Исповедь грешницы.
«Человек, оказавшийся в плену страстей,
свободным быть не может».
Пифагор
ПОЭМА.
ИСПОВЕДЬ ГРЕШНИЦЫ.
Пришла грешница к старому дьякону,
Чтобы перед Господом грехи замолить.
Решила не поддаваться больше соблазну,
И пора у Бога прощение просить.
Дьякон (лукаво):
Скажи, грешница, часто ли грешила,
Творила ли ты добрые дела?
Почему так поздно пришла,
Это не грех, если ты любила.
Если ты податлива соблазну,
Очисти душу, признай вину,
Иначе, ты зря поспешила.
Часто приходила заблудшая душа
В поисках покоя, утешение найти,
Может, подумаешь не спеша,
Чтобы другое время в храм прийти?
Грешница (с презрением):
Скажи, дьячок, разве грешно
Любить, отдаваясь любимому.
Просто, это глупо и смешно,
К каждому относилась, как к родному.
Была я неопытна, очень молода,
Впервые соблазнил меня мулла,
Помню этого горбатого гада,
Я его умоляла, его просила,
А он шептал, потом будешь рада…
На меня дикими глазами смотрел,
Дотрагиваясь потными пальцами груди.
Тогда не понимала, чего он хотел,
Извивался, потел, чего же ради?
На ковре лежал молитвенный платок,
На платке священные камни из Мекки.
Часто отпивая шербета глоток,
Возбуждался, моим желаниям вопреки,
Все дальше и дальше распускал руки.
Больно кололи меня колючие усы,
Больше сопротивляться не было сил.
Дрожащими пальцами дергал трусы.
Теперь до меня дошло, что он решил.
Признаюсь тебе, дьячок, я была невинна,
Была ребёнком шестнадцати лет.
То, что происходило, было странно,
Потом всему я нашла ответ.
Спасла меня старая сплетница,
Пришла совершить утренний намаз.
Она была моя спасительница,
Подоспела во время, как раз.
Не удалось мулле сорвать цветок,
На этот раз помог мне Аллах.
Теперь растерялся и был робок,
Сдержал вспышку похоти, желание,
Овладев собой, сразу молил о грехах,
Вот так спаслась я от насилия.
Хотел опозорить меня старый грешник,
Опустошить в душе любви родник.
Прошло с тех пор много лет,
Так и не познала силу любви я.
Только, случайно нашелся ответ,
Неожиданно исполнилась мечта моя.
Однажды селение дервиш посетил,
Небывалой красоты юноша.
Он больных людей искусно лечил,
Все делал надёжно и не спеша.
Никогда милостыню не просил,
Создал медресе для бедных,
Уходить не собирался, остаться решил.
Помогал бедным, поддерживал обездоленных.
Молодой дервиш со всеми дружил,
Обучал детей древним языкам,
За короткое время уважение заслужил,
И каждый житель был с ним знаком.
Как только завершался утренний намаз,
Завершал мулла свой тягучий азан,
Он заставлял плакать свой саз
И создавал музыкальный дастан.
Песня дервиша:
«Весь мир в поисках счастья обошел,
Желанной любви так и не нашел.
Тяжелое испытание посылает Аллах,
Опустошает душу смертельная тоска,
Никто не поможет в моих делах,
Наверное, радости не видать, пока.
Разрывает мое сердце печаль,
Пустые желания, зовущие вдаль.
Ты знаешь, боже, как её любил,
От любви к ней с ума сходил.
Ты не дал мне насладиться ею,
О прошедшей любви очень жалею»…
Вот так он каждый вечер
Жалобно и тоскливо пел,
Живёт отшельником у реки теперь,
Укутавшись в башлык, у костра сидел,
Тоскливо на звёзды смотрел.
Овладела мною небывалая тоска,
Хотела увидеться, говорить с ним,
Он прогнал бы меня, наверняка,
Но я жила желанием одним.
И однажды вечером, через лес,
Когда селение погрузился в сон,
Будто, по волшебному зову небес,
Меня на встречу пригласил он.
Я за ним долго наблюдала,
Как он на костре готовил еду.
Всегда ко всему готова была,
Отвести от него любую беду.
Он тихо сидел у костра,
Медленно еду мешал в казане,
Мой приход не сулит мне добра,
Все происходило, будто во сне.
И не заметно к шалашу подошла,
Его страшного гнева боялась,
Молясь, тихо молитву шептала,
Подойти к нему, все же, решилась.
Пусть покарают меня небеса,
Пусть не снятся больше чудеса,
Зову с надеждой тебя, о, моя любовь,
Готова испытать твою боль вновь.
Я иду на твой зов, меня прими,
Дай познать тебя, прошу, не томи.
Пусть мне не светит больше Светило,
Пусть померкнут на небе звёзды,
Пусть, судьба прежние грехи не простила,
Если, она посетит нас, мы будем рады.
Пусть за любовь преследует расплата,
Постигнем муки страшного ада,
Зачем нам судья, если душа чиста,
Не испытываем при этом даже стыда?
Пусть я сгорю в страшном огне,
Отречься от любви меня заставят,
Все равно, любовь будет жить во мне,
Если, даже, в рай никогда не пустят.
2.
Кто нам объяснит великую тайну,
Что происходит с нами, когда любим.
Мы не сопротивляемся, падая в бездну,
Как любим, так и ненавидим.
Пусть душу опустошает разлука,
Сердце черствеет от печали,
Пусть изменяет, предавая, подруга.
Лаская, притворно шепчет: мы скучали!
Пусть, жаль давно минувших лет,
Прекрасная пора, когда молоды,
На свои вопросы не нашли ответ,
Не лгали, не отказывались от правды.
Пусть вздрогнут святые места мусульман,
Гора Арафат, где пророк клятву дал,
Адам с Евой из рая Богом был изгнан.
Где Мухаммед их любовь снова оправдал.
Клянусь святым камнем Каабы,
Именем Творца нашей судьбы,
Посетим иконостас его святого храма.
Пусть нас примет Храм правосудия,
Где Бог отправит в рай или ад,
Пусть вынесет решение справедливое,
Кого в огненную реку или в цветущий сад!
Пусть ещё ярче светит луна,
И мы посетим долину Мина,
Где мусульмане бросают камнями шайтпна,
Не желая слышать его стона,
Со стороны с ухмылкой наблюдал Сатана.
Напрасно бросали камнями в диавола,
Ведь, злые силы у нас в крови,
А добро и его могущественная сила,
Наверняка, заложена в начале любви…
Только в любви спасение найдем,
Она нам даст желанный покой,
Иначе, постепенно с ума сойдем,
Останемся за безвозвратной чертой.
За чертой несбывшихся желаний,
В плену пустых мечтаний.
Так, не дождавшись, тихо умрем,
В короткой жизни утешение не найдем…
3.
Дервиш растерялся, увидев меня,
Молча, помешал еду в казане,
Смотрел, раздражения не скрывая,
От его взгляда жутко было мне.
Дервиш (волнуясь):
Скажи, откуда, ночная фея,
Кого потеряла в тиши ночной.
Твой приход убивает меня,
Это сон или злая шутка со мной?
Ты смелая, не боишься мести,
А что, если нас вместе увидят?
Я не стану марать чести,
За нарушение шариата нас погубят.
Скажи, зачем пришла и уходи,
Пока не увидел пастух нас,
Зачем рисковать, чего же ради?
Торопись, уже поздний час.
Вот, предательски светит и Луна,
Выдает наши тени другим она.
Потеряв свой жар, костер потух,
Не ровен час, когда появится пастух.
Мы здесь с тобой, пожалуй, не правы,
Желательно тебе укрыться в шалаше,
Ты знаешь людей, их нравы,
Пусть никто не узнает, будет проще.
Она послушно вошла в шалаш,
Где в очаге варился бозбаш.
Рядом с очагом стоял старый топчан,
Овечьей шкуркой был отделан.
В изголовье лежал открытый Коран,
Над очагом, на полке кувшин стоял,
Рядом тускло коптила лампада.
Вдруг, ее внезапный страх обуял:
Если останется пленницей навсегда?
Жалобные звуки доходили до нас,
Кто-то на дудочке играл муган.
Наверняка, это был пастух Аббас,
Рассказывал на языке музыки дастан.
Душу раздирали тонкие звуки,
Напоминая ему счастливые дни.
И обида, печаль и горечь разлуки
Навсегда остались в душе они.
Все в селении хорошо знали,
Что пастух был «сумасшедший»,
Что он постоянно жил в печали,
Как странник, без цели, бродящий.
И все в селе дружно гадали,
Не любовь ли причиной тому?
Каждый раз настойчиво просили
Признаться и рассказать все самому.
4.
Однажды, как-то ясным днем,
С дочерью бека увидели их вдвоём.
Тогда нукеры его сильно избили,
Псами злыми нещадно травили.
С тех пор грустно на дудочке играл,
Знали, что он за любовь пострадал.
И односельчане его очень жалели,
Влюбленным Меджуном* прозвали.
Только дервиш его понимал,
Долгими вечерами сидя у костра,
Детскую душу дервишу открывал,
Просидев у костра до утра.
Так подружились дервиш и юноша,
Одинокая, полная печали душа,
И он слушал историю дервиша.
Для всех их дружба была загадкой,
Порой, встречали их с ухмылкой.
Тишину нарушил ночной соловей,
Жалобным голосом тоскливо пел,
Разочарованный судьбой своей,
Все громче звучала его трель.
И остановилась на мгновение луна,
Не давая проснуться от долгого сна.
И ты, наш дом, родная долина,
Прими нас в объятие навечно…
5.
Грешница на топчане грустно сидела,
Слушала, как овец подгоняет пастух.
Зайдет ли он в шалаш,гадала,
От тревоги захватывало дух.
Проводив пастуха, дервиш вернулся,
Посмотрев на грешницу, улыбнулся.
Достал кувшин с полки дервиш.
Налил в деревянные пиалы чахыр.
Укоряя ее, мол, позоришь,
А она на него дико бахыр.
Дервиш (тревожно):
Мы подвергаем себя опасности,
Наша встреча не доставит радости.
Давай, поговорим, зачем пришла,
В бродячем дервише что ты нашла?
Сними усталость, выпей вина,
Может, нам редкая возможность дана.
Грешница (смутившись):
Я никогда не пила вино,
Многих с ума свело оно.
Мне известно, что ты мирза,
Откуда приехал, откуда родом.
Расскажи, может, другого раза
Не будет, если уцелеем чудом.
Я, наверное, выпью глоток,
Отдохну у твоего очага чуток.
Ты веришь Аллаху, читаешь Коран,
Совершаешь все обряды, намаз,
О пяти заветах помнишь всякий раз,
Их мученик пророк нам завещал...
Дервиш не ответил, просто, промолчал,
Возражать законам шариата не стал.
Только сомневался в святости закона,
А вот, судьба нам не покорна.
6.
Рассказ дервиша:
Я родился у подножия Талышских гор,
В селении Лерик, в семье бедняка.
Туда не возвращался с тех пор,
И не вернусь никогда, наверняка.
С малолетства тянулся к знаниям,
Мой дар деревенский мулла заметил,
Дружелюбно отнесся к моим стараниям,
Готов был помочь сбыться желаниям,
Мне учиться в медресе отца упросил.
На окраине возвышался ханский дворец,
Утопающий в цветущем саду.
Это не богатство, сказал мудрец,
Предлагая взамен ум, как награду.
Хотел работать во дворце садовником,
Помогать рождаться этому чуду,
И порой, помогал ему тайком.
У хана была красивая дочь,
Охраняли ее нукеры день и ночь.
Она не оставалась одна никогда,
Не уходила далеко от чудного сада.
Весной, когда каштан расцветал,
Гранат чудные воущесцы обретал,
Она нашей встречей была удивлена.
Когда я встретился с дочерью хана,
Стояла жара, невыносимый зной,
Ласково разговаривать стала со мной.
Далеко, на востоке гремела гроза,
Мы тайком в саду встречались,
Радостно, по-детски нежно обнимались.
Свидетельницей встреч была роза,
Долго смотрели, как наливается лоза.
Хан был жесток, сурово правил,
Людей на богатых и бедных делил,
Виновных справедливо, но жестоко судил.
В селении его очень боялись,
Как правителю, ему молились.
Он, только, шуту доверял своему,
Прощал дерзости, злые шутки ему.
Дворец сторожила грозная охрана,
И хан всегда боялся мести людей,
Пусть это звучит, порой, странно,
От других наложниц не было детей.
Говорили, будто его красавица жена
Вскоре после родов померла,
Мол, её душу взял сам Сатана,
Колдунья причину на косточках гадала,
На свой страх хану и рассказала.
Все видели, как он страдал,
Хмурым и суровым стал.
Сидя на широкой тахте, он
Долго, неохотно кальян курил.
Потом погружался в короткий сон.
Проснувшись, за потухший кальян
Всех слуг грубо бранил.
Только шут ему верность хранил,
Всегда правду прямо говорил.
Так проходили полные печали дни,
И он был рад и счастлив всегда,
Когда с дочерью оставались одни,
И это приносило облегчение, иногда.
В один из ясных весенних дней,
Очередную песню сочинял соловей,
И природа после зимы проснулась,
Полнота жизни к нему вернулась.
Хотя, прошел всего один год,
Силы вернулись, он был молод!
Снова любовался красотой сада,
Снова вспыхнул огонь в крови.
Видимо, так чудно устроена природа,
И душа его жаждала новой любви…
Начал бушевать в сердце огонь,
Пламя желаний, пламя страсти,
Все возвращается, и удивлялся он,
Предаются забвению печаль и горести.
Снова оседлали любимого коня,
Долго не подходил к нему в дни печали,
Он не мог прожить без него даже дня,
И хан, и конь друг друга любили.
Дул с востока теплый ветерок,
Наступила во всей красе весна.
Только он был, пока, одинок,
И его душа страстью полна.
Он долго скакал по тропе горной,
Утолил жажду из чистого родника,
Охладился холодной водой речной,
Давно не ощущал такого праздника.
У подножия горы саманные дома,
Из крыш ровно струился дымок,
Струи гонимого ветром дыма,
Поднимаясь, тянулись на восток.
Он любил эти горы, бурные реки,
Ими любовались ещё его предки.
На поляне, за цветущей акацией белой,
Под чинарой костёр горел.
К костру подошел походкой смелой,
Подойдя ближе, вокруг смотрел.
Недалеко, у горного ручейка,
Девица с косами на камне сидела,
Она напоминала ему ребёнка,
Жалобно тихую песню пела.
Он отвел коня дальше в лес,
Вернулся и сел у костра,
Молился, прося помощи у небес,
Хорошо начался день с утра.
Умывшись, девица кувшин взяла,
Стала возвращаться к костру она.
Увидев хана, была удивлена,
Испуганно на чужака смотрела.
Она стояла, идти не решалась,
Боялась сильного красивого чужака,
В растерянности в сторону направилась,
Торопилась покинуть речку, наверняка.
Хан (ласково):
Прошу, юная девица, не бойся меня,
Я с гор, потерял коня.
Не стой в воде, прошу, выходи,
Греться к костру подойди.
Забери свои пожитки и, если, хочешь,
Может, боишься, тогда уходи,
Если желаешь, о себе расскажешь.
Девица, не торопясь, из воды вышла,
Осторожно к костру подошла.
Она ему ничего не ответила,
Забрав пожитки, тихо ушла.
Хан был не в силах оторвать взгляд,
И стал тоскливо смотреть ей вслед.
Он сам того не ожидал,
Вернулись долгожданные мечты,
После смерти жены долго страдал,
Теперь избавится от душевной пустоты.
Он коротким свистом позвал коня,
По ее следу пошел, не торопясь.
Шел по тропинке, гадая,
В какую же сторону она направилась.
Вдруг, на веточке плакучей ивы
Увидел на солнце блестящий предмет.
Это был кулон с изображением совы,
Отливался на свету в бирюзовый цвет.
Он теперь знал, что ему делать,
Где юную девицу искать.
Он переоденется в бродячего дервиша,
День и ночь по селениям пойдет,
Все окрестности обойдет, не спеша,
Пока юную девицу не найдет...
Гори ярче, страстнее, факел мой,
Факел любви, факел надежды.
Пусть судьба, больше, не играет со мной,
Когда она разрушила мечты, однажды.
Что имел, не сумел сберечь я,
Не сбылись мечты, погасли желания,
Вот, назло судьбе обрел вновь себя,
Когда, юная девица, увидел тебя…
Хан вернулся в свой дворец,
Все увидели перемену в нем.
Он рассказал своему шуту, наконец,
Что душа охвачена небывалым огнем.
Он шуту доверял, ему одному,
Ценил в нем доброту и ум.
И часто приходилось ему самому
Гасить вокруг него дворцовый шум.
Он на память помнил и рассказывал
Великую историю любви древних.
Из слуг никто не подозревал
О его страданиях, о годах прежних.
Вдохновенно говорил о любви большой,
Закрыв глаза надолго, тихо шепча,
Видно было, что уязвим душой,
Потом долго плакал, слезы пряча.
Тебя понимаю, мой юный друг,
Я, тоже, пережил боль прежних разлук,
Пройдет время, рана затянется,
Снова любовь к тебе вернется.
Хан (шуту):
Вот тебе ключи от моей казны,
Собери, мой друг, большой хурджун.
И свято храни наши тайны,
И начнем бродить, как Мейджун.
Бери золотом обшитый кисет
И из бархата маленькую торбу,
Клади в них много золотых монет,
И пророк благословит нашу судьбу.
Мы найдем ее, есть надежда,
Хоть пройдет много- много лет.
Любовь нашим поискам будет награда,
И двинемся в путь, когда рассвет.
Сказав, громко хлопнул в ладони,
Позвав ждавшего у покоев слугу,
Знал, будет отсутствовать долгие дни,
Управлять ханством поручит другу.
Везир его был мудреным старцем,
С малолетства его воспитал и учил,
Он сочинял рубаи, славился творцом,
Еще при отце во дворце жил.
Хан велел позвать старца,
Потом созвать ханский совет,
Чтобы обитатели его дворца
Перед везиром держали ответ.
Пожалуй, трудно будет дочери,
Ее кормилице очень доверял,
Ведь, она ей была вместо матери
С тех пор, как жену потерял.
В тронном зале собрался совет,
Одни удивлялись, другие гадали,
Чтобы получить на вопросы ответ,
Они с нетерпением хана ждали.
Вот и появился в зале владыка,
Все опустились перед ним на колени,
Они его чтили, как потомка пророка,
И молились: Всевышний его храни.
Хан (обращаясь ко всем служителям двора):
Я хочу пройтись по родным местам,
Управлять за меня будет мудрец,
Подчиняться ему приказываю вам,
Ему подвластны люди, казна и дворец.
За ослушание жестоко накажу,
Несмотря на заслуги, обезглавить прикажу.
Клянусь прахом моего предка,
Ваше услужение щедро награжу.
Пусть не часто, но изредка
В своей милости не откажу.
Честно исполните волю мою
И докажите мне преданность свою.
Да пусть благословит вас Аллах,
Поможет вам в ваших делах.
Все поклонились и вышли из зала,
Остался наедине с ханом мудрец.
Вот, так судьба с ним играла,
Как со всеми играет Творец…
Хан (везиру - мудрецу):
Только тебе я могу доверять
Управлять ханством, мудрец,
Перед зовом судьбы не могу устоять,
Ради любви покидаю дворец.
Знаешь меня с рождение ты,
Тебе доверял и мой отец,
Человеку душевной чистоты.
Прошу, береги мою дочь,
Пусть охраняют ее день и ночь.
Околдовала меня горная фея,
За счастьем в горы зовет меня.
Прошу, меня не осуждай,
Мол, зачем тащиться вдаль,
Просто, ни о чем не спрашивай.
Много красивых девиц видал,
Но она красивее, как дивный марал.
Пожалей меня, я так долго страдал.
Мудрец:
Имею ли право тебя осуждать,
Я понимаю твои чувства, юноша,
И не стану тебя убеждать,
Если этого желает душа.
Ты бессилен, если в сердце пламя
Неустанно бушует, не зная границ,
И возвращаются забытые желания,
Открывая в душе много новых страниц.
Несчастен тот, кого не коснулось
Пламя любви, ее страстный огонь,
Бесследно исчезло, больше не вернулось,
Так в своей жизни не познал его он.
Клянусь прахом святого Дауда,
Любовь и святым не была чужда
И чувствам искренно верили,
Расставались, страдали и снова любили!
Из этого тупика нет выхода,
Эти чувства нам не покорялись никогда.
Сколько приносили радости, сколько бед,
И никто на это не даст ответ.
Как-то сказал великий Низами,
Мы умираем, и любовь остается с нами.
О, волшебный мир чудных желаний,
Недоступный мир наших мечтаний,
Зачем исчезаете в небытие вы,
И никто не в силах остановить, увы!
Пусть погаснет в небе луна,
Больше не светит солнце нам,
С нами вместе умирает она,
Не покоряясь времени, нашим годам.
Пусть по велению самого Бога,
Нам к звездам откроется дорога.
Пусть мы погрузимся в вечный сон,
Сниться нам будет любви огонь.
Пойми меня, наконец, юноша,
Нам от любви спасения нет,
Пока бьется сердце, теплится душа.
Вот тебе мой искренний ответ.
Пусть, даже, в иной мир уйдем,
И учинит над нами суд Сатана,
Пусть там ад, все равно, найдем
Любовь, потому что вечна она.
Я, тоже, был любим, искренно любил,
Сам не желая, в ее ловушку угодил,
И расплатился высокой ценой сполна.
Беспрекословно исполню волю твою,
Защитим ханство и твою дочь,
Ведь, я на службе у тебя состою,
Она будет со мной день и ночь.
Хан:
Я тебе доверяю, вот моя печать,
Символ величия, символ власти.
Прости, перед зовом не смог устоять,
Хочется любви, забытой радости.
Мы с собой золотых монет возьмем,
Этим сейчас занимается мой шут.
Ключи от казны тебе вернем,
И ты полным хозяином будешь тут.
Если кто будет тебе противостоять,
Ты немедленно пошлешь гонца
И по тайному ходу уйдешь из дворца.
Никому не известен этот тайный ход,
А ты знаешь о нем от моего отца.
Под троном есть подземный проход.
Он ведет в лес, на берег реки,
Там, под скалой, тайный замок,
Где я переживал печаль разлуки,
Когда был очень одинок.
Там в одиночестве долго жил,
День и ночь слезы лил,
Когда жена ушла в мир иной.
Пророк не помог и меня убил,
Только, тоска и печаль остались со мной.
Знаешь, мудрец, я ее очень любил,
Судьба отомстила высокой ценой.
Я избегал слуг и, даже, людей,
Я страдал, я горем был убит,
Не забыть мне тех печальных дней,
Чудом удалось все это пережить.
Неужели, ему чуждо горе людей?
Скажи, аксакал, старейший мудрец,
Почему с нами так поступает Творец?
Когда мать внезапно умерла,
Пережить горе не смог и отец,
И меня такая участь постигла.
Несправедливо поступает Всевышний,
Нашими судьбами жестоко играя.
Кару его испытал каждый смертный,
Угодив в ад, вместо желанного рая.
Что же готовит взамен судьба нам,
Жизни, полные печали и страдания.
Смотрим с болью, вслед уходящим годам,
С надеждой, что вернутся забытые желания.
И не дождались, отошли в мир иной,
Глупо надеялись, другая жизнь возможна,
Там она будет достаточно полной,
Удастся выпить чащу любви до дна.
На это есть один, точный ответ,
Не надейся, оттуда возврата нет.
Если уходим в царства тьмы,
Неизбежно, предаемся забвению мы.
Ход истории нам не изменить,
Просить остаться, чуть повременить,
Никому не удалось, это истина,
Как этот мир, вечна она
Однако, наш разговор затянулся,
Да, и время обеда подходит.
Наверняка, шут уже вернулся,
Нужно собираться, время уходит…
Хлопком ладони слугу вызвал.
Накрыть достархан в саду приказал,
Взял под руку старца.
Они, не торопясь, вышли из дворца,
Медленно прошлись по цветущему саду,
Молча, прислушиваясь к пению птиц,
Любовались дивными рыбками в пруду.
Издалека доносились песни девиц,
В селении начался Новруз байрамы,
Веселиться в праздник намерены и мы…
На зеленной лужайке под чинарой,
Слуги стелили ковер персидский.
И все знали, по традиции старой
В саду веселился двор ханский.
На ковре огромный достархан
С узорами, обшитый золотом.
У фонтана дымился кальян,
Одурманивая чудным ароматом.
Посуда отделана золотой каймой,
Кожаные топчаны обиты парчой,
Украшены чудной тесьмой.
Набирает силу Новруз байрамы,
Празднуют новый день нового года,
Давайте, отпразднуем и мы,
Пока теплится в нас надежда.
Через забор с завистью смотрели
Мои сверстники и я, бедный мальчишка,
Как пузатые слуги жадно ели
Мясо жареного молодого барашка.
Пробираясь сквозь кусты сада,
Увидеть ханскую дочь поспешил.
Знал, она встрече будет рада,
Дождаться её прихода решил.
Лежа на траве, долго смотрел,
Как таинственно набухает лоза.
Соловей сочиняет очередную трель,
Из своего бутона освобождается роза.
Еще громче звучала зурна,
Жалобным голосом плакал тар.
Рог за рогом, пили много вина,
Веселились все - млад и стар.
Наконец, услышал шорох долгожданный,
Сквозь кусты пробиралась моя фея.
Я ждал этот миг желанный,
Уносящий в чудный мир меня.
Она принесла сладости, шербет,
Угощала меня вкусной халвой.
Не забыть счастливых детских лет,
Это считалось, тогда, детской забавой.
До сих пор осталась в душе со мной.
А кто мог подумать тогда,
Что эти забавы останутся навсегда?
Хан в сопровождении шута
Вернулся в тронный зал.
Он от него ждал ответа,
Доложить о готовности приказал.
Шут:
Поручение твое исполнил, владыка,
Собрал в дорогу большой кисет,
Положив туда золотых монет.
А хурджун с едой не готов, пока.
Возвращаю ключи от казны,
Теперь они мудрецу нужны.
Мудрец:
Вам долгая предстоит дорога,
Пусть благословит пророк вас.
Это зов судьбы, по велению Бога,
Он защитит вас в трудный час.
Лично сам тайным взором посмотри,
Как твои подданные живут.
Не оставляй печать, а с собой бери,
Помни, они от тебя милости ждут.
Все станут слушать волю мою,
На всякий случай сердару скажи,
Ты еще раз ему строго прикажи,
Если кто ослушается волю твою,
Положит на плаху голову свою,
Я их предам мечу и огню.
Хан вызвать сердара приказал
И ему строго-настрого наказал:
Хан (сердару строго):
Велю слушать, только, мудреца,
Если, бунт, решительно подавить.
Поможешь им уйти из дворца,
Всех бунтовщиков жестоко казнить.
Сердар (все еще стоя, приклонив колени):
Выполню твою волю, владыка,
Никому не позволю нарушать порядка.
Всюду царила ночная тишина,
Беспокойная ночь ждала хана.
Утомленный праздником,ханский дворец
Постепенно погружался в сон,наконец.
Уставший от размышлений, он
Боялся, не потеряет ли трон.
Вышел в сад рядом с фонтаном,
Увидел охранника, борющегося со сном.
С Талышских гор опускался туман,
Окутывая медленно ночную долину.
Тяжелой была для него эта ночь
Он посетил кормилицу и дочь,
Жалко было ее могущественному хану,
Что росла без материнской ласки.
Той теплоты, которую дала бы мать,
Она часто плакала, переживая разлуки,
И порой, стала её лик забывать.
Он вспоминал, как невестой встречался,
Вопреки суровым законом шариата.
Помнил день, когда с ней обвенчался,
Когда неожиданно согласилась та.
Стоя перед имамом в мечети, хан
Дал клятву, держа в руке Коран.
После справили пышный той они,
Проводя вместе счастливые дни.
Тогда, приглашенный из Персии, мирза,
Их лик на стенном ковре нарисовал.
Он, нежно целуя ее черные глаза,
Этот ковер ей в подарок отдал.
Теперь ковер в его покоях висел,
Смотря на её лик, её очень жалел.
После её смерти потерял покой,
Теперь на портрет смотрел тоской.
Хан смотрел на полную луну,
Как она вырывалась из плена туч.
Поймав на время лунный луч,
Хотелось улететь в небеса, их глубину,
Вот, там, пережил бы свою тоску.
Может, там горя вообще нет,
Живут счастливо, не зная разлук,
И без печали, много-много лет?
А может, есть и такая планета,
Где живут счастливые люди.
Также, мечтают поймать лучик света,
Чтобы улететь в иной мир любви ради?
Умерла жена, в душе пустота,
Сможет ли её заполнить она?
Откуда уверенность, что она, та,
Самой богиней любви ему послана?
Неужели, он, вопреки своей воле,
Оказался вновь в плену иллюзий?
И окажется где - то в дали,
В поисках сказочных желаний?
Прервав свои размышления, он
Устало вернулся в тронный зал,
Охранник его взглядом провожал.
Тускло освещенный лампадой, трон,
Как всегда, своего хозяина ждал.
На востоке солнце уже встало,
Обнимая заревом всю долину.
И такое тихое утро напоминало,
Что любовь не чужда хану.
Медленно рассеивался утренний туман,
Ханский дворец быстро оживал.
С высокой мечети доносился азан,
Мулла верующих на молитву звал.
Шут хана у тайного хода ждал,
Надев через плечо из парчи торбу,
решил разделить с ним судьбу.
Высоко к горе тропинка вела,
По берегу реки, через густой лес.
А сколько запутанных тайн хранили
Вершины гор, упирающиеся до небес?
Два спутника долго и молча шли,
До поляны на берегу речки дошли.
Это та поляна, где девица была,
У ручейка грустную песню пела,
Та, которая его и с ума свела.
Отдохнув немного под чинарой,
Путники двинулись в путь
По горной дороге старой,
В надежде, что они ее найдут.
У подножия саманные дома,
Пастух, пасущий стадо овец.
Ведь, вынудила же его судьба сама,
Покинуть, ради любви, свой дворец.
Навстречу шли усталые люди,
Изнемождённые от нужды и работы,
Трудясь день и ночь, достатка ради,
Так и не избавились от нищеты.
Они трудились, не мечтая о дарах,
Надеясь, пошлет удачу Аллах.
Мужики в протертых старых бурках,
Женщины в мрачных черных чадрах.
Изможденные волы тащили арбу,
Оказавшись у человека в плену.
Наверняка, проклинают свою судьбу,
Не надеясь ни на какую перемену.
Показался небольшой майдан,
Место встречи, общения и торговли.
Чтобы весь товар был продан,
Неустанно покупателей к себе звали.
Между рядами прохаживали два нукера,
Осматривая людей и товар, не спеша.
За порядком смотрели два аскера,
озади устало шел брюхатый паша.
На трех держался порядок сельский,
Их давно привлекал взгляд ханский.
Они могли казнить или миловать,
За мзду виновным жизнь даровать.
Шут для отдыха хурджун снял,
Недапеко музыкант на кифаре играл,
Много зевак вокруг себя собрал,
А хан по майдану пройтись пожелал.
Он прошелся по торговым рядам,
Долго присматривался, чем же торгуют.
И хотел вникнуть в их нужды,
Будто, жизнь подданных его волнует.
Оставив шута у входа на майдан,
Медленно к музыканту подошел хан.
Спросил, что за инструмент дивный,
На котором играет музыкант бедный.
Хан (музыканту):
Скажи, что за тар странный,
Твой инструмент многострунный?
Ты, ведь, пришелец, родом откуда?
Мы можем поговорить о музыке, тогда.
Зеваки из толпы:
Он не разговаривает, может, немой,
Хотя, дружен со многими, порой.
Может быть, нашего языка не знает,
Или просто разговаривать не желает.
Музыкант чалму на землю постелил,
Дать на пропитание подаяние просил.
Хан понимал этот древний язык фарси,
Он не заговорит, как его ни проси.
Хан знал фарси, хорошо знал,
Он его изучал, когда хадж совершал.
О, это были его детские годы,
Когда хадж совершал его отец.
Много утекло с тех пор воды,
Тогда и учил его языку мудрец.
Все удивились, как он быстро начал
Говорить на языке, им чужом.
Музыкант разговорился, больше не молчал,
Будто, он был ему давно знаком.
Музыкант был из Персии родом,
Бродячим дервишем в Греции побывал.
Когда шла война, уцелел чудом,
Но свои обычаи и язык не забывал.
Музыкант:
По шелковому пути шел караван,
Разные товары и шелк вез он.
Когда узнали, что я читаю Коран,
Присоединиться к ним предложили.
Блуждающему в пустыне, в жаркие дни
Мне пить и немного еды дали.
Ведь, тогда я не знал правды,
Что лишился своей свободы.
Отвлекаясь от намаза, услужливый мулла,
Благословил путников на добрые дела.
Мы шли долго, день за днем,
Свалились от усталости и жажды.
Удивляясь жадности этого невежды
И купца, думая с ненавистью о нем.
Дошли до речки, небольшой лес,
На берегу дивная поляна.
Загадочно моргали звезды с небес,
Таинственно улыбалась нам луна.
Ночью абреки на нас напали,
Купца и всех слуг связали.
А я ночью на дереве спал,
За происходящим сверху наблюдал.
Купца за сопротивление на месте убили,
Забрав верблюдов с товаром, в лесу исчезли,
Я уцелел, абреки меня не заметили.
Вот теперь я на майдане стою,
Чтобы прокормиться, на кифаре играю.
Закончив свой рассказ, он промолчал
И заметил, что хан за ним наблюдал.
Хан (музыканту, жалея его):
Твой рассказ полон печали,
Много плохих людей на свете.
Противно, что тебя в рабстве держали,
Ведь, все перед Богом в ответе.
Шут хана у входа ждал,
Все это время за ним наблюдал.
Они с шутом пошли по майдану,
Рассматривая торговые ряды, не спеша.
Два аскера, неожиданно, подошли к хану,
За ними, попыхтев, поспешил и паша.
1 - й аскер (грубо обращаясь к хану):
Ты похож на беглого абрека,
Он на свадьбе невесту убил.
С гор спустился за едой, наверняка,
Скажи, за что безвинную душу погубил?
2 - й аскер (хватая за руки хана):
Давай, свяжем его по рукам,
Повезем его в караван-сарай.
Похож на беглеца по своим годам,
Я буду держать, а ты связывай.
Паша (довольный и усмехаясь):
Вот и попался ты, глупец,
Безнаказанно гуляешь, убийца.
И наказал тебя сам Творец,
Теперь, ждет сырая темница.
Шут на них удивленно смотрел,
С интересом на хана глядел.
Что происходит, не понимал он,
Будто, ему снился глупый сон.
Все это было дико хану,
Их судьбу решать ему одному.
Он, молча, отошел в сторону,
К себе пашу тихо позвал,
Печать властелина ему показал.
Увидев герб хазарских ханов,
Предком, которых был великий Хазар,
Паша опустился на колени со стоном,
Будто его хватил смертельный удар.
Хан паше подняться велел,
И проводить до своего дома приказал.
По дороге оправдывался и жалел,
Что властелину уважения не оказал.
Хан (паше сердито):
Веди меня, паша, до своего дома,
Отдохнуть хочется нам с другом.
Твою жизнь пусть решит судьба сама,
Лучше казнить, будет другим уроком.
За майданом показался дом каменный,
Цветущими садами окруженный,
Весь узорчатой резьбой отделанный.
Паша (с присущим ему лукавством):
Низкий поклон тебе, о, владыка,
Сам властелин, желанный гость.
Это подарок судьбы, наверняка,
Пророком посланная нам радость.
О, всевышний, прошу, нам помоги,
Молим тебя, нашего хана береги.
О, владыка, исполним твои желания,
И ждем твои любые приказания.
Шут (с ухмылкой):
Ты слышишь лукавого, великий хан,
Чуть не заточил нас в темный зиндан.
И он, верующий и читающий Коран,
Что же творит с простыми людьми,
Живут в роскоши и сыты сами,
Творят беззакония и произвол годами.
Хан (паше с презрением):
Вели приготовить вкусную еду,
Если понравится, получишь награду.
И наградой будет жизнь твоя,
Надеюсь, она дороже, чем чужая.
Мы устали, помыться бы нам,
Прикажи готовить горячий хамам.
Потом проверим твои дела,
Как ты и твоя служба их вела.
Вечерело, слышно пение птиц,
Из-за облаков показалась луна,
Доносились грустные песни девиц,
Нагоняя тоску на усталого хана.
На совесть старался лукавый паша,
До них донёсся запах бозбаша.
На ковре узорчатый достархан,
С разными яствами и красным вином.
На нукеров с интересом смотрел хан,
И они, неустанно, били челом,
Старались целовать у хана руки,
Расставляя с каймой золотые кубки.
Паша (немного успокоившись):
Может, выпьешь вина, владыка,
Пока нукеры жарят молодого барашка?
По ту сторону нашей реки
Горцы затеяли пышную свадьбу.
Накурившись анаши, жених от скуки
Глупо изменил свою судьбу,
Перешел недозволенную черту,
В бешенстве зарезал свою невесту.
Теперь подался в бега,
Забыв о заповедях Бога.
Вы похожи с ним, о, великий хан,
И его ждет мрачный зиндан.
Мы ошиблись, просим простить,
Помилуй нас, не вели казнить.
Хан паше ничего не ответил,
Потому что лукавому не верил.
Его верный шут за пашой следил,
Суд над пашой оставил на потом,
Мыслями делиться решил с шутом.
Хан, утолив голод, пашу вызвал,
Привезти музыканта ему приказал.
Хан (сердито паше):
Пошли своих аскеров на майдан,
Музыкант на кифаре играет там.
Пусть запрягают быстрый фаэтон,
Лучше с аскерами поезжай сам.
Если его на майдане нет,
За это будешь держать ответ.
Спроси у местных, где он живет,
Пусть аскер его к фаэтону приведет.
Давай, паша, скорее отправляйся,
Без музыканта сюда не возвращайся.
Шут видел, очень рассержен хан,
Задумчиво смотрел на горящий огонь.
У очага дымился ароматный кальян,
Пока, до него не дотрагивался он,
Нервно вертел в руке кулон,
Хранил, будто, это божья награда.
Тускло освещая, горела лампада,
Искрилось в кубке разлитое вино.
Может, это было желанием шута,
И пусть это звучит странно,
Скоро у хана появится невеста.
Шут понимал, у хана болит душа,
И догадывался, ему очень обидно.
Только не понимал, зачем же паша,
Отправлен за музыкантом на майдан?
Он владыка, он великий хан,
От душевной боли сильно страдал,
От своей судьбы перемену ждал.
Горела душа от огня любви,
Ведь, пережить это, дано не каждому,
Не придет она, как ты ни зови,
А судьба не дает выбрать самому.
Что выбрал бы, скажи, ты сам,
Неужели, оковы или муки ада?
Пожалуй, на это ответа я не дам,
Это таинством души было всегда,
Не в состоянии лечить, даже, года,
С этим исправится, только, природа.
Какое же глупое создание, человек,
Единственная ошибка нашего Бога.
И проходит за веком век,
Заблудился и не знает, где к нему дорога.
Вот так живет человек, любви желая,
О счастье всю жизнь мечтая,
Сгорая в муках, попадает в ад, вместо рая.
Хан (озабоченно шуту):
Шут мой, может, приснился мне сон,
И во сне посетил меня шайтан
Вложив мне в руку злополучный кулон
И коварно втянув меня в подлый обман?
Сгораю от любви, помоги мне,
Вернуться, оставив все, как во сне?
Смотри, как ярко солнце светит,
Над вершиной горный орел летит,
Неустанно свою жертву ищет.
Смотри, как разноцветна природа,
Успокаивающее журчанье горного ручейка.
Мы уйдем в иной мир навсегда,
Но останется этот мир, наверняка.
Смотри, летит златокрылая бабочка,
С приходом весны чудом ожила.
Кружится над цветком и пчела,
Собирая для нас волшебный нектар,
Свой таинственный божественный дар.
Дева с кулоном.
На берегу реки саманные дома,
Все крыши из черепицы,
Крышу заменяет, иногда, солома,
Уютно, пусть и не дворцы.
Просыпаясь, утром жители долины,
Первым делом, разводят огонь,
Знаем по приметам старины,
Основой жизни является он.
Хан сердито у очага сидел,
Ожидал появление музыканта.
Он страдал, не пил, не ел,
Не отвечал на байки шута.
Он слышал, как открываются ворота,
Входит в комнату пузатый паша,
Низко кланяясь, бьет челом,
С трудом управляя тучным телом,
Начинает говорить, не спеша.
Следом аскеры музыканта ведут,
Наклонив его голову, приказа ждут.
Музыкант на руке хана увидел
С изображением совы кулон,
От себя аскеров силой отстранил,
Упав на колени, громко молвил он:
Музыкант:
О, великий хан, о, владыка,
О, могущественный потомок пророка,
Этот кулон с изображением совы,
Я приметил у одной красивой девы.
Она у сапожника чувяки купила,
Что за инструмент, меня спросила,
Уходя, на плетенку динар бросила.
Этот золотой динар и теперь храню,
Где она живет, я приблизительно знаю.
Хан изумленно на музыканта смотрел,
Еще раз кулон музыканту показал,
Он снова подтвердил, что правду сказал,
Подготовить фаэтон паше сердито велел,
Аскерам и паше их сопровождать приказал.
Паша (моля):
Скоро наступит ночь, о, великий хан,
Вряд ли музыкант найдет ее стан.
Хан не дал договорить лживому паше,
Этой презренной продажной душе.
Он потом обрушит свой гнев на лжеца,
Наградой за всё ему будет темница,
Надеть кандалы приказал, на цепь посадить,
А шуту приказал за темницей следить.
Музыкант показал извозчику дорогу,
Ту, по которой пошла фея дивная,
Извозчик направил фаэтон в сторону гор,
При этом, неустанно молясь Богу.
На отвесных скалах обитель тайная,
Живет со своим кланом дева с давних пор.
И аскер музыканту нервно рассказывал,
Как её отец с пашой часто враждовал.
Построив тайную обитель в горах,
Он там поселил семейный клан,
С тех пор их покинул навсегда страх,
Чувство тревоги, угрозы и боязнь.
Замок, построенный на отвесных скалах,
Надежно охранялся от пришлых людей.
Когда-то изгнанный свирепым пашой,
Теперь, не опасаясь его, со спокойной душой
Жил в мире и достатке со своей семей.
Извилистая горная дорога высоко вела,
И охрана из башни на пришельцев смотрела,
Вонзилась в фаэтон предупредительная стрела,
По чистой случайности никого не задела.
Аскер вытащил белый саван,
Направился в сторону скал,
Жизнью рискует, подумал хан,
На моей земле верховодит вассал,
Мне неизвестный, которого не назначал.
К фаэтону спустился воин в доспехах,
Шел к аскеру, не испытывая страх.
Аскер привел к хану смелого воина,
Воин растерялся, увидев золотой,
Сверкающий в темноте, жезл хана
И пустился обратно по дороге трусцой.
Замок вмиг ожил, освещенный факелами,
Сам хозяин замка, неукротимый Ширван,
В сопровождении воинов и с сыновьями,
Освещая дорогу сушеными трутниками,
Спустился к фаэтону, где в гневе сидел хан.
Ширван (с поклоном):
О, великий хан, о, владыка,
Челом бьет тебе изгнанник Ширван,
Тебе, хозяину, потомку пророка.
Прости за недостойную встречу нас,
Часто подвергается нападкам наш стан,
За враждебного пашу принял я вас.
Хан (смирив свой гнев):
Твой враг паша сидит в темнице,
Моим поданным им нанесен урон,
Скажи, Ширван, знаком ли этот кулон,
Он принадлежит одной юной девице.
По краям старинный герб родовой,
А в середине символ мудрости сова,
Красива, соткана природой самой,
Не в твоем ли клане живет эта дева?
Ширван (повертев в руке кулон, покорно произнес):
Да, это кулон моей дочери Фариды,
Потеряла давно, когда в речке купалась,
Она сама примет из твоих рук эту награду,
А то, девица горевала и совсем извелась.
Да, да, наконец-то он её нашел,
Эту загадочную девицу чернобровую,
Он в клан вожака с миром пришел,
И сделает ханшей возлюбленную свою.
Замок окружала крепостная стена,
Внизу зловеще чернела бездна,
Под скалами текла бурная река,
Непроходимые горы с другой стороны,
На высокой башне в дозоре воины
День и ночь охраняли своего вожака.
По приказу вожака Ширвана
Из башни доносились звуки барабана,
Извещая членов его клана
О прибытии высокого гостя - хана.
Восточным убранством сияли чудным
Покои вожака клана, Ширвана,
Хан, в ожидании девы, любовался кулоном.
Он ждал её появления, как свою судьбу,
Благодарил всевышнего, что услышал его мольбу.
Ширван (с девой заходят):
Вот, Фарида, перед тобой наш властелин,
Нашел потерянный твой любимый кулон,
Он наш гость, уважения и почести достоин.
Очень долгое время искал тебя он,
Поговори с ним, будь вежлива, будь ласкова,
Ведь, его привела к нам неугасимая любовь,
Это зов судьбы, не смей нарушать волю богов.
И Ширван покинул покои свои,
Оставив хана с девой наедине,
Теперь вы убедились, друзья мои,
Вновь поверив старой истине.
Тот, кто ищет, находит всегда,
Следует помнить нам всем, иногда.
Она дрожала, как из веночка лепесток,
Хан сорвал-таки нежный цветок.
Он надел на голову девы золотой венец,
Дева с кулоном стала ханшей, наконец,
И приказал вернуться в свой дворец.
Он велел лукавого пашу казнить,
Своим наместником Ширвана назначить...
Эпилог.
Судьба сжалилась над великим ханом,
Вернув ему юную деву с кулоном.
В сопровождении беглого музыканта,
Своего преданного друга балагура шута,
Вернулся в свой роскошный дворец,
Торжественно надел на голову девы золотой венец.
Дворцовая площадь, пустовавшая годами,
Теперь была полна людьми.
Сорок дней, сорок ночей той гудел,
Хан открыть винные погреба шуту велел.
Любовь открыла его душу своему народу,
И млад,и стар,чувствовал его доброту,свободу...
м.м.Б.
свободным быть не может».
Пифагор
ПОЭМА.
ИСПОВЕДЬ ГРЕШНИЦЫ.
Пришла грешница к старому дьякону,
Чтобы перед Господом грехи замолить.
Решила не поддаваться больше соблазну,
И пора у Бога прощение просить.
Дьякон (лукаво):
Скажи, грешница, часто ли грешила,
Творила ли ты добрые дела?
Почему так поздно пришла,
Это не грех, если ты любила.
Если ты податлива соблазну,
Очисти душу, признай вину,
Иначе, ты зря поспешила.
Часто приходила заблудшая душа
В поисках покоя, утешение найти,
Может, подумаешь не спеша,
Чтобы другое время в храм прийти?
Грешница (с презрением):
Скажи, дьячок, разве грешно
Любить, отдаваясь любимому.
Просто, это глупо и смешно,
К каждому относилась, как к родному.
Была я неопытна, очень молода,
Впервые соблазнил меня мулла,
Помню этого горбатого гада,
Я его умоляла, его просила,
А он шептал, потом будешь рада…
На меня дикими глазами смотрел,
Дотрагиваясь потными пальцами груди.
Тогда не понимала, чего он хотел,
Извивался, потел, чего же ради?
На ковре лежал молитвенный платок,
На платке священные камни из Мекки.
Часто отпивая шербета глоток,
Возбуждался, моим желаниям вопреки,
Все дальше и дальше распускал руки.
Больно кололи меня колючие усы,
Больше сопротивляться не было сил.
Дрожащими пальцами дергал трусы.
Теперь до меня дошло, что он решил.
Признаюсь тебе, дьячок, я была невинна,
Была ребёнком шестнадцати лет.
То, что происходило, было странно,
Потом всему я нашла ответ.
Спасла меня старая сплетница,
Пришла совершить утренний намаз.
Она была моя спасительница,
Подоспела во время, как раз.
Не удалось мулле сорвать цветок,
На этот раз помог мне Аллах.
Теперь растерялся и был робок,
Сдержал вспышку похоти, желание,
Овладев собой, сразу молил о грехах,
Вот так спаслась я от насилия.
Хотел опозорить меня старый грешник,
Опустошить в душе любви родник.
Прошло с тех пор много лет,
Так и не познала силу любви я.
Только, случайно нашелся ответ,
Неожиданно исполнилась мечта моя.
Однажды селение дервиш посетил,
Небывалой красоты юноша.
Он больных людей искусно лечил,
Все делал надёжно и не спеша.
Никогда милостыню не просил,
Создал медресе для бедных,
Уходить не собирался, остаться решил.
Помогал бедным, поддерживал обездоленных.
Молодой дервиш со всеми дружил,
Обучал детей древним языкам,
За короткое время уважение заслужил,
И каждый житель был с ним знаком.
Как только завершался утренний намаз,
Завершал мулла свой тягучий азан,
Он заставлял плакать свой саз
И создавал музыкальный дастан.
Песня дервиша:
«Весь мир в поисках счастья обошел,
Желанной любви так и не нашел.
Тяжелое испытание посылает Аллах,
Опустошает душу смертельная тоска,
Никто не поможет в моих делах,
Наверное, радости не видать, пока.
Разрывает мое сердце печаль,
Пустые желания, зовущие вдаль.
Ты знаешь, боже, как её любил,
От любви к ней с ума сходил.
Ты не дал мне насладиться ею,
О прошедшей любви очень жалею»…
Вот так он каждый вечер
Жалобно и тоскливо пел,
Живёт отшельником у реки теперь,
Укутавшись в башлык, у костра сидел,
Тоскливо на звёзды смотрел.
Овладела мною небывалая тоска,
Хотела увидеться, говорить с ним,
Он прогнал бы меня, наверняка,
Но я жила желанием одним.
И однажды вечером, через лес,
Когда селение погрузился в сон,
Будто, по волшебному зову небес,
Меня на встречу пригласил он.
Я за ним долго наблюдала,
Как он на костре готовил еду.
Всегда ко всему готова была,
Отвести от него любую беду.
Он тихо сидел у костра,
Медленно еду мешал в казане,
Мой приход не сулит мне добра,
Все происходило, будто во сне.
И не заметно к шалашу подошла,
Его страшного гнева боялась,
Молясь, тихо молитву шептала,
Подойти к нему, все же, решилась.
Пусть покарают меня небеса,
Пусть не снятся больше чудеса,
Зову с надеждой тебя, о, моя любовь,
Готова испытать твою боль вновь.
Я иду на твой зов, меня прими,
Дай познать тебя, прошу, не томи.
Пусть мне не светит больше Светило,
Пусть померкнут на небе звёзды,
Пусть, судьба прежние грехи не простила,
Если, она посетит нас, мы будем рады.
Пусть за любовь преследует расплата,
Постигнем муки страшного ада,
Зачем нам судья, если душа чиста,
Не испытываем при этом даже стыда?
Пусть я сгорю в страшном огне,
Отречься от любви меня заставят,
Все равно, любовь будет жить во мне,
Если, даже, в рай никогда не пустят.
2.
Кто нам объяснит великую тайну,
Что происходит с нами, когда любим.
Мы не сопротивляемся, падая в бездну,
Как любим, так и ненавидим.
Пусть душу опустошает разлука,
Сердце черствеет от печали,
Пусть изменяет, предавая, подруга.
Лаская, притворно шепчет: мы скучали!
Пусть, жаль давно минувших лет,
Прекрасная пора, когда молоды,
На свои вопросы не нашли ответ,
Не лгали, не отказывались от правды.
Пусть вздрогнут святые места мусульман,
Гора Арафат, где пророк клятву дал,
Адам с Евой из рая Богом был изгнан.
Где Мухаммед их любовь снова оправдал.
Клянусь святым камнем Каабы,
Именем Творца нашей судьбы,
Посетим иконостас его святого храма.
Пусть нас примет Храм правосудия,
Где Бог отправит в рай или ад,
Пусть вынесет решение справедливое,
Кого в огненную реку или в цветущий сад!
Пусть ещё ярче светит луна,
И мы посетим долину Мина,
Где мусульмане бросают камнями шайтпна,
Не желая слышать его стона,
Со стороны с ухмылкой наблюдал Сатана.
Напрасно бросали камнями в диавола,
Ведь, злые силы у нас в крови,
А добро и его могущественная сила,
Наверняка, заложена в начале любви…
Только в любви спасение найдем,
Она нам даст желанный покой,
Иначе, постепенно с ума сойдем,
Останемся за безвозвратной чертой.
За чертой несбывшихся желаний,
В плену пустых мечтаний.
Так, не дождавшись, тихо умрем,
В короткой жизни утешение не найдем…
3.
Дервиш растерялся, увидев меня,
Молча, помешал еду в казане,
Смотрел, раздражения не скрывая,
От его взгляда жутко было мне.
Дервиш (волнуясь):
Скажи, откуда, ночная фея,
Кого потеряла в тиши ночной.
Твой приход убивает меня,
Это сон или злая шутка со мной?
Ты смелая, не боишься мести,
А что, если нас вместе увидят?
Я не стану марать чести,
За нарушение шариата нас погубят.
Скажи, зачем пришла и уходи,
Пока не увидел пастух нас,
Зачем рисковать, чего же ради?
Торопись, уже поздний час.
Вот, предательски светит и Луна,
Выдает наши тени другим она.
Потеряв свой жар, костер потух,
Не ровен час, когда появится пастух.
Мы здесь с тобой, пожалуй, не правы,
Желательно тебе укрыться в шалаше,
Ты знаешь людей, их нравы,
Пусть никто не узнает, будет проще.
Она послушно вошла в шалаш,
Где в очаге варился бозбаш.
Рядом с очагом стоял старый топчан,
Овечьей шкуркой был отделан.
В изголовье лежал открытый Коран,
Над очагом, на полке кувшин стоял,
Рядом тускло коптила лампада.
Вдруг, ее внезапный страх обуял:
Если останется пленницей навсегда?
Жалобные звуки доходили до нас,
Кто-то на дудочке играл муган.
Наверняка, это был пастух Аббас,
Рассказывал на языке музыки дастан.
Душу раздирали тонкие звуки,
Напоминая ему счастливые дни.
И обида, печаль и горечь разлуки
Навсегда остались в душе они.
Все в селении хорошо знали,
Что пастух был «сумасшедший»,
Что он постоянно жил в печали,
Как странник, без цели, бродящий.
И все в селе дружно гадали,
Не любовь ли причиной тому?
Каждый раз настойчиво просили
Признаться и рассказать все самому.
4.
Однажды, как-то ясным днем,
С дочерью бека увидели их вдвоём.
Тогда нукеры его сильно избили,
Псами злыми нещадно травили.
С тех пор грустно на дудочке играл,
Знали, что он за любовь пострадал.
И односельчане его очень жалели,
Влюбленным Меджуном* прозвали.
Только дервиш его понимал,
Долгими вечерами сидя у костра,
Детскую душу дервишу открывал,
Просидев у костра до утра.
Так подружились дервиш и юноша,
Одинокая, полная печали душа,
И он слушал историю дервиша.
Для всех их дружба была загадкой,
Порой, встречали их с ухмылкой.
Тишину нарушил ночной соловей,
Жалобным голосом тоскливо пел,
Разочарованный судьбой своей,
Все громче звучала его трель.
И остановилась на мгновение луна,
Не давая проснуться от долгого сна.
И ты, наш дом, родная долина,
Прими нас в объятие навечно…
5.
Грешница на топчане грустно сидела,
Слушала, как овец подгоняет пастух.
Зайдет ли он в шалаш,гадала,
От тревоги захватывало дух.
Проводив пастуха, дервиш вернулся,
Посмотрев на грешницу, улыбнулся.
Достал кувшин с полки дервиш.
Налил в деревянные пиалы чахыр.
Укоряя ее, мол, позоришь,
А она на него дико бахыр.
Дервиш (тревожно):
Мы подвергаем себя опасности,
Наша встреча не доставит радости.
Давай, поговорим, зачем пришла,
В бродячем дервише что ты нашла?
Сними усталость, выпей вина,
Может, нам редкая возможность дана.
Грешница (смутившись):
Я никогда не пила вино,
Многих с ума свело оно.
Мне известно, что ты мирза,
Откуда приехал, откуда родом.
Расскажи, может, другого раза
Не будет, если уцелеем чудом.
Я, наверное, выпью глоток,
Отдохну у твоего очага чуток.
Ты веришь Аллаху, читаешь Коран,
Совершаешь все обряды, намаз,
О пяти заветах помнишь всякий раз,
Их мученик пророк нам завещал...
Дервиш не ответил, просто, промолчал,
Возражать законам шариата не стал.
Только сомневался в святости закона,
А вот, судьба нам не покорна.
6.
Рассказ дервиша:
Я родился у подножия Талышских гор,
В селении Лерик, в семье бедняка.
Туда не возвращался с тех пор,
И не вернусь никогда, наверняка.
С малолетства тянулся к знаниям,
Мой дар деревенский мулла заметил,
Дружелюбно отнесся к моим стараниям,
Готов был помочь сбыться желаниям,
Мне учиться в медресе отца упросил.
На окраине возвышался ханский дворец,
Утопающий в цветущем саду.
Это не богатство, сказал мудрец,
Предлагая взамен ум, как награду.
Хотел работать во дворце садовником,
Помогать рождаться этому чуду,
И порой, помогал ему тайком.
У хана была красивая дочь,
Охраняли ее нукеры день и ночь.
Она не оставалась одна никогда,
Не уходила далеко от чудного сада.
Весной, когда каштан расцветал,
Гранат чудные воущесцы обретал,
Она нашей встречей была удивлена.
Когда я встретился с дочерью хана,
Стояла жара, невыносимый зной,
Ласково разговаривать стала со мной.
Далеко, на востоке гремела гроза,
Мы тайком в саду встречались,
Радостно, по-детски нежно обнимались.
Свидетельницей встреч была роза,
Долго смотрели, как наливается лоза.
Хан был жесток, сурово правил,
Людей на богатых и бедных делил,
Виновных справедливо, но жестоко судил.
В селении его очень боялись,
Как правителю, ему молились.
Он, только, шуту доверял своему,
Прощал дерзости, злые шутки ему.
Дворец сторожила грозная охрана,
И хан всегда боялся мести людей,
Пусть это звучит, порой, странно,
От других наложниц не было детей.
Говорили, будто его красавица жена
Вскоре после родов померла,
Мол, её душу взял сам Сатана,
Колдунья причину на косточках гадала,
На свой страх хану и рассказала.
Все видели, как он страдал,
Хмурым и суровым стал.
Сидя на широкой тахте, он
Долго, неохотно кальян курил.
Потом погружался в короткий сон.
Проснувшись, за потухший кальян
Всех слуг грубо бранил.
Только шут ему верность хранил,
Всегда правду прямо говорил.
Так проходили полные печали дни,
И он был рад и счастлив всегда,
Когда с дочерью оставались одни,
И это приносило облегчение, иногда.
В один из ясных весенних дней,
Очередную песню сочинял соловей,
И природа после зимы проснулась,
Полнота жизни к нему вернулась.
Хотя, прошел всего один год,
Силы вернулись, он был молод!
Снова любовался красотой сада,
Снова вспыхнул огонь в крови.
Видимо, так чудно устроена природа,
И душа его жаждала новой любви…
Начал бушевать в сердце огонь,
Пламя желаний, пламя страсти,
Все возвращается, и удивлялся он,
Предаются забвению печаль и горести.
Снова оседлали любимого коня,
Долго не подходил к нему в дни печали,
Он не мог прожить без него даже дня,
И хан, и конь друг друга любили.
Дул с востока теплый ветерок,
Наступила во всей красе весна.
Только он был, пока, одинок,
И его душа страстью полна.
Он долго скакал по тропе горной,
Утолил жажду из чистого родника,
Охладился холодной водой речной,
Давно не ощущал такого праздника.
У подножия горы саманные дома,
Из крыш ровно струился дымок,
Струи гонимого ветром дыма,
Поднимаясь, тянулись на восток.
Он любил эти горы, бурные реки,
Ими любовались ещё его предки.
На поляне, за цветущей акацией белой,
Под чинарой костёр горел.
К костру подошел походкой смелой,
Подойдя ближе, вокруг смотрел.
Недалеко, у горного ручейка,
Девица с косами на камне сидела,
Она напоминала ему ребёнка,
Жалобно тихую песню пела.
Он отвел коня дальше в лес,
Вернулся и сел у костра,
Молился, прося помощи у небес,
Хорошо начался день с утра.
Умывшись, девица кувшин взяла,
Стала возвращаться к костру она.
Увидев хана, была удивлена,
Испуганно на чужака смотрела.
Она стояла, идти не решалась,
Боялась сильного красивого чужака,
В растерянности в сторону направилась,
Торопилась покинуть речку, наверняка.
Хан (ласково):
Прошу, юная девица, не бойся меня,
Я с гор, потерял коня.
Не стой в воде, прошу, выходи,
Греться к костру подойди.
Забери свои пожитки и, если, хочешь,
Может, боишься, тогда уходи,
Если желаешь, о себе расскажешь.
Девица, не торопясь, из воды вышла,
Осторожно к костру подошла.
Она ему ничего не ответила,
Забрав пожитки, тихо ушла.
Хан был не в силах оторвать взгляд,
И стал тоскливо смотреть ей вслед.
Он сам того не ожидал,
Вернулись долгожданные мечты,
После смерти жены долго страдал,
Теперь избавится от душевной пустоты.
Он коротким свистом позвал коня,
По ее следу пошел, не торопясь.
Шел по тропинке, гадая,
В какую же сторону она направилась.
Вдруг, на веточке плакучей ивы
Увидел на солнце блестящий предмет.
Это был кулон с изображением совы,
Отливался на свету в бирюзовый цвет.
Он теперь знал, что ему делать,
Где юную девицу искать.
Он переоденется в бродячего дервиша,
День и ночь по селениям пойдет,
Все окрестности обойдет, не спеша,
Пока юную девицу не найдет...
Гори ярче, страстнее, факел мой,
Факел любви, факел надежды.
Пусть судьба, больше, не играет со мной,
Когда она разрушила мечты, однажды.
Что имел, не сумел сберечь я,
Не сбылись мечты, погасли желания,
Вот, назло судьбе обрел вновь себя,
Когда, юная девица, увидел тебя…
Хан вернулся в свой дворец,
Все увидели перемену в нем.
Он рассказал своему шуту, наконец,
Что душа охвачена небывалым огнем.
Он шуту доверял, ему одному,
Ценил в нем доброту и ум.
И часто приходилось ему самому
Гасить вокруг него дворцовый шум.
Он на память помнил и рассказывал
Великую историю любви древних.
Из слуг никто не подозревал
О его страданиях, о годах прежних.
Вдохновенно говорил о любви большой,
Закрыв глаза надолго, тихо шепча,
Видно было, что уязвим душой,
Потом долго плакал, слезы пряча.
Тебя понимаю, мой юный друг,
Я, тоже, пережил боль прежних разлук,
Пройдет время, рана затянется,
Снова любовь к тебе вернется.
Хан (шуту):
Вот тебе ключи от моей казны,
Собери, мой друг, большой хурджун.
И свято храни наши тайны,
И начнем бродить, как Мейджун.
Бери золотом обшитый кисет
И из бархата маленькую торбу,
Клади в них много золотых монет,
И пророк благословит нашу судьбу.
Мы найдем ее, есть надежда,
Хоть пройдет много- много лет.
Любовь нашим поискам будет награда,
И двинемся в путь, когда рассвет.
Сказав, громко хлопнул в ладони,
Позвав ждавшего у покоев слугу,
Знал, будет отсутствовать долгие дни,
Управлять ханством поручит другу.
Везир его был мудреным старцем,
С малолетства его воспитал и учил,
Он сочинял рубаи, славился творцом,
Еще при отце во дворце жил.
Хан велел позвать старца,
Потом созвать ханский совет,
Чтобы обитатели его дворца
Перед везиром держали ответ.
Пожалуй, трудно будет дочери,
Ее кормилице очень доверял,
Ведь, она ей была вместо матери
С тех пор, как жену потерял.
В тронном зале собрался совет,
Одни удивлялись, другие гадали,
Чтобы получить на вопросы ответ,
Они с нетерпением хана ждали.
Вот и появился в зале владыка,
Все опустились перед ним на колени,
Они его чтили, как потомка пророка,
И молились: Всевышний его храни.
Хан (обращаясь ко всем служителям двора):
Я хочу пройтись по родным местам,
Управлять за меня будет мудрец,
Подчиняться ему приказываю вам,
Ему подвластны люди, казна и дворец.
За ослушание жестоко накажу,
Несмотря на заслуги, обезглавить прикажу.
Клянусь прахом моего предка,
Ваше услужение щедро награжу.
Пусть не часто, но изредка
В своей милости не откажу.
Честно исполните волю мою
И докажите мне преданность свою.
Да пусть благословит вас Аллах,
Поможет вам в ваших делах.
Все поклонились и вышли из зала,
Остался наедине с ханом мудрец.
Вот, так судьба с ним играла,
Как со всеми играет Творец…
Хан (везиру - мудрецу):
Только тебе я могу доверять
Управлять ханством, мудрец,
Перед зовом судьбы не могу устоять,
Ради любви покидаю дворец.
Знаешь меня с рождение ты,
Тебе доверял и мой отец,
Человеку душевной чистоты.
Прошу, береги мою дочь,
Пусть охраняют ее день и ночь.
Околдовала меня горная фея,
За счастьем в горы зовет меня.
Прошу, меня не осуждай,
Мол, зачем тащиться вдаль,
Просто, ни о чем не спрашивай.
Много красивых девиц видал,
Но она красивее, как дивный марал.
Пожалей меня, я так долго страдал.
Мудрец:
Имею ли право тебя осуждать,
Я понимаю твои чувства, юноша,
И не стану тебя убеждать,
Если этого желает душа.
Ты бессилен, если в сердце пламя
Неустанно бушует, не зная границ,
И возвращаются забытые желания,
Открывая в душе много новых страниц.
Несчастен тот, кого не коснулось
Пламя любви, ее страстный огонь,
Бесследно исчезло, больше не вернулось,
Так в своей жизни не познал его он.
Клянусь прахом святого Дауда,
Любовь и святым не была чужда
И чувствам искренно верили,
Расставались, страдали и снова любили!
Из этого тупика нет выхода,
Эти чувства нам не покорялись никогда.
Сколько приносили радости, сколько бед,
И никто на это не даст ответ.
Как-то сказал великий Низами,
Мы умираем, и любовь остается с нами.
О, волшебный мир чудных желаний,
Недоступный мир наших мечтаний,
Зачем исчезаете в небытие вы,
И никто не в силах остановить, увы!
Пусть погаснет в небе луна,
Больше не светит солнце нам,
С нами вместе умирает она,
Не покоряясь времени, нашим годам.
Пусть по велению самого Бога,
Нам к звездам откроется дорога.
Пусть мы погрузимся в вечный сон,
Сниться нам будет любви огонь.
Пойми меня, наконец, юноша,
Нам от любви спасения нет,
Пока бьется сердце, теплится душа.
Вот тебе мой искренний ответ.
Пусть, даже, в иной мир уйдем,
И учинит над нами суд Сатана,
Пусть там ад, все равно, найдем
Любовь, потому что вечна она.
Я, тоже, был любим, искренно любил,
Сам не желая, в ее ловушку угодил,
И расплатился высокой ценой сполна.
Беспрекословно исполню волю твою,
Защитим ханство и твою дочь,
Ведь, я на службе у тебя состою,
Она будет со мной день и ночь.
Хан:
Я тебе доверяю, вот моя печать,
Символ величия, символ власти.
Прости, перед зовом не смог устоять,
Хочется любви, забытой радости.
Мы с собой золотых монет возьмем,
Этим сейчас занимается мой шут.
Ключи от казны тебе вернем,
И ты полным хозяином будешь тут.
Если кто будет тебе противостоять,
Ты немедленно пошлешь гонца
И по тайному ходу уйдешь из дворца.
Никому не известен этот тайный ход,
А ты знаешь о нем от моего отца.
Под троном есть подземный проход.
Он ведет в лес, на берег реки,
Там, под скалой, тайный замок,
Где я переживал печаль разлуки,
Когда был очень одинок.
Там в одиночестве долго жил,
День и ночь слезы лил,
Когда жена ушла в мир иной.
Пророк не помог и меня убил,
Только, тоска и печаль остались со мной.
Знаешь, мудрец, я ее очень любил,
Судьба отомстила высокой ценой.
Я избегал слуг и, даже, людей,
Я страдал, я горем был убит,
Не забыть мне тех печальных дней,
Чудом удалось все это пережить.
Неужели, ему чуждо горе людей?
Скажи, аксакал, старейший мудрец,
Почему с нами так поступает Творец?
Когда мать внезапно умерла,
Пережить горе не смог и отец,
И меня такая участь постигла.
Несправедливо поступает Всевышний,
Нашими судьбами жестоко играя.
Кару его испытал каждый смертный,
Угодив в ад, вместо желанного рая.
Что же готовит взамен судьба нам,
Жизни, полные печали и страдания.
Смотрим с болью, вслед уходящим годам,
С надеждой, что вернутся забытые желания.
И не дождались, отошли в мир иной,
Глупо надеялись, другая жизнь возможна,
Там она будет достаточно полной,
Удастся выпить чащу любви до дна.
На это есть один, точный ответ,
Не надейся, оттуда возврата нет.
Если уходим в царства тьмы,
Неизбежно, предаемся забвению мы.
Ход истории нам не изменить,
Просить остаться, чуть повременить,
Никому не удалось, это истина,
Как этот мир, вечна она
Однако, наш разговор затянулся,
Да, и время обеда подходит.
Наверняка, шут уже вернулся,
Нужно собираться, время уходит…
Хлопком ладони слугу вызвал.
Накрыть достархан в саду приказал,
Взял под руку старца.
Они, не торопясь, вышли из дворца,
Медленно прошлись по цветущему саду,
Молча, прислушиваясь к пению птиц,
Любовались дивными рыбками в пруду.
Издалека доносились песни девиц,
В селении начался Новруз байрамы,
Веселиться в праздник намерены и мы…
На зеленной лужайке под чинарой,
Слуги стелили ковер персидский.
И все знали, по традиции старой
В саду веселился двор ханский.
На ковре огромный достархан
С узорами, обшитый золотом.
У фонтана дымился кальян,
Одурманивая чудным ароматом.
Посуда отделана золотой каймой,
Кожаные топчаны обиты парчой,
Украшены чудной тесьмой.
Набирает силу Новруз байрамы,
Празднуют новый день нового года,
Давайте, отпразднуем и мы,
Пока теплится в нас надежда.
Через забор с завистью смотрели
Мои сверстники и я, бедный мальчишка,
Как пузатые слуги жадно ели
Мясо жареного молодого барашка.
Пробираясь сквозь кусты сада,
Увидеть ханскую дочь поспешил.
Знал, она встрече будет рада,
Дождаться её прихода решил.
Лежа на траве, долго смотрел,
Как таинственно набухает лоза.
Соловей сочиняет очередную трель,
Из своего бутона освобождается роза.
Еще громче звучала зурна,
Жалобным голосом плакал тар.
Рог за рогом, пили много вина,
Веселились все - млад и стар.
Наконец, услышал шорох долгожданный,
Сквозь кусты пробиралась моя фея.
Я ждал этот миг желанный,
Уносящий в чудный мир меня.
Она принесла сладости, шербет,
Угощала меня вкусной халвой.
Не забыть счастливых детских лет,
Это считалось, тогда, детской забавой.
До сих пор осталась в душе со мной.
А кто мог подумать тогда,
Что эти забавы останутся навсегда?
Хан в сопровождении шута
Вернулся в тронный зал.
Он от него ждал ответа,
Доложить о готовности приказал.
Шут:
Поручение твое исполнил, владыка,
Собрал в дорогу большой кисет,
Положив туда золотых монет.
А хурджун с едой не готов, пока.
Возвращаю ключи от казны,
Теперь они мудрецу нужны.
Мудрец:
Вам долгая предстоит дорога,
Пусть благословит пророк вас.
Это зов судьбы, по велению Бога,
Он защитит вас в трудный час.
Лично сам тайным взором посмотри,
Как твои подданные живут.
Не оставляй печать, а с собой бери,
Помни, они от тебя милости ждут.
Все станут слушать волю мою,
На всякий случай сердару скажи,
Ты еще раз ему строго прикажи,
Если кто ослушается волю твою,
Положит на плаху голову свою,
Я их предам мечу и огню.
Хан вызвать сердара приказал
И ему строго-настрого наказал:
Хан (сердару строго):
Велю слушать, только, мудреца,
Если, бунт, решительно подавить.
Поможешь им уйти из дворца,
Всех бунтовщиков жестоко казнить.
Сердар (все еще стоя, приклонив колени):
Выполню твою волю, владыка,
Никому не позволю нарушать порядка.
Всюду царила ночная тишина,
Беспокойная ночь ждала хана.
Утомленный праздником,ханский дворец
Постепенно погружался в сон,наконец.
Уставший от размышлений, он
Боялся, не потеряет ли трон.
Вышел в сад рядом с фонтаном,
Увидел охранника, борющегося со сном.
С Талышских гор опускался туман,
Окутывая медленно ночную долину.
Тяжелой была для него эта ночь
Он посетил кормилицу и дочь,
Жалко было ее могущественному хану,
Что росла без материнской ласки.
Той теплоты, которую дала бы мать,
Она часто плакала, переживая разлуки,
И порой, стала её лик забывать.
Он вспоминал, как невестой встречался,
Вопреки суровым законом шариата.
Помнил день, когда с ней обвенчался,
Когда неожиданно согласилась та.
Стоя перед имамом в мечети, хан
Дал клятву, держа в руке Коран.
После справили пышный той они,
Проводя вместе счастливые дни.
Тогда, приглашенный из Персии, мирза,
Их лик на стенном ковре нарисовал.
Он, нежно целуя ее черные глаза,
Этот ковер ей в подарок отдал.
Теперь ковер в его покоях висел,
Смотря на её лик, её очень жалел.
После её смерти потерял покой,
Теперь на портрет смотрел тоской.
Хан смотрел на полную луну,
Как она вырывалась из плена туч.
Поймав на время лунный луч,
Хотелось улететь в небеса, их глубину,
Вот, там, пережил бы свою тоску.
Может, там горя вообще нет,
Живут счастливо, не зная разлук,
И без печали, много-много лет?
А может, есть и такая планета,
Где живут счастливые люди.
Также, мечтают поймать лучик света,
Чтобы улететь в иной мир любви ради?
Умерла жена, в душе пустота,
Сможет ли её заполнить она?
Откуда уверенность, что она, та,
Самой богиней любви ему послана?
Неужели, он, вопреки своей воле,
Оказался вновь в плену иллюзий?
И окажется где - то в дали,
В поисках сказочных желаний?
Прервав свои размышления, он
Устало вернулся в тронный зал,
Охранник его взглядом провожал.
Тускло освещенный лампадой, трон,
Как всегда, своего хозяина ждал.
На востоке солнце уже встало,
Обнимая заревом всю долину.
И такое тихое утро напоминало,
Что любовь не чужда хану.
Медленно рассеивался утренний туман,
Ханский дворец быстро оживал.
С высокой мечети доносился азан,
Мулла верующих на молитву звал.
Шут хана у тайного хода ждал,
Надев через плечо из парчи торбу,
решил разделить с ним судьбу.
Высоко к горе тропинка вела,
По берегу реки, через густой лес.
А сколько запутанных тайн хранили
Вершины гор, упирающиеся до небес?
Два спутника долго и молча шли,
До поляны на берегу речки дошли.
Это та поляна, где девица была,
У ручейка грустную песню пела,
Та, которая его и с ума свела.
Отдохнув немного под чинарой,
Путники двинулись в путь
По горной дороге старой,
В надежде, что они ее найдут.
У подножия саманные дома,
Пастух, пасущий стадо овец.
Ведь, вынудила же его судьба сама,
Покинуть, ради любви, свой дворец.
Навстречу шли усталые люди,
Изнемождённые от нужды и работы,
Трудясь день и ночь, достатка ради,
Так и не избавились от нищеты.
Они трудились, не мечтая о дарах,
Надеясь, пошлет удачу Аллах.
Мужики в протертых старых бурках,
Женщины в мрачных черных чадрах.
Изможденные волы тащили арбу,
Оказавшись у человека в плену.
Наверняка, проклинают свою судьбу,
Не надеясь ни на какую перемену.
Показался небольшой майдан,
Место встречи, общения и торговли.
Чтобы весь товар был продан,
Неустанно покупателей к себе звали.
Между рядами прохаживали два нукера,
Осматривая людей и товар, не спеша.
За порядком смотрели два аскера,
озади устало шел брюхатый паша.
На трех держался порядок сельский,
Их давно привлекал взгляд ханский.
Они могли казнить или миловать,
За мзду виновным жизнь даровать.
Шут для отдыха хурджун снял,
Недапеко музыкант на кифаре играл,
Много зевак вокруг себя собрал,
А хан по майдану пройтись пожелал.
Он прошелся по торговым рядам,
Долго присматривался, чем же торгуют.
И хотел вникнуть в их нужды,
Будто, жизнь подданных его волнует.
Оставив шута у входа на майдан,
Медленно к музыканту подошел хан.
Спросил, что за инструмент дивный,
На котором играет музыкант бедный.
Хан (музыканту):
Скажи, что за тар странный,
Твой инструмент многострунный?
Ты, ведь, пришелец, родом откуда?
Мы можем поговорить о музыке, тогда.
Зеваки из толпы:
Он не разговаривает, может, немой,
Хотя, дружен со многими, порой.
Может быть, нашего языка не знает,
Или просто разговаривать не желает.
Музыкант чалму на землю постелил,
Дать на пропитание подаяние просил.
Хан понимал этот древний язык фарси,
Он не заговорит, как его ни проси.
Хан знал фарси, хорошо знал,
Он его изучал, когда хадж совершал.
О, это были его детские годы,
Когда хадж совершал его отец.
Много утекло с тех пор воды,
Тогда и учил его языку мудрец.
Все удивились, как он быстро начал
Говорить на языке, им чужом.
Музыкант разговорился, больше не молчал,
Будто, он был ему давно знаком.
Музыкант был из Персии родом,
Бродячим дервишем в Греции побывал.
Когда шла война, уцелел чудом,
Но свои обычаи и язык не забывал.
Музыкант:
По шелковому пути шел караван,
Разные товары и шелк вез он.
Когда узнали, что я читаю Коран,
Присоединиться к ним предложили.
Блуждающему в пустыне, в жаркие дни
Мне пить и немного еды дали.
Ведь, тогда я не знал правды,
Что лишился своей свободы.
Отвлекаясь от намаза, услужливый мулла,
Благословил путников на добрые дела.
Мы шли долго, день за днем,
Свалились от усталости и жажды.
Удивляясь жадности этого невежды
И купца, думая с ненавистью о нем.
Дошли до речки, небольшой лес,
На берегу дивная поляна.
Загадочно моргали звезды с небес,
Таинственно улыбалась нам луна.
Ночью абреки на нас напали,
Купца и всех слуг связали.
А я ночью на дереве спал,
За происходящим сверху наблюдал.
Купца за сопротивление на месте убили,
Забрав верблюдов с товаром, в лесу исчезли,
Я уцелел, абреки меня не заметили.
Вот теперь я на майдане стою,
Чтобы прокормиться, на кифаре играю.
Закончив свой рассказ, он промолчал
И заметил, что хан за ним наблюдал.
Хан (музыканту, жалея его):
Твой рассказ полон печали,
Много плохих людей на свете.
Противно, что тебя в рабстве держали,
Ведь, все перед Богом в ответе.
Шут хана у входа ждал,
Все это время за ним наблюдал.
Они с шутом пошли по майдану,
Рассматривая торговые ряды, не спеша.
Два аскера, неожиданно, подошли к хану,
За ними, попыхтев, поспешил и паша.
1 - й аскер (грубо обращаясь к хану):
Ты похож на беглого абрека,
Он на свадьбе невесту убил.
С гор спустился за едой, наверняка,
Скажи, за что безвинную душу погубил?
2 - й аскер (хватая за руки хана):
Давай, свяжем его по рукам,
Повезем его в караван-сарай.
Похож на беглеца по своим годам,
Я буду держать, а ты связывай.
Паша (довольный и усмехаясь):
Вот и попался ты, глупец,
Безнаказанно гуляешь, убийца.
И наказал тебя сам Творец,
Теперь, ждет сырая темница.
Шут на них удивленно смотрел,
С интересом на хана глядел.
Что происходит, не понимал он,
Будто, ему снился глупый сон.
Все это было дико хану,
Их судьбу решать ему одному.
Он, молча, отошел в сторону,
К себе пашу тихо позвал,
Печать властелина ему показал.
Увидев герб хазарских ханов,
Предком, которых был великий Хазар,
Паша опустился на колени со стоном,
Будто его хватил смертельный удар.
Хан паше подняться велел,
И проводить до своего дома приказал.
По дороге оправдывался и жалел,
Что властелину уважения не оказал.
Хан (паше сердито):
Веди меня, паша, до своего дома,
Отдохнуть хочется нам с другом.
Твою жизнь пусть решит судьба сама,
Лучше казнить, будет другим уроком.
За майданом показался дом каменный,
Цветущими садами окруженный,
Весь узорчатой резьбой отделанный.
Паша (с присущим ему лукавством):
Низкий поклон тебе, о, владыка,
Сам властелин, желанный гость.
Это подарок судьбы, наверняка,
Пророком посланная нам радость.
О, всевышний, прошу, нам помоги,
Молим тебя, нашего хана береги.
О, владыка, исполним твои желания,
И ждем твои любые приказания.
Шут (с ухмылкой):
Ты слышишь лукавого, великий хан,
Чуть не заточил нас в темный зиндан.
И он, верующий и читающий Коран,
Что же творит с простыми людьми,
Живут в роскоши и сыты сами,
Творят беззакония и произвол годами.
Хан (паше с презрением):
Вели приготовить вкусную еду,
Если понравится, получишь награду.
И наградой будет жизнь твоя,
Надеюсь, она дороже, чем чужая.
Мы устали, помыться бы нам,
Прикажи готовить горячий хамам.
Потом проверим твои дела,
Как ты и твоя служба их вела.
Вечерело, слышно пение птиц,
Из-за облаков показалась луна,
Доносились грустные песни девиц,
Нагоняя тоску на усталого хана.
На совесть старался лукавый паша,
До них донёсся запах бозбаша.
На ковре узорчатый достархан,
С разными яствами и красным вином.
На нукеров с интересом смотрел хан,
И они, неустанно, били челом,
Старались целовать у хана руки,
Расставляя с каймой золотые кубки.
Паша (немного успокоившись):
Может, выпьешь вина, владыка,
Пока нукеры жарят молодого барашка?
По ту сторону нашей реки
Горцы затеяли пышную свадьбу.
Накурившись анаши, жених от скуки
Глупо изменил свою судьбу,
Перешел недозволенную черту,
В бешенстве зарезал свою невесту.
Теперь подался в бега,
Забыв о заповедях Бога.
Вы похожи с ним, о, великий хан,
И его ждет мрачный зиндан.
Мы ошиблись, просим простить,
Помилуй нас, не вели казнить.
Хан паше ничего не ответил,
Потому что лукавому не верил.
Его верный шут за пашой следил,
Суд над пашой оставил на потом,
Мыслями делиться решил с шутом.
Хан, утолив голод, пашу вызвал,
Привезти музыканта ему приказал.
Хан (сердито паше):
Пошли своих аскеров на майдан,
Музыкант на кифаре играет там.
Пусть запрягают быстрый фаэтон,
Лучше с аскерами поезжай сам.
Если его на майдане нет,
За это будешь держать ответ.
Спроси у местных, где он живет,
Пусть аскер его к фаэтону приведет.
Давай, паша, скорее отправляйся,
Без музыканта сюда не возвращайся.
Шут видел, очень рассержен хан,
Задумчиво смотрел на горящий огонь.
У очага дымился ароматный кальян,
Пока, до него не дотрагивался он,
Нервно вертел в руке кулон,
Хранил, будто, это божья награда.
Тускло освещая, горела лампада,
Искрилось в кубке разлитое вино.
Может, это было желанием шута,
И пусть это звучит странно,
Скоро у хана появится невеста.
Шут понимал, у хана болит душа,
И догадывался, ему очень обидно.
Только не понимал, зачем же паша,
Отправлен за музыкантом на майдан?
Он владыка, он великий хан,
От душевной боли сильно страдал,
От своей судьбы перемену ждал.
Горела душа от огня любви,
Ведь, пережить это, дано не каждому,
Не придет она, как ты ни зови,
А судьба не дает выбрать самому.
Что выбрал бы, скажи, ты сам,
Неужели, оковы или муки ада?
Пожалуй, на это ответа я не дам,
Это таинством души было всегда,
Не в состоянии лечить, даже, года,
С этим исправится, только, природа.
Какое же глупое создание, человек,
Единственная ошибка нашего Бога.
И проходит за веком век,
Заблудился и не знает, где к нему дорога.
Вот так живет человек, любви желая,
О счастье всю жизнь мечтая,
Сгорая в муках, попадает в ад, вместо рая.
Хан (озабоченно шуту):
Шут мой, может, приснился мне сон,
И во сне посетил меня шайтан
Вложив мне в руку злополучный кулон
И коварно втянув меня в подлый обман?
Сгораю от любви, помоги мне,
Вернуться, оставив все, как во сне?
Смотри, как ярко солнце светит,
Над вершиной горный орел летит,
Неустанно свою жертву ищет.
Смотри, как разноцветна природа,
Успокаивающее журчанье горного ручейка.
Мы уйдем в иной мир навсегда,
Но останется этот мир, наверняка.
Смотри, летит златокрылая бабочка,
С приходом весны чудом ожила.
Кружится над цветком и пчела,
Собирая для нас волшебный нектар,
Свой таинственный божественный дар.
Дева с кулоном.
На берегу реки саманные дома,
Все крыши из черепицы,
Крышу заменяет, иногда, солома,
Уютно, пусть и не дворцы.
Просыпаясь, утром жители долины,
Первым делом, разводят огонь,
Знаем по приметам старины,
Основой жизни является он.
Хан сердито у очага сидел,
Ожидал появление музыканта.
Он страдал, не пил, не ел,
Не отвечал на байки шута.
Он слышал, как открываются ворота,
Входит в комнату пузатый паша,
Низко кланяясь, бьет челом,
С трудом управляя тучным телом,
Начинает говорить, не спеша.
Следом аскеры музыканта ведут,
Наклонив его голову, приказа ждут.
Музыкант на руке хана увидел
С изображением совы кулон,
От себя аскеров силой отстранил,
Упав на колени, громко молвил он:
Музыкант:
О, великий хан, о, владыка,
О, могущественный потомок пророка,
Этот кулон с изображением совы,
Я приметил у одной красивой девы.
Она у сапожника чувяки купила,
Что за инструмент, меня спросила,
Уходя, на плетенку динар бросила.
Этот золотой динар и теперь храню,
Где она живет, я приблизительно знаю.
Хан изумленно на музыканта смотрел,
Еще раз кулон музыканту показал,
Он снова подтвердил, что правду сказал,
Подготовить фаэтон паше сердито велел,
Аскерам и паше их сопровождать приказал.
Паша (моля):
Скоро наступит ночь, о, великий хан,
Вряд ли музыкант найдет ее стан.
Хан не дал договорить лживому паше,
Этой презренной продажной душе.
Он потом обрушит свой гнев на лжеца,
Наградой за всё ему будет темница,
Надеть кандалы приказал, на цепь посадить,
А шуту приказал за темницей следить.
Музыкант показал извозчику дорогу,
Ту, по которой пошла фея дивная,
Извозчик направил фаэтон в сторону гор,
При этом, неустанно молясь Богу.
На отвесных скалах обитель тайная,
Живет со своим кланом дева с давних пор.
И аскер музыканту нервно рассказывал,
Как её отец с пашой часто враждовал.
Построив тайную обитель в горах,
Он там поселил семейный клан,
С тех пор их покинул навсегда страх,
Чувство тревоги, угрозы и боязнь.
Замок, построенный на отвесных скалах,
Надежно охранялся от пришлых людей.
Когда-то изгнанный свирепым пашой,
Теперь, не опасаясь его, со спокойной душой
Жил в мире и достатке со своей семей.
Извилистая горная дорога высоко вела,
И охрана из башни на пришельцев смотрела,
Вонзилась в фаэтон предупредительная стрела,
По чистой случайности никого не задела.
Аскер вытащил белый саван,
Направился в сторону скал,
Жизнью рискует, подумал хан,
На моей земле верховодит вассал,
Мне неизвестный, которого не назначал.
К фаэтону спустился воин в доспехах,
Шел к аскеру, не испытывая страх.
Аскер привел к хану смелого воина,
Воин растерялся, увидев золотой,
Сверкающий в темноте, жезл хана
И пустился обратно по дороге трусцой.
Замок вмиг ожил, освещенный факелами,
Сам хозяин замка, неукротимый Ширван,
В сопровождении воинов и с сыновьями,
Освещая дорогу сушеными трутниками,
Спустился к фаэтону, где в гневе сидел хан.
Ширван (с поклоном):
О, великий хан, о, владыка,
Челом бьет тебе изгнанник Ширван,
Тебе, хозяину, потомку пророка.
Прости за недостойную встречу нас,
Часто подвергается нападкам наш стан,
За враждебного пашу принял я вас.
Хан (смирив свой гнев):
Твой враг паша сидит в темнице,
Моим поданным им нанесен урон,
Скажи, Ширван, знаком ли этот кулон,
Он принадлежит одной юной девице.
По краям старинный герб родовой,
А в середине символ мудрости сова,
Красива, соткана природой самой,
Не в твоем ли клане живет эта дева?
Ширван (повертев в руке кулон, покорно произнес):
Да, это кулон моей дочери Фариды,
Потеряла давно, когда в речке купалась,
Она сама примет из твоих рук эту награду,
А то, девица горевала и совсем извелась.
Да, да, наконец-то он её нашел,
Эту загадочную девицу чернобровую,
Он в клан вожака с миром пришел,
И сделает ханшей возлюбленную свою.
Замок окружала крепостная стена,
Внизу зловеще чернела бездна,
Под скалами текла бурная река,
Непроходимые горы с другой стороны,
На высокой башне в дозоре воины
День и ночь охраняли своего вожака.
По приказу вожака Ширвана
Из башни доносились звуки барабана,
Извещая членов его клана
О прибытии высокого гостя - хана.
Восточным убранством сияли чудным
Покои вожака клана, Ширвана,
Хан, в ожидании девы, любовался кулоном.
Он ждал её появления, как свою судьбу,
Благодарил всевышнего, что услышал его мольбу.
Ширван (с девой заходят):
Вот, Фарида, перед тобой наш властелин,
Нашел потерянный твой любимый кулон,
Он наш гость, уважения и почести достоин.
Очень долгое время искал тебя он,
Поговори с ним, будь вежлива, будь ласкова,
Ведь, его привела к нам неугасимая любовь,
Это зов судьбы, не смей нарушать волю богов.
И Ширван покинул покои свои,
Оставив хана с девой наедине,
Теперь вы убедились, друзья мои,
Вновь поверив старой истине.
Тот, кто ищет, находит всегда,
Следует помнить нам всем, иногда.
Она дрожала, как из веночка лепесток,
Хан сорвал-таки нежный цветок.
Он надел на голову девы золотой венец,
Дева с кулоном стала ханшей, наконец,
И приказал вернуться в свой дворец.
Он велел лукавого пашу казнить,
Своим наместником Ширвана назначить...
Эпилог.
Судьба сжалилась над великим ханом,
Вернув ему юную деву с кулоном.
В сопровождении беглого музыканта,
Своего преданного друга балагура шута,
Вернулся в свой роскошный дворец,
Торжественно надел на голову девы золотой венец.
Дворцовая площадь, пустовавшая годами,
Теперь была полна людьми.
Сорок дней, сорок ночей той гудел,
Хан открыть винные погреба шуту велел.
Любовь открыла его душу своему народу,
И млад,и стар,чувствовал его доброту,свободу...
м.м.Б.
