Незнакомка
Посвящено всем влюбленным
Этот разговор произошел в один из августовских вечеров на Семнадцатой пристани г. Астрахани
Астрахань
― Да, на закат нельзя смотреть без восхищенья.
День на мгновенье озарил весь мир земной.
Ведь рядом с вечностью он - лишь одно мгновенье,
Мгновенье жизни - и навеки в мир иной.
Он, как метеорит, упал за горизонтом,
Разбился и окрасил кровью небеса.
Его накроет ночь волшебным звездным зонтом,
Все будет кончено - делов на полчаса.
Ну здравствуй, мой поэт, очнись от размышлений,
Не с каждым смертным завожу я разговор.
Смысл бытия понять не в силах даже гений,
Гордыня порождает часто сущий вздор.
Что сочиняешь ты, задумчивый отшельник,
Глядя с грустинкой на сгорающий закат?
Ты, как всегда, своих страстей достойный пленник,
И в заточенье этом ты лишь виноват.
Так ты мне рад или не рад? - скажи-ка честно.
И почему вновь одиночество в чести?
Ведь любопытство мое женское уместно.
Коль что не так, так за назойливость прости.
Поэт
― Ваше Величество! Я рад Вам безгранично!
О разговоре с Вами можно лишь мечтать.
Житье-бытье мое идет пока прилично,
Я честь имею вновь о Вас сейчас писать.
Я тоже восхищен пылающим закатом.
Он, как немой пример, что все живет свой срок.
Закатится и солнце золотым дукатом
За алый горизонт, за даль степных дорог.
Но я не одинок, ведь Вы всегда со мною.
Вы не измените, я знаю, никогда.
Все остальное я считаю суетою,
В которой гибнут наши страсти и года.
Астрахань
― Ты посмотри, вокруг красивых женщин сколько,
К чему аскета из себя изображать.
Ну, ты не горячись, умом осмысли только:
Ведь одиночество так просто избежать.
Поэт
― Мы все, как ни крути, рабы своих желаний,
Но рабство это мы не склонны замечать.
Хоть нам оно приносит множество страданий,
Но новый день нам с ним опять, увы, встречать.
Любимым нашим ничего не остается,
Как нас такими вот проблемными принять.
Но и в ответ от них нам тоже достается -
Желаний милых бесконечность исполнять.
Но раб во все века лишь грезит о свободе,
Пусть даже он сидит и в клетке золотой.
Инстинкт всегда живуч в житейском обиходе,
Увы, не ты им управляешь – он тобой.
И сокрушить гранит его порой бессильна
Громада волн живых, страстей большой любви.
Ведь правду говорят: не будешь мил насильно,
Живуч наш эгоизм и в душах, и в крови.
Но и к тому же мы, увы, не совершенны.
Проходит страсть, мы начинаем понимать,
Что все достоинства кумира тоже тленны:
Такой, как все, – душой поставится печать.
Астрахань
― Когда, мой друг, успел ты стать таким занудой?
В твоих глазах был раньше юношеский жар.
Когда страстям любовным стал ты вдруг Иудой?
Ведь ни одной юбчонки ты не пропускал!
К чему, мой друг, так философствовать лукаво,
На грешный мир взирая взглядом мудреца?
Такая мудрость словно жуткая отрава,
Что оказалась у коварного жреца.
Смотри, какая мимо женщина проходит -
Мечта поэта, как в народе говорят.
Но неужель она с ума тебя не сводит?
В чести у ней быть очень многие хотят.
Поэт
― Красотка эта - чья-то Маша, но не наша.
В народе тоже так с улыбкой говорят.
Но где-то в мире есть твоя родная Глаша,
Хоть дни и месяцы от вас ее таят.
До нашей эры Гераклит – мудрец Эфесский -
Задумчиво сказал, с грустинкою в глазах:
«Все изменяется, течет!» - и вывод веский
Нам тайну приоткрыл, живущую в веках.
Мы призраки себя, былых, ушедших в Лету,
Которых магия не в силах возвратить.
Ведь всех ушедших время призвало к ответу,
И мудрость высшая лишь в том, что нужно жить.
И в этом «Вавилоне» я не исключенье,
Душа по сопромату уж сдала зачет.
И в зеркале бесстрастном снова отраженье
Прошепчет: «Верь, все изменяется, течет!»
Поэтому любовь, как радуга над полем,
Уж очень быстро исчезает, на глазах.
Мы тут же нашу душу мыслью успокоим,
Что звезды тоже гаснут в вечных небесах.
Все начинает разрушаться, лишь возникнув.
Нам кажется всерьез, что вечен страсти пыл.
И мы, наивные, к любви своей привыкнув,
Вдруг понимаем, что ее и след простыл.
Астрахань
― Ты просто пессимист какой-то несусветный!
А ты хоть раз по-настоящему любил?
В тебе откуда нигилизм столь беспросветный?
Как романтизм в своей душе ты погубил?
Поэт
― По-настоящему любить – вот так задача!
А разве есть ненастоящая любовь?!
Когда она придет, смеясь, грустя и плача,
Поди уйми в себе пылающую кровь.
Когда-то знал и я шекспировские страсти,
И больше, чем любовь, та страсть тогда была.
Душа не в силах позабыть безмерной власти
И силы, рвущей ввысь, могучего крыла.
Я был в те времена и молод, и наивен.
И первая любовь тогда ко мне пришла.
И оторвать свой взгляд я был тогда бессилен -
По улице весенней она навстречу шла.
Красавица Флоранц, француженка по праву,
Ее так про себя я нежно называл.
И я нашел тогда прелестную забаву:
Ее я каждый вечер на улице встречал.
От остановки шла она домой неспешно,
Я шел поодаль сзади, и то же не спеша.
И про себя шептал то пламенно, то нежно:
Ах, как Флоранц, ты несказанно хороша!
Пять минут эта сказка вечерняя длилась.
Дверь подъездная вновь закрывалась за ней.
Что ж, знакомство опять как-то не получилось,
И вот так продолжалось сто сорок пять дней.
Я сидел во дворе на скамейке подолгу,
Варианты знакомства крутя в голове.
Только чувствовал я, что все это без толку,
Все не очень надежны, ну, словом, не те.
Хоть какой ты возьми, ну, уж очень банально,
Заработать насмешку нетрудно в ответ.
Ну, а может быть, действовать нужно нахально,
Подойти, подмигнуть и изречь: «Ну, привет!»
Только если вот ты не нахал по натуре,
Ты рискуешь комичным нахалом предстать.
Может, дело все кроется в нашей фактуре,
И уверенность нам придает наша стать?!
Ну, а может, надеяться нужно на случай,
Что естественным образом все разрешит.
Просто жди день за днем и себя ты не мучай,
И в награду Фортуна к тебе поспешит.
Так вот я рассуждал и надежду лелеял,
Что вот завтра уж точно я к ней подойду.
А в ночи ветерок по-весеннему веял,
И я знал, что домой скоро вновь побреду.
Наблюдали за мной звезды в вечном безмолвье,
Вновь и вновь мне о ней было сладко мечтать.
Вот и дом, и постель, и вновь сон в изголовье
Вновь применит гипноз, чтоб со мной совладать.
Астрахань
― И за столько-то дней ты был, что, не замечен?
Ну, хоть раз посмотрела она на тебя?
Если да, то каким взглядом был ты отмечен?
Интересно же знать, говори не тая.
Поэт
― Да ничем я, увы, так и не был отмечен,
Ни единого взгляда по мне не прошлось.
Видно ей я сознательно не был замечен,
Эту роль ей сыграть хорошо удалось.
Может, нас разделяла стена-невидимка,
За которой меня не увидеть никак?!
А порой в голове заводилась пластинка:
Ты не нужен ей вовсе, уймись же, чудак.
Но уняться сейчас я могу без проблемы,
Ведь душой управляет мой разум сейчас.
А тогда я плевал на жестокость дилеммы,
Я лишь думал о ней каждый миг, каждый час.
Заколдованной, что ли, была та дивчина,
Не от мира сего, если можно сказать.
Затянула и ревности глупой трясина,
Хоть и не к кому было ее ревновать.
Астрахань
― Но ведь так не бывает, ревнивый «Отелло»
Приревнует любимую даже к столбу.
И до доводов логики нет ему дела,
И не слышит он совести бедной мольбу.
Он измену пытается выследить зорко,
Словно призрак, она ему видится в снах.
И вот так день за днем беспощадная порка
Беззащитной любви – обвиненной в грехах.
Поэт
― Как подмечено мудро, но только Отелло
Безобидный мальчишка в сравненье со мной.
Его сердце к сопернику местью горело,
У меня ж был объект неприязни иной.
Я в минуты иные весь мир ненавидел
И считал недостойным ее красоты.
И, конечно же, глупости в этом не видел,
Эгоизма отвратной не зрил стороны.
Астрахань
― Но такая вот ревность граничит с безумьем,
Превращая любовь в сущий эгоцентризм.
Она лечится только лишь благоразумьем,
Что из душ изгоняет фальшивый трагизм.
Поэт
― Но влюбленный живет по другим измереньям,
Здравый смысл для него - лишь пустые слова.
Солнце разума в нем часто склонно к затменьям,
И лишь страсть неземная всему голова.
Ведь любовь, если честно, – рисковая дама.
И экстрим для нее не был чужд никогда.
А в желаньях своих она часто упряма,
Но бывают желанья как путь в никуда.
Разных женщин потом жизнь в награду дарила,
Я знакомился с ними без всяких проблем.
Не сказать, что любви была меньшая сила,
Не сказать, что те страсти не знали дилемм.
Я, конечно, любил их, вне всяких сомнений.
Только вот ни одну я так не ревновал.
И как в первой любви, демонический гений
Мою душу уж больше, увы, не терзал.
Может, случай тот был исключеньем из правил,
Ведь любовь не должна мир собой заменять.
Я сейчас, если честно, совсем не слукавил,
И меня здесь совсем уж несложно понять.
Почему-то вдруг вспомнилась павшая Троя.
Только что изменилось за тысячи лет?
Мир порочных страстей не дает нам покоя,
Только алчность и звон драгоценных монет.
Есть на свете бездонная пропасть безумья,
Над которой струною натянут канат.
По нему, вновь презрев голос благоразумья,
Смело ходит любовь, а за ней взвод расплат.
Астрахань
― Да, судьба Менелая, Елены Прекрасной,
Агамемнона, Гектора нам дорога.
Не всегда мы в любви, безудержной и страстной,
Разглядеть сразу можем коварство врага.
Девять лет продолжалась кровавая драма,
Чтобы смыла позор оскорбленная честь.
Уничтожено все во владеньях Приама -
Здесь расправу чинила коварная месть.
Значит, ты утверждаешь, что все как и прежде,
Что душа за столетья не стала другой.
Хорошо, что всегда есть в ней место надежде,
Ведь за все она платит печальной ценой.
Ну, а что же Флоранц? Ты узнал ее имя?
Или тайной осталось оно для тебя?
И куда вдруг исчезла такая богиня?
Может, жизни свернула куда-то стезя?
Поэт
― Да уехала просто куда-то на время,
На учебу в Москву или Санкт-Петербург.
Каждый должен нести свое личное бремя,
Что вручила нам жизнь – главный наш драматург.
Да и я жил недолго на улице Звездной,
Адреса приходилось менять, и не раз.
Я на звезды взглянул прошлой ночью морозной,
А они неизменны в отличье от нас.
С той далекой поры много лет улетело
За созвездием Лебедя в млечную даль.
И закатов уже без числа отгорело,
И осталась от них только в сердце печаль.
Астрахань
― Но ведь встреча, я знаю, у вас состоялась
По прошествии целых семнадцати лет.
Но от прежней Флоранц ничего не осталось:
У Судьбы, в этом смысле, любимчиков нет.
Поэт
― Но та встреча была совершенно случайной.
Я ее, если честно, совсем и не ждал.
И закат, как и этот, был схож с розой чайной,
Я по улице Звездной в тот час проезжал.
На обочине женщина мне голосует.
Не спешил никуда, нужно, думаю, взять.
На дорогах любителей много таксует,
И не дело ее здесь одну оставлять.
Разговорчива вдруг, ну, тогда побеседим.
― Вам куда надо ехать? – Мне в жилгородок.
Я кивнул головой, мол, конечно же, едем.
И вот рядом со мной очень милый седок.
― А курить у вас можно? - она вдруг спросила.
― Да конечно же можно, какой разговор.
Сигарету с ментолом она закурила,
На меня бросив нежный кокетливый взор.
Но, увы, диалога у нас не случилось.
По мобильнику стала она говорить,
Как на Кипре она от души веселилась
И романчик курортный смогла замутить.
А потом все брутального Макса хвалила,
Что во всех отношениях он супермен,
Даже с Гришкой Распутиным парня сравнила,
Вспоминая его выдающийся …
А в мобильнике голос подружки смеялся,
Повторяя, что Макс вел себя молодцом.
И попутчицы смех по салону метался,
Дополняемый очень уж крепким словцом.
Я сидел, «обтекал», вспоминая упорно,
Где могли мы встречаться в былые года.
Жизнь влияет на нас очень часто тлетворно,
И от прошлых от нас нет порой и следа.
И вот тут меня током как будто пробило:
Неужели Флоранц? - пригляделся – она.
Только где ж красота?! Видно, в жизни штормило.
Да уж, времечко с ней расквиталось сполна.
Красоты изумительной как не бывало.
Ну а ты-то сам лучше?! Вон, в зеркало глянь.
Что должно было стать, то вот с нами и стало,
Невеселые мысли, а попросту - дрянь.
Ну допустим, что мы первый раз повстречались,
И не можешь сравнить ты ее, с той тогда.
Ну, какое б тогда впечатленье осталось,
Ведь не стало б поправки тогда на года.
Но тогда она просто красивая дама,
И знакомство с ней - жизнью подаренный приз.
Но коробит засилье словесного срама,
Куртизанка и только, - такой вот сюрприз.
А с другой стороны: что я к ней прицепился.
Ну, вот любит она вставить ненорматив.
Мне понятно сейчас, почему я так злился -
Неожиданным был этот весь негатив.
А еще на глазах идеал разрушался,
Что в душе моей странной до этого жил.
Ведь незыблемым он мне доселе казался:
Неужели таким уж наивным я был.
Ну, а впрочем, об истине вспомнить уместно –
Дважды в реку одну нам зайти не дано.
Надо, в зеркало глядя, сказать себе честно:
Эту сказку ты выдумал очень давно.
А у сказки у каждой концовка бывает,
И порой не такая, какой хочешь ты.
Каждый сказочник сказку душой сочиняет,
Свято веруя в силу земной доброты.
Мы доехали быстро, концовка банальна:
Мне купюру с улыбкой она отдает.
И от этого мне как-то стало печально:
Через пару секунд она точно уйдет.
В моем взгляде, возможно, досада сквозила,
И она, не поняв, вдруг вопрос задала:
― Что, хотите сказать, мало я заплатила?
― Все, сударыня, точно, вам честь и хвала!
― Просто вы на меня как-то странно смотрели,
И подумала я, может, больше должна?!
― Это бури магнитные мозг одолели.
Посмотрел как пришлось, да, моя здесь вина.
― Ну, тогда все нормально, мозги берегите!
И она, хлопнув дверью, пошла в ближний двор.
Я хотел ей сказать: «Хоть чуть-чуть подождите!»
Но одернул себя – это б был перебор.
Я сидел и смотрел пред собой отрешенно,
Мимо мчались машины, закат догорал.
И в душе как-то стало вдруг тихо, бездонно:
Неожиданно прошлое я повстречал.
От него лишь купюра на память осталась
С отпечатками пальцев, забавный сюжет!
Да, для счастья порой нужна самая малость,
Только где эта малость? Кто даст нам ответ?
Ту купюру, конечно же, я сохраняю,
Ее скрыл в своих недрах Толковый словарь.
Почему все так вышло – поверьте, не знаю,
Лишь одно скажу честно – мне искренне жаль.
Ведь порой и словарь – даже самый толковый -
Нам коллизии жизни не сможет раскрыть.
Но всегда есть надежда ведь день пришел новый,
И поэтому нужно вновь жить и любить.
Астрахань
― Романтичный рассказ. Вот ведь в жизни бывает!
Наше прошлое нас посещает порой.
Но оно, как волна, чудный замок смывает,
Что давно из песка был построен тобой.
А сейчас хоть одна с тобой женщина дружит?
Ты способен еще на ответную страсть?
Или душу твою только рифмами кружит,
А в общении с женщиной видишь напасть?!
Поэт
― Да, конечно же есть, да, конечно же, дружим.
Моя Муза дает мне возможность творить.
Этой жизни как можем, мы искренне служим,
Только Музе на небе положено жить.
Но живет она здесь – это очень приятно,
На земле по-любому ведь жить веселей.
Я общаюсь с Богиней, и это занятно,
И поэтому мне нужно быть поскромней.
Астрахань
― Только дружба?! И все. Но ведь так не бывает,
Ведь в реальной-то жизни все вовсе не так.
Ну и что эта дружба собой прикрывает?
Если это не так, то ты просто чудак.
Поэт
― Забываете Вы, что она небожитель,
Вдохновенья Богиня всего лишь одна.
Ведь душа человечья - чудная обитель,
И без жажды творенья она так скудна.
Астрахань
― И не сложно тебе жить с таким вот раскладом?
Так о каждой ведь женщине можно сказать,
И общение с ней считать найденным кладом,
И богиней ее, если нужно, назвать.
Поэт
― Подчиненная женщина не вдохновляет,
Недоступная женщина – искус души.
Если кто-то мне скажет, что женщину знает,
Я отвечу ему: «Друг, меня не смеши!»
Ну а если короче: мы просто похожи,
Схожи образом мыслей на весь этот мир.
Делать жизнь интересней – ей нравится тоже,
И достойное счастье – наш общий кумир.
Астрахань
― И какие же планы на завтра ты строишь?
Расскажи, если хочешь, о завтрашнем дне.
Или ты себя планами не беспокоишь?
По секрету на ушко поведай же мне.
Поэт
― Строить планы - смешить всемогущего Бога,
Все пойдет обязательно как-то не так.
Будет утро, и планы начнутся с порога,
Для судьбы наши планы ― порою пустяк.
Но одно в дне грядущем доподлинно знаю,
И я завтра опять прошепчу поутру
Здравствуй, Жизнь, я тебя всей душой принимаю,
И девиз у меня вновь один – Быть Добру!
Все меняется в жизни, идут поколенья,
Наступает грядущей эпохи пора.
Только с временем пусть не теряет значенье
Для людей в этом мире творенье добра!
.
