Анти-Маятник-3
Анти-Маятник.
Книга пародий
на стихи В. Зюськина
(Продолжение)
ВСЁ ТАМ, В СТОГУ...
Острят и выясняют на бегу:
Кто из коллег дирекора любовница.
А я всё там, в раскиданном стогу...
В. ЗЮСЬКИН.
«Десятый день работаю в охране...»
За недогадливость сегодня каюсь.
Бывало, говорю весь день с тобой.
Всё говорю, и всё не догадаюсь,
Чего же ты рассеянный такой.
29.11.12 г., вечер
В ОХРАНЕ-1
Десятый день работаю в охране.
В. ЗЮСЬКИН.
«Десятый день работаю в охране...»
Наиздавал ты, братец, книг,
Теперь по строчкам ползай,
И каждая – как конский взбрык.
Служил в охранке бы, старик,
Хоть с небольшой, но пользой.
30.11.12 г., день
В ОХРАНЕ-2
Десятый день работаю в охране.
В. ЗЮСЬКИН.
«Десятый день работаю в охране...»
Поэзии российской нашей ради
Забыл бы ты, что вирши сочинял.
Работал и работал бы в охране
И от своих стихов нас охранял.
Так нет! опять же чёрт в тебе поднялся
И ты опять же за стихи принялся.
Ох, Зюськин, от тебя спасенья нет,
И это, братец, худшая из бед.
29.11.12 г., вечер
СОБАЧЬЯ ЖИЗНЬ
Год собаки на исходе.
Но последний день в году
Я собачью жизнь веду.
В. ЗЮСЬКИН.
(«Год собаки на исходе...»)
Кабы так, совсем иначе
Жизнь бы шла. Да ведь платок
Не накинешь на роток.
Хлещет страстный кипяток!
Жизнь без Бога – сплошь собачья,
Ты уж мне поверь, браток.
30.11.12 г., день
НАВРОДЕ
Хоть и
Нет ошейника, еду
Не хватаю на лету
И не лаю на работе.
В. ЗЮСЬКИН.
(«Год собаки на исходе...»)
Лучше было бы, еду
Чтоб хватал ты на лету
Громко лая на работе,
Чем такую лабуду
Сочинил стихов навроде.
30.11.12 г., день
ТО, ЧТО БЕЗ СЕРДЦА, ТО, ЧТО БЕЗ БОЛИ...
То, что без сердца, то, что без боли,
Только лишь ветер в заснеженном поле.
8.12.12 г., день
В БУДКЕ
Но сижу на стройке, в будке.
Глазки зорки, ушки чутки.
В. ЗЮСЬКИН.
(«Год собаки на исходе...»)
И сиди себе, сиди,
Трезво слушай и гляди.
Только книжками своими
В Божий свет не выходи.
30.11.12 г., день
ПАРША
Лежу,
Вдыхая рифмы, словно анашу.
В. ЗЮСЬКИН.
(«Я простудился, выпав из работы...»)
Вдыхаешь рифмы, словно анашу.
Вот потому и выдаёшь паршу.
30.11.12 г., день
НАСЛЕЖУ!
В который раз уже, возможно в сотый,
Судьба моя ослабила вожжу.
В. ЗЮСЬКИН.
(«Я простудился, выпав из работы...»)
Судьба моя ослабила вожжу.
Разлёгшись на блокнотную межу,
Я строчками незрелыми жужжу.
Ох, наслежу сегодня, наслежу!
30.11.12 г., день
ОТ ДУШИ
Дышу поэзией, спешу упиться...
В. ЗЮСЬКИН.
«Я простудился, выпав из работы...»
Скажу тебе, мой друг, не без печали,
Стихи твои весьма не хороши.
Поэзией подышишь тут едва ли,
Но чепухой упьёшься от души.
30.11.12 г., день
ЗА ОПУС МОЙ
То бабушкою тихо гладит голову,
То девушкой смеётся надо мной.
В. ЗЮСЬКИН
«То бабушкою тихо гладит голову...»
То бабушкой ухватом гладит голову,
То дедушкой бьёт ложкою большой.
То жёнушкой меня гоняет голого
Метёлкой за последний опус мой.
30.11.12 г., день
В ОДНОМ ЛИШЬ ДЕЛО
Я, как верёвкой, захлестнусь строкой
И вдруг пойму: бессмысленны страданья.
В. ЗЮСЬКИН
«То бабушкою тихо гладит голову...»
Ну, как же ты беспомощно про жизнь,
Про чувства наши пишешь неумело!
Ты не строкой, а верой захлестнись,
Тогда поймёшь: в одном лишь Боге дело.
30.11.12 г., день
НЕ ТО БЫВАЕТ
Лишь чётко слышу голоса сирен.
И, ощущая неизбывный крен,
Не успеваю к Музе на свиданье.
В. ЗЮСЬКИН
(«То бабушкою тихо гладит голову...»)
То волны крен ужасный создают,
То ветер, то сирена завывает.
А впрочем, что же удивляться тут –
Без Боженьки не то еще бывает.
30.11.12 г., день
КАК ЖИТЬ!?
О, как мне жить, чтоб обрести покой!?
В. ЗЮСЬКИН
(«То бабушкою тихо гладит голову...»)
Забросить к чёрту лысому стихи,
Всех дев и женщин утопить в колодце.
И в храм ходить замаливать грехи.
Тогда покой, глядишь, и обретётся.
30.11.12 г., день
НЕБЫЛЬ
Пока о хлебе есть забота,
Вопросы вечные – не в счёт.
В. ЗЮСЬКИН
(«Пока вода журчит, течёт...»)
Всё, что пишешь ты, – выдумка, небыль.
Всё, что мысшишь, – темно и грешно.
Ведь не новость, забота о хлебе
И раздумья о Небе – ОДНО.
30.11.12 г., день
КРЮЧОК
В чём жизни смысл? Куда влечёт,
К чему готовит нас природа?
Всё это с праздною зевотой
Пришло, вонзилось, как крючок.
В. ЗЮСЬКИН
(«Пока вода журчит, течёт...»)
Я знаю, Истину с охотой
Искал и вшивый мужичок.
А если с праздною зевотой –
То Истина и впрямь крючок.
30.11.12 г., день
НЕ ПОЖАЛЕЙ
Кто там маячит вдалеке,
Сжимая удочку в руке?
Рывок – и я порвал лесу.
В. ЗЮСЬКИН
«Пока вода журчит, течёт...»
Бог не рыбак. Он на крючки не ловит
Зевотно зазевавшихся людей.
Жить в Господе никто не приневолит,
Ты клюнул, да смотри, не пожалей.
30.11.12 г., день
ИСПУГ
Но призрачна моя свобода:
Крючочек тот в себе несу,
И не спасёт уже работа.
В. ЗЮСЬКИН
«Пока вода журчит, течёт...»
Всё ноешь, стонешь ты о чём-то,
Всё веришь в ложный свой испуг.
Пока ты на крючке у чёрта.
Свобода – только в Боге, друг.
30.11.12 г., день
КТО ПРАВИТ МИРОМ
Мир принадлежит двадцатилетним.
Но, поскольку правят старики,
Духу молодому вопреки
Новое объявлено запретным.
В. ЗЮСЬКИН.
«Мир принадлежит двадцатилетним...»
а) «Мир принадлежит двадцатилетним», –
Зюськин незадачливо сказал,
Ведь, согласно истинам заветным,
Мир всегда Творцу принадлежал.
б) «Но, поскольку правят старики», –
Пишет Зюськин, полный лицемерья,
Но, словам обманным вопреки,
Мы выводим из его строки:
Правят вера или же безверье.
в) «Духу молодому вопреки», –
Вновь заврался Зюськин, между нами.
Возраст духа даже старики
Сроду измеряли не годами,
А умом, что Божьими руками
Вкладывался в наши черепки
(Выражаясь Зюськина словами).
г) «Новое объявлено запретным».
Так его и надо запретить,
Что такое «новое», заметно,
Стоит миг в стихах его прожить!
30.11.12 г., день
НЕ СТИХИ
Вредно и к тому же не с руки.
В. ЗЮСЬКИН.
(«Мир принадлежит двадцатилетним...»)
«Вредно и к тому же не сруки». –
Снова не стихи, а матюги.
1.12.12 г., ночь
КТО ТАКОЙ?
Я спросил у Истины недавно,
Любит ли она уральский стих,
Мол, кого она из наших славных
Знает сочинителей больших?
С Зюськина свой список начинаю
И кончаю перечень собой.
Говорит: «Тебя немножко знаю.
Зюськина не знаю. Кто такой?»
1.12.12 г., ночь
РАЗВРАТ
О древний Рим периода упадка!
На ложе, где хихикает разврат...
В. ЗЮСЬКИН.
«О древний Рим периода упадка!..»
О Зюськин! Шальной стихопатец!
Порнухи и секса отец! –
Разврат не хихикает, братец,
Он ржёт, как степной жеребец.
1.12.12 г., ночь
ПРОМАХНУЛСЯ
Поработивший тысячи племён,
Врагом незримым Рим порабощён –
Вином, в котором бьётся кровь рабов.
В. ЗЮСЬКИН.
«О древний Рим периода упадка!..»
Тебе, мой друг, вина известна сила,
Но здесь ты промахнулся, как на зло.
Язычество Империю сгубило,
Но христианство Древний Рим спасло.
1.12.12 г., ночь
МЫЛЬНЫЙ ПУЗЫРЁК
Мазал хлеб горчицей, а не мёдом,
Но взлетал на мыльном пузыре
Выше реактивных самолётов.
В. ЗЮСЬКИН.
(«О древний Рим периода упадка!..»)
До чего мыслитель ты умильный!
И несильный, Господи прости!
Кто не знает, пузырёк-то мыльный
Лопается, только запусти.
1.12.12 г., ночь
ПОЧТИТ!
Если я не стану знаменит,
Но семьёю буду почитаем.
В. ЗЮСЬКИН.
(«Отпоёт, отапляшет, отзвенит...»)
«Если я не стану знаменит,
Но семьёю буду почитаем».
Да, семья большая – знаем, знаем,
Хоть каким-то словом, да почтит.
1.12.12 г., ночь
НЕ ДАНО
Вот так же и стихи:
Бывают не плохи
По смыслу, по эрзацу,
Но, видно, не дано,
Дарить любви вино,
С душой соприкасаться..
В. ЗЮСЬКИН.
«Отпоёт, отапляшет, отзвенит...»
Вот, вот, и я твержду давно:
Не дано.
1.12.12 г., ночь
СТИХИ-ПАЛОМНИКИ
Звездой негаснущей ведомы,
К читателю на правый суд
Стихи-паломники бредут
Сквозь хлад и зной, сквозь буреломы
В. ЗЮСЬКИН.
«Звездой негаснущей ведомы...»
Стихи летят на помеле,
Стихи бродягами плетутся,
А разобраться, так во мгле
Они лежат в твоём столе,
Пока, на горе всей земле
Уральской, вдруг не издадутся.
1.12.12 г., ночь
НАКАТАННЫЕ ТРОПЫ
Они с отчаяньем знакомы,
Но троп накатанных не ждут.
В. ЗЮСЬКИН.
«Звездой негаснущей ведомы...»
Кто эти тропы накатал?
Кто накатал все эти тропы?
По ним как будто пол-Европы
Господь рассерженный прогнал.
Из-за куста вдруг Зюськин встал:
– Да это я их накатал.
В тяжёлых рюкзаках до попы
Туда-сюда стихи таскал.
1.12.12 г., ночь
НЕ ТОНУТ, НЕ ГОРЯТ
Стихи не тонут, не горят.
Строк многочисленный отряд
Все тяготы преодолеет.
В. ЗЮСЬКИН.
«Звездой негаснущей ведомы...»
«Стихи не тонут, не горят.
Строк многочисленный отряд
Все тяготы преодолеет».
Вот это и опасно, брат –
Читатель бедный околеет.
1.12.12 г., ночь
ГДЕ?
Стремлюсь понять при жизни я, – смогу ли? –
Где ты, душа, до тела пребывала.
В. ЗЮСЬКИН.
«В начале время движется улиткой...»
Когда меня ты о душе спросил бы вдруг,
А я об этой истине не знал бы чётко,
Я бы ответил так, любезный друг:
Была она за пазухой у чёрта.
1.12.12 г., ночь
ШУСТРЯК
Еще хлопочет дотемна
Мохнатый, крепкий шмель-шустряк.
В. ЗЮСЬКИН.
«Еще поляна зелена...»
Стихов неточные черты
Уже не терпит и бумага.
Шустряк, конечно, это ты,
А шмель – спокойный работяга.
1.12.12 г., ночь
СОВСЕМ НЕ ТАК!
И влагой боровик набряк,
И бабочка цветам верна.
В. ЗЮСЬКИН.
«Еще поляна зелена...»
а) «И влагой боровик набряк».
Но это ведь совсем не так.
Проходит дождь, а он, смотри,
Упруг, и свеж, и сух внутри.
б) «И бабочка цветам верна».
Неблагозвучию – точнее.
А что верна цветам она,
Придумай что-нибудь умнее.
1.12.12 г., ночь
БУРЕЛОМ
Но удастся ли прийти назад,
Если в буреломе тонет взгляд
И крадётся по следам Лукавый?
В. ЗЮСЬКИН.
«Боже правый, времени в обрез...»
Страх идти вперёд – и поделом!
Всюду бурелом, как змей стоглавый.
Потому и лезешь в бурелом,
Что не Бог с тобою, а лукавый.
2.12.12 г., ночь
БЕДА
Соберусь, поставлю Богу свечку,
Помомлюсь на Образ и на Крест.
В. ЗЮСЬКИН.
«Боже правый, времени в обрез...»
Нет удачи – в пору удавиться.
Дебри – ни туда и ни сюда.
Соберешься, чтобы помолиться
Раз в году, – вот в этом и беда.
2.12.12 г., ночь
НЕ МОГУ!
Не могу я Зюськина читать.
Только прочитаю стих топорный,
Словно кирпичом ударит тать,
Или хлынет запах из уборной.
Что такое есть в его стихах?
Как он сочиняет их? – не знаю.
Но с себя стряхнул я этот прах
И лишь только изредка читаю.
Чтоб в моей усталой голове
Освежилась песенная гамма,
Прочитаю мельком строчки две –
И уже готова эпиграмма.
5.08.11 г., ночь
(Продолжение следует)
