14. 10-13: §10. «Самоцветы» и «Пламя» . §11. "Ярушин и "Ариэль". §12. "Песняры". §13. «Журавли». Глава четырнадцатая: "Пласты". Из книги "Миссия: Вспомнить Всё!""
Глава четырнадцатая "Пласты"
§ 10. «Самоцветы» и «Пламя»
Создатель ВИА «Самоцветы» — Юрий Маликов.
Среди известных песен такие, как: «Увезу тебя в тундру» (впервые я услышал её из уст Кола Бельды по телевизору в 1972 году), «Мой адрес — Советский Союз», «Там, за облаками», «Вся жизнь впереди», «Не повторяется такое никогда», «Всё, что в жизни есть у меня», «У деревни Крюково».
На пике известности, в 1975 году, солистов ансамбля сразил творческий кризис.
В подавляющем большинстве своём они ушли из «Самоцветов» и образовали новый коллектив — ВИА «Пламя»...
Значение «Самоцветов», как трамплина для взлёта на высоты всесоюзного признания, трудно переоценить.
Многие из солистов группы стали кумирами 1980-х и 1990-х годов: Алексей Глызин, Владимир Кузьмин, Александр Барыкин, Вячеслав Добрынин, Владимир Пресняков-младший, Сергей Беликов, мой любимый, потрясающий Андрей Сапунов.
§11. Ярушин и «Ариэль»
ВИА «Ариэль» быстро стал культовым в молодёжной среде.
Википедия довольно ёмко охарактеризовала ансамбль: «Жанровой основой ансамбля всегда был русский вариант фолк-рока, подразумевавший обработки или стилизации популярных русских народных песен. Нередко ансамбль исполняет песни «а капелла» («Шумел камыш») или под аккомпанемент акустических инструментов.
Отличительная черта исполнительской манеры ВИА «Ариэль» — красочное вокальное многоголосие и юмор в подаче традиционного песенного материала».
Ворвались ребята-ариэлевцы в мир большой советской эстрады нашумевшей «Старой пластинкой» («Песня старого извозчика»). Музыка — слова Н. Богословского, слова Я. Родионова:
«Только глянет над Москвою утро вешнее,
Золотятся помаленьку облака.
Выезжаем мы с тобою друг по-прежнему,
И как прежде поджидаем седока.
Эх, катались мы с тобою, мчались вдаль с тобой,
Искры сыпались с булыжной мостовой.
А теперь плетемся тихо по асфальтовой,
Ты да я поникли оба головой...
Ну, подружка верная,
Тпру, старушка древняя,
Стань, Маруська, в стороне!
Наши годы длинные,
Мы друзья старинные,
Ты верна как прежде мне.
Я ковал тебя железными подковами,
Я коляску чистым лаком покрывал.
Но метро сверкнув перилами дубовыми
Сразу всех он седоков околдовал.
Ну и как же это только получается,
Что-то в жизни перепуталось хитро:
Чтоб запрячь тебя я утром отправляюся
От Сокольников до Парка на метро.
Ну, подружка верная,
Тпру, старушка древняя,
Стань, Маруська, в стороне.
Наши годы длинные,
Мы друзья старинные,
Ты верна как прежде мне...».
Песня не новая.
Впервые её исполнил Леонид Утёсов в сопровождении своего оркестра в годы войны.
На пластинке она появилась в 1945 году.
Спустя тридцать лет шутливую песню обновил ансамбль «Ариэль».
Поэтому и назвал эту композицию «Старая пластинка».
В их исполнении песня обрела новую успешную жизнь.
Концовка песни сделана таким образом, что создаётся впечатление, будто игла звукоснимателя патефона соскакивает с запиленных дорожек старой пластинки:
«Ну подружка... ну подружка...ну подружка... ну подружка... в стороне.
Наши годы длинные, мы друзья старинные... руська в стороне...
Наши годы длинные...аши годы длинные...аши годы длинные...ты верна, как пре... … ...».
Потрясла мастерски исполненная композиция «Отдавали молоду» (парафраз).
Автор — В. Колмаков.
Аллегро-фантазия на тему русской народной песни (Н. Левиновский).
Чуть ли не впервые я услышал слово «Парафраз».
Грандиозно!
Как опера!
Пронзительно!
«Душещипательно» до слёз!
Свежая, яркая новаторская обработка русской старинной народной песни!
Схожие впечатления я получил, прочитав статью Г.А. Каревой о народной песне в обработке великого композитора Прокофьева, который в своём творчестве также уделил внимание песне «Отдавали молоду»:
«...Эта обработка несколько недооценена И. Нестьевым, который писал в монографии о Сергее Прокофьеве, что у композитора получилась «полушуточная миниатюра с плясовым сопровождением».
А в тексте песни говорится про то, как «отдавали молоду на чужую сторону не за ровнюшку»: ее истинный смысл — скорбный, отнюдь не веселый». Нам кажется, что Прокофьев, наоборот, не только раскрыл «истинный смысл» песни, но и усилил его звучание.
В народном искусстве мы найдем немало примеров парадоксального, на первый взгляд, выражения скорбного и даже трагического содержания в жанре плясовой или хороводной песни. А что касается именно хороводной песни, то в ней тема неравного брака — одна из самых распространенных.
В них, как пишет исследователь русского музыкального фольклора Т. В. Попова, «нередко проявляется резко критическое, оппозиционное отношение молодежи к темным, отрицательным сторонам старого быта, к патриархальному деспотизму».
Усиливая этот критический смысл старой песни, Прокофьев продолжил и традицию Мусоргского, создавшего в своих песнях-сценках замечательные образы бабьего отчаянного веселья, образы молодости, рвущейся на волю из подневольных семейных пут.
Нечто подобное слышно и в музыке «Катерины» Прокофьева, песни, в которой плясовой ритм и частый «говорок» соединяется с неожиданными возгласами».
В ариэлевской аранжировке мне явственно послышались характерные нотки «Пинк Флойд».
Даже долговоющий голос Яна Гиллана, казалось, ворвался в текстуру музыкального рисунка!
Проигрыши оригинальны, ритмичны, похожи на талантливую импровизацию:
«Отдавали молоду на чужую сторону.
Ой, калина, ой, малина!..
На чужую сторону, во чужую деревню,
Ой, калина, ой, малина!..
А как в избу-то ведут, приговаривают.
Ой, калина, ой, малина!..
А свекровь-то говорит: не угодницу ведут,
Ой, калина, ой, малина!..
А свекор-то говорит: не работницу ведут,
Ой, калина, ой, малина!..
А золовки говорят: да не узорницу ведут!
Ой, калина, ой, малина!..
Ко свекрови привыкала, уж я печку затопляла,
Ой, калина, ой, малина!..
А как к свекру привыкала, воды на руки давала,
Ой, калина, ой, малина!..
А к золовкам привыкала, я узоры вышивала,
Ой, калина, ой, малина».
«Отдавали молоду на чужую сторону.
Ой, калина, ой, малина!..
На чужую сторону, во чужую деревню,
Ой, калина, ой, малина!..
Из других композиций в исполнении ВИА «Ариэль» мне запомнились следующие: объёмная, лёгкая, как воздух, «Зимы и вёсны», праздничная «Любите струны гитар», задумчивая, печальная и протяжная «Ой, то не вечер», юморная «Комната смеха», скорбная «Тишина», фольклорная «Порушка-параня». Последняя хорошо передавала народные русские мотивы:
«Уж ты, Порушка-Параня,
Ты за что любишь Ивана?
Эх, я за то люблю Ивана,
Что головушка кудрява.
Что головушка кудрява,
А бородушка кучерява.
Кудри вьются до лица —
Люблю Ваню молодца».
Особое место в моей «дискотеке» занимала песня «Зимы и вёсны».
Звучала она пространственно, квадрофонично с отдалённым эхом:
«Зимы и вёсны, дней несочтённых полно.
Встречу не встречу — сердце гадает давно.
Отыщи мой белый парус в море,
Верю, что услышишь ты…
Будь мне маяком в морском просторе,
Чтобы наши встретились мечты!
Может быть где-то с доброй надеждой ты ждёшь,
Может быть где-то ты мне навстречу идёшь.
Отыщи мой белый парус в море,
Верю, что услышишь ты…
Будь мне маяком в морском просторе,
Чтобы наши встретились мечты!
Песнею звонкой слышишь, девчонка, зову.
Радости жду я, но не во сне, наяву.
Отыщи мой белый парус в море,
Верю, что услышишь ты…
Будь мне маяком в морском просторе,
Чтобы наши встретились мечты!».
Интересная деталь: в декабре 1971 года «Ариэль» разделил первое место с трио «Скоморохи» под руководством Александра Градского на конкурсе «Серебряные струны», посвящённом 750-летию города Горького.
Жаль, что «Ариэль» не возродился в середине девяностых, как другие известные группы советских времён.
Единственный ансамбль, покинувший широкую аудиторию поклонников на долгое время из-за глупых, тупых ссор и разборок!
§12. Песняры
Впервые эту песню я услышал от старшего брата Саши.
Он напевал её.
Потом я узнал, что она входила в реперуар институтского ансамбля «Ступени», в составе которого Саша солировал клавишником.
«Косил ясь конюшину» (Белорусская народная песня):
«Касіў Ясь канюшыну,
Паглядаў на дзяўчыну.
А дзяўчына жыта жала,
Ды на Яся паглядала.
Ці ты Ясь, ці ты не?
Спадабаўся ты мне.
Кінуў Яська касіць,
Пачаў мамку прасіць:
— Люба мамка мая,
Ажані ж ты мяня.
Дык бяры ж Станіславу,
Каб сядзела на ўсю лаву.
— Станіславу не хачу,
Бо на лаву не ўсаджу.
— Дык бяры ж ты Яніну,
Працавітую дзяўчыну.
Касіў Ясь канюшыну,
Паглядаў на дзяўчыну».
Поразила своей чистотой и красотой «Беловежская пуща».
Истинный шедевр песенного творчества!
Грандиозное звучание!
«Беловежская пуща» (А. Пахмутова — Н. Добронравов):
«Заповедный напев, заповедная даль.
Свет хрустальной зари, свет, над миром встающий.
Мне понятна твоя вековая печаль,
Беловежская пуща...
Здесь забытый давно наш родительский кров.
И, услышав порой голос предков зовущий,
Серой птицей лесной из далеких веков
Я к тебе прилетаю,
Беловежская пуща...
Многолетних дубов величавая стать.
Отрок-ландыш в тени, чей-то клад стерегущий:
Дети зубров твоих не хотят вымирать,
Беловежская пуща...
Неприметной тропой пробираюсь к ручью,
Где трава высока, там, где заросли гуще.
Как олени с колен, пью святую твою
Родниковую правду,
Беловежская пуща...
У высоких берез свое сердце согрев,
Унесу я с собой, в утешенье живущим,
Твой заветный напев, чудотворный напев,
Беловежская пуща-а-а...»
Извечная тема несостоявшейся любви звучит в красивой во всех отношениях песне «За полчаса до весны».
Поёт сам Мулявин.
Поёт легко, но музыкальный рисунок тяжеловесный.
Подтексты. Основной мотив – ревность.
Страдания лирического героя, с болью отказавшегося от почётного звания «рогоносца».
Точнее, обиженный рёв раненого лося.
А зря!
«За полчаса до весны» (О. Фельцман — Н. Олев):
«В мокром саду осень забыла
Рваный платок мокрой листвы…
Лучше бы нам встретиться было
За полчаса до весны.
Опозданием мы наказаны,
Что слова любви прежде сказаны,
Что совсем другим доверяли сны
За полчаса до весны.
Видятся мне белые вербы,
Слышится мне звон тишины.
Было бы всё проще, наверно,
За полчаса до весны.
Если б судьбу знали заранее,
Что средь дождей встретимся мы,
Я бы пришёл к вам на свидание
За полчаса до весны!..»
Обожаю эти стихи!
Красота!
Итак, они не встретились до времени любви.
А значит: не полюбили друг друга.
Это понятно.
А далее следует странная размытая общая невнятная фраза: «Опозданием мы наказаны, Что слова любви прежде сказаны».
Из этого можно предположить, что оба претендента на крепкую половую связь уже таковую имели, но с другими партнёрами, нарушив заповедь «Не клянись!» (читай: не обещай).
О наличии половых отношений с нелюбимыми предшественниками свидетельствует фраза «Что совсем другим доверяли сны».
Визитная карточка Леонида Борткевича.
После него никто так не спел чудесную «Алесю».
«Алеся» (И. Лученок — А. Кулешов)
«Бывай, абуджаная сэрцам, дарагая,
Чаму так горка?
Не магу я зразумець...
Шкада заранкі мне, што ў небе дагарае
На ўсходзе дня майго, якому ружавець.
Пайшла, ніколі ўжо не вернешся, Алеся.
Бывай смуглявая, каханая, бывай.
Стаю на ростанях былых, а з паднябесься
Самотным жаўранкам зьвініць і плача май.юю
Пайшла, пакінуўшы мне золкі і туманы,
Палынны жаль смугой ахутаных дарог.
Каб я хвілінаю нанесеныя раны
Гадами ў сэрцы заглушыць сваім ня мог...
Мне не забыцца песні той даўняе вясны:
На Мурамскай дарожцы стаялі тры сасны...
Цапер магу прызнацца, тады пачаў кахаць,
Цабе з ніякой кветкай не мог я параўнаць.
Александрына!
Цапер прыйшла зіма...
Александрына!
Шукаю я - няма!
Александрына!
І з песняй ты цвіла...
Александрына!
Якою ты была!
Сказаць, што васілёчак, дык фарба ў ім адна,
Сказаць, што ты лілея, - сцюдзёная ж яна.
Сказаць, што ты званочак...
Ды ўсіх жа мала іх!..
Такою ты здалася ў семнаццаць год маіх...»
Вокалист Валерий Дайнеко, спевший «Белоруссию», восхитил меня.
Приведу лишь один отзыв под заголовком «Песня души».
Мнение народа.
Своими впечатлениями делится слушательница Марина Ледовская: «…я поняла – лучше Дайнеко на мой вкус, слух, мои ощущения, не исполнил никто. Мягкий, обволакивающий голос, с переливами и неспешностью льется хрустальным ручьем дивной мелодии, прекрасной, как сама природа, ее восхитительные краски.
Именно в этой композиции словно сошлись все звезды на небе, все планеты встали в ряд, потому что все, что слышишь – слова, музыка, — все это настолько гармонично, настолько трогает, будто играют самые чувственные струны человеческой души, тонко, изящно. Это, правда, потрясающе и непостижимо – как можно было создать такую песню?! Талант ее создателей – вершина всего творчества, нечто неповторимое!»
«Белоруссия» (А. Пахмутова — Н. Добронравов):
«Белый аист летит, над белёсым Полесьем летит.
Белорусский мотив в песне вереска, в песне ракит.
Всё земля приняла и заботу, и ласку, и пламя.
Полыхал над землёй небосвод, как багровое знамя.
Молодость моя, Белоруссия!
Песня партизан, сосны да туман...
Песня партизан, алая заря.
Молодость моя, Белоруссия...
Наша память идёт по лесной партизанской тропе.
Не смогли зарасти эти тропы в народной судьбе.
Боль тех давних годин в каждом сердце живёт и поныне.
В каждой нашей семье плачут малые дети Хатыни...
Белый аист летит над Полесьем, над тихим жнивьём.
Где-то в топи болот погребён остывающий гром.
Белый аист летит, всё летит над родными полями,
Землю нашей любви осеняя большими крылами...»
Песню «Наши любимые» я тоже впервые услышал от Саши.
Неизменный шлягер всех танцплощадок, ресторанов и пионерских лагерей в семидесятые годы.
«Наши любимые» (Д. Тухманов — И. Шаферан):
«Не обижайте любимых упреками,
Бойтесь казаться любимым жестокими.
Очень ранимые, очень ранимые
Наши любимые!
Ради высокой любви мы обязаны
Помнить, что с нами пожизненно связаны
Нитью незримою, нитью незримою
Наши любимые!
Пусть наша жизнь не течение плавное,
Только бы в ней было самое главное —
Сердцем хранимые, сердцем хранимые
Наши любимые!».
Семь моих самых любимых песен из репертуара воистину великих «Песняров».
Есть и другие, не менее популярные.
Но я их не признаю и отвергаю.
Ставлю в середину личного рейтинга.
По разным причинам.
Например, хит «Вологда» недолюбливаю, несмотря на то, что её сразу же подхватили широкие народные массы.
Меня раздражают дебильные повторы третьего слога слова Вологда»: «..где-где! …где-где!».
Подташнивает.
(К словам и гармошке никаких претензий не имею).
Кстати, весьма любопытно смотреть видеоролик с заключительного концерта «Песня года-76».
На ютубе.
В нём Анатолий Кашепаров исполняет «Вологду», одновременно мастерски подыгрывая себе на баяне.
Крупный план солиста захватил стоящего рядом в ярко-зелёном «лягушачьем» прикиде Леонида Борткевича.
Избалованный женским вниманием, Лёня строит медовую самовлюблённую, самоуверенную и самодовольную рожу с «понтовой» полуулыбочкой, то переглядываясь с кем-то, как бы заигрывая («стреляя голубыми глазками»), то соблазнительно прикусывая нижнюю губу, как застоявшийся всегда готовый к случке конь.
§13. «Журавли»
Стихотворение «Журавли» аварца Расула Гамзатова впервые было напечатано в журнале «Новый Мир» (перевод с аварского Наума Гребнева).
Источником вдохновения послужил памятник семи братьям Газдановым в селении Дзуарикау.
(Кстати, многие скульпторы впоследствии позаимствовали образ журавлей в своих творениях).
В первоначальном варианте первая строчка звучала так: «Мне кажется порою, что джигиты…».
Страничка журнала со стихами попалась на глаза Марку Наумовичу Бернесу.
Он выразил желание исполнить будущую песню после небольших доработок текста.
Музыку к стихам сочинил бесподобный еврей Ян Френкель.
В середине 1969 года Марк Бернес записал её с первого раза.
Песню включили в свой репертуар такие корифеи вокального мастерства, как Юрий Гуляев, Муслим Магомаев, Иосиф Кобзон.
Но голос Бернеса навсегда слился с этой песней.
Она полюбилась многим поколениям слушателей.
Я тоже часто негромко повторял про себя красивые слова вслед за певцом:
«Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.
Они до сей поры с времен тех дальних
Летят и подают нам голоса.
Не потому ль так часто и печально
Мы замолкаем, глядя в небеса?
Летит, летит по небу клин усталый,
Летит в тумане на исходе дня.
И в том строю есть промежуток малый —
Быть может, это место для меня.
Настанет день и журавлиной стаей
Я поплыву в такой же сизой мгле,
Из-под небес по-птичьи окликая
Всех вас, кого оставил на земле...»
