Мадам, уже падают листья

Прохладно в седеющем парке,

вдали «Иоланта» звучит.

На лавочке с книжкой Петрарки

мадам одиноко сидит.

 

Как листик, встревоженный локон

дрожал на виске у нее.

Очки и загадочность стекол

влекли любопытство мое.

 

На ней была легкая шубка

и чувств не раскрытых оскал,

я будто небрежно и в шутку,

присев на скамейку, сказал:

 

- Мадам, уже падают листья,

и осень в смертельном бреду.

Уже виноградные кисти

желтеют в забытом саду.

 

Я жду вас, как сна голубого,

я гибну в любовном огне.

Когда ж вы мне скажете слово,

когда вы придете ко мне?(с)

 

Мадам посмотрела лучисто

и тоже, как видно, в огне,

на суржике дивном и чистом

культурно ответила мне:

 

- Навищо вы так говорите?

Я слухать такэ не терплю!

Я тута читаю, простите,

преступного я не роблю.

 

- О, милая, милая, милая,

какая прекрасная речь!

Зачем эта осень унылая?

Дозвольте нам с вами утечь

 

в страну, где не жухлые листья,

а солнечной страсти волна

взорвет виноградные кисти

броженьем густого вина.

 

Пойдемте, прошу вас ласкАво,

вон там - ожидает авто. -

Мадам, молча, с лавочки встала,

закутавшись зябко в манто.

 

Мы с ней подружились, на время,

и, как корабли, разошлись...

Какое банальное время,

какая беспутная жизнь.