфы...

 

 

Я вдруг взглянул на старый свой диван,

(а комната, как палуба, качалась) —

усталость ли, а может, одичалость,

но пересечь не смог меридиан.

 

Я перейти не смог свой Рубикон,

и Гордиев не разрубивши узел,

я не поставил жизнь свою на кон,

но по-пластунски пропахал на пузе.

 

И в суете сует вокруг дивана — гари

(запахло жаренным) я чую запашок.

А в небе письмена деванагари

зовут меня: "Скорее к нам, дружок!"

 

И звёздочки мерцают в поднебесье,

и месяц там парит, как голубок,

и что-то в этой ночи бесье, бесье,

средь комнаты шатаюсь — гол, убог...

 

Штормит зело — я стаскиваю брюки,

снимаю (не последнюю) рубаху,

а голове моей звенят то Брамс, то Брукнер,

токката ре минор и фуга Баха...

 

"Диван" от слова "диво" — от дивана

исходит странный негасимый свет.

Я погружаюсь в обморок, нирвану

меж сном и явью – на границе сред.

 

Наверно, я устал. А, может, сбрендил,

или во мне бунтует гриппа штамм...

А жизнь — сплошные бредни, шерри-бренди,

как некогда заметил Мандельштам...

 

И я валюсь на старый свой диван

с бессмысленной и глупою улыбкой —

и он плывёт, качаясь, по волнам,

и исчезает в хляби моря зыбкой...