Угрюмый...

Угрюмый весельчак, в чьём сердце пули,

Как шут смеюсь, хранящий свою рану.

Мой жребий так непрост, лукавый шулер --

То добрый, то зловещей океана.

 

Судьба! твой тайный путь нелепый самый,

Как светлый сад в коварности ночной:

То мне совала пиковую даму,

С тоской её больною, роковой,

 

То, сжалившись, одаривала новой

С огромным сердцем картой на любовь,

И страшных ран вдруг забирала Словом

Всю муку, всю чудовищную боль.

 

Как дух войны, в пыли меня разила.

И я глядел, поверженный в бою,

Печалью чёрной сломленный, бессильный,

В открытую увечьем грудь мою.

 

Ни жалости, ни жалобы, ни стона,

Всё поглотила злая тишина.

И сердцу, что мольбы забыло, снова

Ножами множит раны сатана.

 

Тоске жестокой не было предела,

Безумства не унять уже ничем;

А горечь всё нутро моё разъела:

Зачем я не прогнал её, зачем!

 

И лишь тогда, когда порвали стяги,

Стирая тень о светлом и былом, --

В геенны темень мой спустился ангел,

Укрыл меня в молчании крылом.

 

Я помню добрый миг той странной дружбы,

И ладаном напоенный эфир,

И я постиг всё то, что было нужно,

И без чего мне был ужасен мир.

 

...Рок, чуть смирённый сказкой колдовскою,

Низринул в сумрак ночи, что заклят,

Меня, откуда нет пути изгою.

Но ангелы любви сильней в стократ.

 

И вероломней силы урагана

Рок разрушал и плоть мою, и кровь.

Но и в груди моей, в открытой ране,

Где сердце лишь нежней -- росла любовь.

 

 

...Угрюмый весельчак, в чьём сердце пули,

Теперь шутник и я, счастливец бедный.

Я снова хохочу печально, шулер,

Мой странный рок, порою милосердный.

 

Но если ты задумаешь больнее

Ударить, мой безжалостный вампир,

То вспомни: тебя ангелы сильнее.

Без них давно разрушили бы мир.