Люди бьют и люди страдают
Люди бьют и люди страдают,
арбалетом стреляют в рот.
Чернь голов превращается в стаю,
в безобразный упрямый скот.
Краснощекое солнце запуталось,
кому лучше и нужно светить:
То ли проклятым адской тупостью,
то ли грязных собой одарить.
Бог стыдится, зачем ему жители? -
те, что с каждой минутой глупей,
Те, что прям из святейшей обители
вышли с заповедью: «убей».
Убивают моря и деревья,
убивают животных (ведь спорт). -
Жизнь, как будто, на грани затменья,
перманентно готова за борт.
Люди - самый безнравственный вид,
как микробы, повсюду плодились.
Человек с той поры так смердит,
когда Ева с Адамом забылись.
Грех заложен в глазах человека,
грех, как ком снежный, быстро растет.
Каждый третий отныне калека,
каждый первый с рожденья гниет.
Люди молятся, люди плюют;
из воды добывают яд.
Ведра лжи друг на друга льют;
и однажды дотла сгорят.
арбалетом стреляют в рот.
Чернь голов превращается в стаю,
в безобразный упрямый скот.
Краснощекое солнце запуталось,
кому лучше и нужно светить:
То ли проклятым адской тупостью,
то ли грязных собой одарить.
Бог стыдится, зачем ему жители? -
те, что с каждой минутой глупей,
Те, что прям из святейшей обители
вышли с заповедью: «убей».
Убивают моря и деревья,
убивают животных (ведь спорт). -
Жизнь, как будто, на грани затменья,
перманентно готова за борт.
Люди - самый безнравственный вид,
как микробы, повсюду плодились.
Человек с той поры так смердит,
когда Ева с Адамом забылись.
Грех заложен в глазах человека,
грех, как ком снежный, быстро растет.
Каждый третий отныне калека,
каждый первый с рожденья гниет.
Люди молятся, люди плюют;
из воды добывают яд.
Ведра лжи друг на друга льют;
и однажды дотла сгорят.