Люди пашут каждый раз опять...
Люди пашут каждый раз опять.
Одинаково — из года в год.
Почему-то нужен нам полет,
Почему-то скучно нам пахать.
Я и сам поэт... Писал, пишу,
Может, вправду что еще рожу...
А чтоб жрать — не сею, не пашу,
Скучные стихи перевожу.
И стыдясь — за стол сажусь опять,
Унижаю сердце без конца.
А ведь всё — чтоб, уцелев, летать,
Быть собой и волновать сердца.
А ведь всё — чтоб длился мой полет.
Чтоб и вверх взлетать, и падать вниз...
Одинаково из года в год
Люди пашут землю... В этом — жизнь.
Не охотник я до общих мест,
Но на этом вправду мир стоит.
Если это людям надоест,
Все исчезнет... Даже этот стыд.
Мысль, надежда, жажда знать, искать,
Свет, тепло, и книги, и кино...
Между тем как людям вновь пахать
Интересно станет все равно.
А потом окрепнут... И опять,
Позабыв про боль былых утрат,
Кто-то станет сытости не рад,
Не пахать захочет, а летать.
Что ж... Душа должна любить полет.
Пусть опять летит!.. Но все равно:
Землю пашут так же — каждый год,
И других основ нам — не дано.
1972
Одинаково — из года в год.
Почему-то нужен нам полет,
Почему-то скучно нам пахать.
Я и сам поэт... Писал, пишу,
Может, вправду что еще рожу...
А чтоб жрать — не сею, не пашу,
Скучные стихи перевожу.
И стыдясь — за стол сажусь опять,
Унижаю сердце без конца.
А ведь всё — чтоб, уцелев, летать,
Быть собой и волновать сердца.
А ведь всё — чтоб длился мой полет.
Чтоб и вверх взлетать, и падать вниз...
Одинаково из года в год
Люди пашут землю... В этом — жизнь.
Не охотник я до общих мест,
Но на этом вправду мир стоит.
Если это людям надоест,
Все исчезнет... Даже этот стыд.
Мысль, надежда, жажда знать, искать,
Свет, тепло, и книги, и кино...
Между тем как людям вновь пахать
Интересно станет все равно.
А потом окрепнут... И опять,
Позабыв про боль былых утрат,
Кто-то станет сытости не рад,
Не пахать захочет, а летать.
Что ж... Душа должна любить полет.
Пусть опять летит!.. Но все равно:
Землю пашут так же — каждый год,
И других основ нам — не дано.
1972