1

Мишка

 

Мишка - это мой дедушка. Его всегда звали именно так. Прожив долгую жизнь, дед не стал Михаилом, не говоря уже об Михал Петровиче. Наверное потому, что Мишка так и остался вечным ребёнком - шебутным, бестолковым баламутом. Но женщины его любили, не за красоту, красивым деда не назовёшь, а за талант. Мишка от природы был чрезвычайно музыкален, замечательно играл и пел . Ещё в детстве он нашёл дома немецкий баян, это и стало его страстью. Чей инструмент, никто толком не знал, так как осиротел Мишка и три его сестры рано, во время войны. Так и выросли на хуторе дети сами.

 

Женился Мишка на полячке Гелене из хорошей шляхетской семьи. Отец Гелю отдавал нехотя, но засиделась девка - двадцать третий годок пошёл, после войны парней-то не хватало... В польском квартале, который в посёлке так и называли - Варшава, отстроил пан молодожёнам дом. Гелена родила подряд троих детей, тащила всё на себе, а Мишка жил по-прежнему - пел да играл на свадьбах, выпивал изрядно, гулял и жену вокруг дома гонял.

 

Хозяином дед, конечно, не был, но однажды, то ли по случаю рождения долгожданного сына, то ли увидел где, в общем, сколотил он песочницу. Красивую, добротную, из хорошего дерева... Выкрасил её аккуратно, а по бокам нарисовал тонкой кисточкой белые вензельки да цветочки. Приказал жене, чтобы "её шоферюги" (Геля бухгалтером в дорожном отделе работала) песку привезли. Так появились Мишкина песочница, и по сей день она в нашем дворе "живёт". В отличии от деда, который после грандиозного скандала ушёл из семьи к любовнице.

 

А скандал случился вот по какому поводу. Продал (читай: пропил) дед половину огорода нашего мужику одному, Адаму. Всегда безалаберный, в этом деле вдруг проявил Мишка удивительную педантичность - оформил купчую чётко и по закону, короче говоря, назад ходу не было.

 

2

Эдик

 

Эдик - это сын новых соседей, Адама и Марии, которые быстро возвели дом и другие хозяйственные постройки в нашем бывшем огороде. Семья оказалась толковая. Мария учительствовала, Адам шоферил, хорошо зарабатывал, купил "Москвич", что по тем временам было настоящей роскошью.

 

Эдик слыл необыкновенно спокойным младенцем - ел и спал, мало на что реагировал. А когда подрос, стало ясно, что мальчик отстаёт в развитии, диагноз какой-то присвоили, оформили инвалидность. Пять дней в неделю жил он в специальной школе-интернате, и только в выходные да на каникулы привозил его Адам домой. Физически мальчик был развит, как обычный ребёнок, обслуживал себя, разговаривал, но интеллектуально навсегда остался пятилетним.

 

Стала Мария захаживать к соседям - подружилась с подросшими Гелиными дочерьми. Секретничали, сплетничали, да пирогами угощаясь, разговаривали о своем, о женском. Геля всё спрашивала соседку:

-Ты чего, Маня, еще ребенка не родишь? Ну, чтоб здоровенький был, и Эдик чтоб на белом свете один не остался.

-Ай, да как тут родить, муж то в рейсе, то вообще в мою сторону по году не смотрит...

 

3

Светочка

 

Светочка - это я. Старшая и любимая внучка Гели. В посёлок меня мама подбрасывала регулярно - на каждые каникулы. Так мы и оказались с Эдиком в одной песочнице - лепили пасочки да строили замки, ругались и дрались, в общем, всё как у детей. То, что Эдик особенный, я поняла, кода играть в песочнице мне стало неинтересно, а сосед мой, напротив, страстно полюбил плод Мишкиного труда. Он очень обиделся, когда я выпорхнула за пределы наших дворов, туда, вниз, к реке. Туда, где бурлила другая жизнь и новые друзья учили играть в карты, плавать, матюкаться... да много чему учили.

 

Но долго Эдик не скучал, как раз подоспел мой младший брат, и он, вслед за мной, составил компанию Эдику. Пасочки остались, а вместо замков на свежезавезённом "бабушкиными шоферюгами" песке пролегли многочисленные автотрассы. Через несколько лет история повторилась, и рядом с выросшим Эдиком лепила пасочки моя четырёхлетняя сестра Валя, при этом крошечная девочка с успехом командовала огромным детиной.

 

Однажды Валя рассказала мне по-секрету, что у Эдика горе, что он сидит в сарае и странно ревёт. А плакал он всегда странно - немного по-звериному, что ли. Решили мы пойти, утешить друга, а заодно и узнать, что же случилось. Но Эдик ничего толком не сказал, выл и катал истерику.

 

4

и снова Эдик

 

Вскоре правда раскрылась и прогремела на всю нашу Варшаву - Мария собрала вещи, села в "Москвич" и уехала к родителям. Навсегда уехала. К тому времени школу-интернат Эдик уже закончил и постоянно был дома. Помогал по хозяйству, рубил дрова, таскал мешки с картошкой, в магазин не ходил, зато всегда забирал почту в общем ящике на углу улицы, и счастливый нёс газеты сначала домой, потом бабе Геле.

 

Зажили они вдвоем - отец и сын. Адам так ни с кем из соседей не сблизился, новую хозяйку в дом не привёл, стал еще более замкнутым, а Эдик, напротив, прирос своим вечно детским сердцем не только к песочнице, но и к нам. Правда частенько закрывался в сарае и плакал, о чем-то говорил сам с собой, психовал. Больной, ведь. Мы привыкли к его припадкам и больше внимания на них не обращали.

 

В начале девяностых опять грянул гром. Дело было так. На улице появился новый сосед - зять-приймак* Коля, тупой неимоверно, но красивый, как греческий бог. Работал "бог" электриком. Как-то попросил его Адам проводку в беседке сделать и, как водится, могарыч поставил, да такой, что упился Коля в усмерть, отрубился. А когда проснулся, то почувствовал, что Адам беззастенчиво лапает его, словно девушку, целоваться лезет, о непотребном просит. В общем, протрезвел Колька за секунду, дал Адаму в морду и удрал. Наутро вся Варшава знала, что Адам - голубой.

 

Тема эта муссировалась всеми неустанно, ведь в посёлке голубых сроду не видали, разве что в "Спидинфо" про них украдкой читали, а тут такое дело...

Только бабушка моя всё помалкивала, вздыхала. А потом резко сказала:

-Надо Марии позвонить, пусть заберет Эдика от мерзавца.

 

Страшная догадка пронзила меня, словно молния, слёзы покатились градом. Ненависть и омерзение смешались с жалостью и болью...

-Не плачь, Света, лучше подумай, у кого есть её телефон.

 

 

 

* зять, живущий в доме тестя.