Без названия
Я в тоске изгрызу клетку времени волком,
Не оставив на ней и следа – слишком мелки зубы.
И меж прутьев мне не протиснуться, даже боком,
И в тёмном углу не хочу лежать трупом.
Повинуясь инстинктам извечных узников,
Исцарапаю стену неровными строками
В надежде этою тропкой узенькой
Ускользнуть из плена и предстать пред потомками.
Маховик лишь на пятую с места сдвинулся –
Я бегу от него, как ошпаренный кипятком,
И чем быстрее бегу, тем яснее мне видится
Старуха, плетущаяся пешком.
Чем ближе я к ней подбегаю, дыханием лёгкие рвя,
Тем моложе становится лик её нежный, чуть-чуть усталый.
Она ко мне обращается: «Мы – родня.
Я твоя. До последнего моего сустава.»
Помню, толком в словах ещё не окрепший,
Ещё сжимавший в ручонке мамочкину ладонь,
Её увидав, я замер, вскричал, опешив,
Рёбрами лёгкие стиснул: «Не тронь!»
Я тогда был мал в сравнении с этой клетью,
Что огромно – того не понять до поры мальцу.
Но чем же позже плечи мои приглянулись столетьям?
Зачем их страницы льнут к моему лицу?
Лишь на пятую часть маховик мой сдвинулся,
Я же, маленький до сих пор, не в силах его обозреть,
Себя ощущаю так, словно сдвинуть его силился,
И вдруг удалось – как минимум, сразу на треть.
Мне б тащиться в его тени, наслаждаясь прохладою
Да от взгляда Той Самой себя прикрыв.
Но бегу я, и – чёрт! – не падаю,
Уходя в стремительнейший отрыв.
