Абрек.
Абрек.
Поэма.
Вступление.
У подножия Талышских гор,
В одном селении далеком
Ходят слухи до сих пор,
Как юноша стал абреком.
Широко раскинулась долина,
Где юноша ханских овец пас
Без пищи и, порой, без сна.
Возвращался с отарой в поздний час,
Во дворе нукеры отару встречали,
Овец по порядку пересчитали,
Все овцы были целы всегда,
Потом его ждала скудная еда:
Айран, хлеб, да вода.
Все сельчане бедно жили,
Концы с концами не сводили.
К хану шли, челом били,
Часто утешения не находили.
Как только наступал рассвет,
Мулла призывал на утренний намаз,
Все толпой шли в мечеть,
Поклониться пророку всякий раз.
Но он их молитвы не слышал,
Он был глух к молитвам людей,
И их судьбы по-своему решал,
Не щадил ни стариков, ни детей.
Так, за годом годы шли,
Не помогал в нуждах Аллах,
Многие свою смерть нашли,
Умирая с молитвой на устах.
Так и не покинула людей нужда,
Хотя, там был цветущий рай.
Только, останется людям навсегда,
Подаренный Аллахом, чудный край…
1.
Утопал в роскоши ханский дворец,
Только хану сытно жилось.
За что же к нему так милостив Творец,
Может, ему наследство оставил отец?
Может, по воле судьбы так повелось?
Сидел на веранде усталый юноша,
Смотрел на очаг, который дымился,
Вдыхая запах ароматного бозбаша,
От недоедания и усталости томился.
Сквозь тучи светила луна,
Суетились по двору ханские слуги,
Пышная вечеринка была у хана.
Кружился над очагом мотылёк,
Описывая причудливые круги,
Радовался, что прожил ещё денёк.
Грустную песню пела девица,
Чтобы угодить ему, хану,
Все знали, наложница она
И отдастся ему сполна.
Так хан жил в роскоши,
Не имел ни чести, не души.
Он на цветных подушках лежал,
Перед ним большой достархан,
Рядом дымился с дурманом кальян,
Девиц жадными глазами провожал.
Весь двор насытился, наконец,
Одурманенный от вина и еды,
Медленно погружался в сон дворец,
Слуги начали гасить лампады.
2.
Верующие собрались у мечети с утра
На праздник со своими семьями.
Сегодня день печали – ашура*, *шахсей-вахсей
Верующие истязают себя цепями.
По голове и по телу течёт кровь,
Так выражают пророку свою любовь.
Мученики руководят всей толпой,
Каждый нуждается в его милости,
Хотят угодить, пусть, высокой ценой,
С молитвой на устах – «о, Аллах, прости».
Высоко возвышается знамя Аллаха,
Каждый старается завязать платок,
Едва дотягиваясь, в плену страха,
Вдруг, их стараний не примет пророк.
Полон верующими у мечети майдан,
Истязаниям нет конца, пока,
На привязи томился жертвенный баран,
Им пожертвуют во имя пророка.
За процессией внимательно смотрел
Со свитой местный хан.
Порой, казалось, что он ненавидел
Толпу верующих и кровавый майдан.
С белой бородой сутулый аксакал
Верующих в мечеть приглашал,
Откуда мулла из открытых дверей,
За толпой внимательно наблюдал
И, лукаво смотря на людей,
Суру из Корана громко читал.
Кончилась печальная часть праздника,
Но не всех в мечеть приглашали,
И те, которые себе кровь пускали,
Торопились очиститься у святого родника.
Всех мучеников ждала награда,
Вкусная, благословленная муллой, еда,
Что бедным давали не всегда.
3.
Утро, ещё до восхода солнца,
Просыпаясь, суетились слуги дворца.
В соседнем дворе истошно закричал
Петух, уставший от ласки жён.
Торопился, будто, утро проспал,
Начал извещать - наступает день.
В своих покоях сладко спала
Юная дочь свирепого хана,
С тех пор, как сиротою стала,
Материнской ласки не знала она.
Мать её родом из Персии была,
Знатного визира единственная дочь,
Красотой всех с ума сводила.
И когда она хана увидела,
Сбежала с ним в безлунную ночь.
Аскеры везира её всюду искали,
Посылая гонцов по селениям.
Но беглецов так и не нашли,
Вопреки всем стараниям.
Потерял дочь, и с ней надежду,
Он оплакивал её день и ночь.
Долго сидя в цветущим саду,
Мучился: почему его покинула дочь?
Слуги постилали всюду достархан,
Где в обилии была еда,
Рядом дымился ароматный кальян,
В чём не отказывал себе никогда.
Убитый горем, уже несколько дней
Он не дотрагивался до еды,
Избегал общения, избегал людей,
Не находя утешения в своей беде.
По его приказу из долины
Привозили старую колдунью,
Чтобы она по приметам старины
Разгадала эту тайну странную.
Долго причитала старая ведьма,
Утешительного ответа так и не дала,
Может, так решила судьба сама,
Вмешиваться выбору судьбы не стала.
Он постоянно посещал мечеть,
Слушал, что говорят мудрецы.
Все сочувствовали, и даже, старцы
Не сомневались, что её в живых нет.
Так он и жил, не найдя покой,
Смирился с судьбой и своей тоской…
Над долиной дул холодный ветерок,
Рассеивая утренний туман,
Уносил его далеко на восток,
И накапливал силу, как великан.
Как слезинка, чистая роса
Капала на нежный цветок,
Томилась, ждала своего часа,
Потом, вливаясь в единый поток.
У ручейка зелённая лужайка,
Аромат цветущих полей
Голову дурманит, наверняка,
Волшебной красотой своей.
Утомленная долгой зимой,
Извилистая речка течёт,
С новой силой неутомимой
Свою стихию ждёт.
Начнет таять снег в горах,
Ослепительным светом сверкая,
Утопая в солнечных лучах,
Кажется, такая родная и близкая.
За рекой густой лес,
На опушке старая чинара,
Возвышается, как зеленая гора,
Упираясь до таинственных небес.
В лесу птичий гомон
Торопит приближение весны.
Долгим был зимний сон,
И у природы в этом нет вины.
Под чинарой красный шатёр,
Громко и жалобно играет саз.
День и ночь горит костёр,
Здесь охотится хан всякий раз.
Едят мясо убитого марала
Под смех глупых слуг.
По чьему желанию жертвой стала,
Обливая кровью зеленый луг?
Недалеко табун лошадей,
Мирно пасутся на свежем лугу,
И молодой жеребец, как у людей,
Ищет свою очередную подругу.
Старый горец с седой бородой
Следит за весельем давно
И своей гордой походкой
Подходит к шатру, нежданно.
Слуги его остановили,
К хану вовсе не пустили.
Лук и стрелы отобрали,
За нежеланного гостя приняли.
Я спросил у Творца,
В чем же вина горца?
Он, просто, честно жил,
Своей честью дорожил.
У него был строгий ответ,
Как и у великого мудреца:
Часто подобных рождает свет,
Такой уж удел глупца.
Пусть он утопает в роскоши,
Властвуют над ним злато и серебро,
А, ведь, нет у него души,
И творит больше зло, чем добро!
Очнись, не поздно, пока,
Лечи душу, ты, человек,
Господь простит, наверняка,
Иначе, грешным останешься вовек!
5.
ТОЙ (свадьба).
С востока дул холодный самум,
Сегодня у бека большой праздник,
Всюду слышны крики и шум,
Звуки музыки прощальной,
Выходит замуж красавица Ханума.
Покрывала худые плечи шаль,
Ханума сидела в окружении подруг,
Лицо закрывала из кисеи вуаль,
Молча, наблюдала за стараниями слуг.
Готовьтесь повеселиться, друзья,
У нас затевается пышный той,
Всех в округе собирая,
Угостят от души и с лихвой!
Веселье двигалось к дому невесты,
Жених нарядился в яркий кафтан,
Будто, не замечал шумной суеты,
Ашуг, надувая щеку, дул в балабан.
Всюду слышны шутливые речи,
Юноши с завистью смотрят на жениха.
Все в длинных кафтанах из парчи,
Не жалеют баек и смеха.
Рядом, по дороге пыльной
Устало тащат арбу волы,
И грустной песней прощальной,
Благословляя, их провожают аксакалы.
В арбе раздельно лежат
Парча, сатин, атлас,
Как только калым предложат,
Тогда и наступит жениха час.
Он откроет чадру невесты,
По суровым законам шариата
Будут соблюдать ритуал чистоты.
Дрожащими пальцами мулла
Откроет суру из Корана.
Теперь ты ему роднее стала,
И всё покорно примет она.
Громко мулла начнет причитать:
Ашади Аллах, аллаху Акбар,
Грустным голосом прочтет суру,
Будет слушать, млад и стар,
Будто, он призывает их к добру…
6.
Тойхана гудела от людского потока,
Ещё громче играла музыка,
По обычаям древнего востока,
В танцующих бросали монеты,
Оставаясь верным заповедям пророка,
Осыпали укрощениями голову невесты.
Мальчишки с босыми ногами
Суетились между танцующими,
Брошенные монеты в пыли искали.
Кунаки, возбужденные чудной музыкой,
Ещё больше, больше монет бросали,
И потекло веселье бурной рекой.
Никто не спрашивал, любит ли она,
А зачем, ведь, она не каждому же дана!
Не понимали, есть такая страна,
Страна любви, страна желаний,
Островок несбывшихся мечтаний…
Оставим, все равно, нас не поймут,
За глупых, недоумков примут.
Бек, облачившись в брачный сарафан,
Прихода невесты, нервно, ждал.
Празднично украшенный фаэтон
Лукавый мулла сопровождал.
На широкой тахте брачное ложе
Небывалой белизной светилась,
И старая ведьма, от страха дрожа,
На показ, притворно прослезилась.
Она вспомнила, как высоко в горах
Молодец на коне её приметил,
Убежать вместе с ним предложил,
Тогда её обуял небывалый страх.
Когда она ходила в булаг за водой,
Тут неожиданно появился он.
Все показалось ей, как сон,
И навсегда попрощалась со свободой.
Теперь, в плену прошедших лет,
Она вспоминала, была ли любовь?
Так не находила на это ответ,
Не знала, поступила бы так вновь…
Она постелила платок из белой парчи,
Чтобы проверить после брачной ночи,
Появится ли на платке алая кровь…
По суровым законам шариата,
Невеста девственницей быть должна,
Это и есть та неписаная примета,
Что вовсе не грешна она.
В покоях бека седой слуга
Готовил ему любовный напиток,
Напиток спасал многих от недуга,
Избавляя от бессилия и страшных мук.
Пусть, и вовсе не была любовь,
Но, зато, появится алая кровь…
В замке витала загадочная тишина,
Ведьма ждала появления невесты.
И все гадали, грешна ли она,
С нетерпением ждали долгие минуты.
Ведёт к ложу ковровая дорожка,
Усыпанная лепестками розы,
Шла под брачной вуалью бедняжка,
По щекам текли жгучие слёзы.
Она вспоминала, как-то весной
Увидела юношу с осанкой гордой,
Сердце обожгла весенняя гроза,
И распустилась, как виноградная лоза,
Да, эта была первая любовь,
Разбившая её сердце навсегда.
Ждала её, она не вернулась вновь,
Пожалуй, не вернется уж никогда…
Бек, выпив любовный напиток,
Вошел в покои невесты.
Почитая суровые законы шариата,
Чтобы сорвать нежный цветок.
Дрожа от страха, юная девица,
Что ожидало её, знала,
Что отныне будет пленница,
От безысходности ещё больше страдала.
7.
А что ждёт её, знаем мы,
Покорность рабыни по шариату.
Заточение, пусть, и хоромы,
Покорность судьбе и боль утраты.
Она знала свободы цену,
Теперь оказалась навечно в плену.
Девчонкой веселой, озорной была,
По чужому желанию жертвой стала.
Брачное ложе покрыто белым щелком,
На нем дрожащая невеста
Будет покорена скоро беком,
После наступит мрак, пустота.
Приблизился к ней усатый таракан,
Чтобы лизнуть сладкий шербет
И, обняв её худощавый стан,
Начал возбужденно, дико хрипеть...
Он вошел в неё с дикой силой,
Разорвав её почти пополам,
Что известно было всем девственницам.
Так навсегда убил бек её мечту,
Опустив в безвозвратную пустоту.
А мудрец скажет: причем тут любовь,
Когда свидетелем насилия стала кровь…
Май - июль 2005 г. м.м.Б.
Абрек (продолжение).
8.
Ханская дочь.
Ханская дочь на белом коне
Скакала по бескрайней долине,
Далеко, по тропе горной
Шёл из Тебриза караван,
Вез товар из далеких стран.
У реки, за высоким холмом,
Пас ханских овец юноша,
С трудом борясь со сном,
Развязывал торбу, не спеша.
Постелив на камне достархан,
Положил на него скудную еду:
Пендир, хлеб, да айран.
Смотрел, как долина расцвела,
Удивляясь разнообразному чуду.
Как молодая весенняя трава
Зелённым ковром взошла,
Как зимнюю одежду сменила.
Густым лесом покрыты острова,
И бабочка томительно ждёт,
Когда весна вступит в свои права,
И скоро вся природа, снова, оживёт.
Из укрытия между камнями
От костра шёл едкий дымок,
И как-то, странно, временами,
Подхватывал его тихий ветерок
И, поднимая, уносил на восток.
Отведав скудную еду, он
Хотел погрузиться в короткий сон.
Вдруг, увидел, вдалеке
Галопом скачет всадник.
Быстро подъезжая к реке,
Коня стал поить странник.
Всадник повернул коня к холму,
Юноша увидел ханскую дочь,
Растерянно поправляя чалму,
Хотел убежать, вовсе, прочь,
Храпя, остановился конь,
Юноша растерянно отвесил поклон.
Она на него странно посмотрела
И, слезая с коня, спросила.
Ханская дочь (гневаясь):
Откуда ты взялся здесь, чабан?
Это земля моего отца,
Землей владеет здесь хан,
И не потерпит чужеземца.
Юноша (с поклоном):
Я слуга великого хана,
Ему принадлежит эта долина,
На заре покидаю дворец,
Вывожу на пастбище овец.
Только, с наступлением темноты,
Возвращаюсь, помилуй меня ты.
Он не посмел поднять глаза,
На эту неземную царицу,
Стояла, как цветущая роза.
Гнев прошёл по её милому лицу,
Напомнил, как сверкает гроза.
Весеннюю грозу, когда тучи
Сменяют солнечные лучи.
Вдруг, молния с небес,
Рожденная волшебством чудес,
По велению великого Творца
Поразила юные сердца!
Уместно вспомнить слова мудреца:
Нет прекраснее таинства двух сердец,
Жаль, что его не умеем мы беречь.
Кто же виноват, я или ты,
Никто не даст правдивый ответ.
Нас убивает горечь утраты,
А оттуда выхода уже нет…
Она ослабила уздечку коня,
Давая возможность ему отдохнуть.
Потом присела у высокого камня,
Чтобы аромат полей вдохнуть.
Несёт бурные потоки река
С вершины снежных гор,
Приносит много бед, наверняка,
Жители помнят с давних пор.
Спохватившись, кинул на камень бурку,
Юноша ждал, что скажет она.
Она смотрела на быструю реку,
Как омывает берег волна.
Она ему ничего не сказала,
Сев на коня быстро ускакала…
9.
Однажды, внезапно восстали небеса,
И, по велению громовержца Зевса,
Обрушилась на землю с громом гроза,
Несмотря на ненастье, из бутона,
Пробужденная весной после долгого сна,
Благоухая, освобождалась нежная роза,
Ханская дочь в саду юношу искала,
Его, обмокшего, под чинарой нашла,
Он наблюдал, как распускается лоза.
Ханская дочь (беря его за руку):
В глубине сада старая лачуга,
До смерти садовника сторожкой была.
Никогда её не посещает прислуга,
Хочу, чтобы она нашей обителью стала,
Пока не кончится ненастье, нас приютила.
Хочу, чтобы ты, юноша, знал,
Ты мне люб, хотя, ты бедняк,
Чтобы вкус любви ты познал,
Чтобы при виде меня не обмяк,
Услаждая слух, о любви рассказал.
Пусть ты невежда, пусть ты пастух,
Зажги огонь в наших юных сердцах,
Чтобы он никогда не потух,
Да поможет нам в этом Аллах.
Старая лачуга им приютом стала,
Где ханская дочь юношу нежно ласкала,
Он, было, растерялся, он был испуган,
Не простит ему этой вольности хан,
Как бы она ни утешала словами,
Нукеры затравят его злыми псами,
Начнут сечь до смерти розгами,
Утопят его бесследно в музге глубоком,
Или придется стать беглым абреком,
Ведь, несчастье родиться бедняком.
Вряд ли их любовь принесет покой
И будет витать над головой бедой.
Ханская дочь (моля):
Я знаю, сковал тебя страх,
Пока, опасность не грозит нам,
А наказывать тебя я им не дам,
Если что, укроемся высоко в горах.
Успокойся, прошу тебя, Бога ради,
Коснись руками моей груди,
Вдохни аромат моих духов,
Я влюбилась - это начертание богов.
Сорви благоухающий нежный цветок,
И мы вольемся в бушующий любви поток.
Далеко в долине, где нет людей,
Отныне ты будешь пасти лошадей.
И я примчусь на встречу с тобой тайком,
Принесу каждый раз золотых вещей,
Это будет тебе моим подарком.
Прими мою любовь, о, возлюбленный мой,
Полюби меня, стань для меня родной.
Пусть сладострастие зажигает кровь,
Наши сердца наполнит страстью любовь,
Потом покинем порочный мир людской,
И нас, счастливых, примет блаженный остров,
Где мы найдем тот желаемый покой.
Юноша (целуя её маленькие грудки):
Ты своей любовью погубишь меня,
Ворожбой проникла в сердце мое,
Пока не поздно, опомнись, фея,
Нам бедой грозит желание твое.
Пощади меня, о, неземная краса,
Ведь, прибегут слуги, услышав голоса.
Ты соткана самой природой,
Станешь для любого жениха наградой,
Ты не предначертана мне судьбою,
Я никогда не стану счастливым с тобою.
Не будем гневить Бога, ведь, разные мы,
Иначе, не избежать царства тьмы.
Нам от возмездия, вовсе, не спастись,
Станет над нами чинить суд Иблис.
Отвергаю тебя, вот тебе ответ,
Иначе, меня ждет мучительная смерть.
Я завтра же покидаю ханский дворец,
Пока не спохватились, и не наступил конец.
А тебе найдут богатого мелика - жениха,
И ты не станешь вспоминать меня, пастуха.
Я сорняк, а ты горный цветок,
Из цветка нежный лепесток.
Вдруг, вспыхнувшая похоть его возбудила,
Воспламенившая кровь страстно бурлила,
Дева от его прикосновения истово стонала,
Дрожа от страсти, невнятно шептала.
В плену сладострастия она его молила,
Вливаться в море наслажденья его просила,
Юноша сорвал-таки нежный цветок,
Окунувшись в сладостный бурлящий поток...
Ханская дочь (лежа в объятиях юноши):
Молю тебя, признайся теперь,
Вкусив сладкий плод, бросишь ли меня?
Говорю тебе искренно, поверь,
Я не проживу без тебя, даже, дня.
Зачем мне страстный суд самого Иблиса,
Когда меня примут мутные воды Аракса?
Даже, тогда, в геенне огненной горя,
Не забуду сладкий миг этого часа,
Что наслажденье в любви я познала,
Мой возлюбленный, тебе благодаря,
Томясь ожиданием любви, я страдала
И со своим возлюбленным счастливой стала.
Пока ты будешь жить в долине,
Я тайно проникну в сокровищницу отца,
Ты никогда не будешь нищим, поверь мне.
А когда угаснут последние лучи солнца,
Мы станем свободными, наконец,
Не жалея, покину злосчастный дворец.
Ты жди, я пошлю за тобой гонца,
Он занимается делами дворца,
Гонец не предаст, будь в нем уверен,
Надежный, всегда мне был верен.
Он отберет тебе породистых лошадей,
Арабских скакунов чистых кровей.
Я возьму свой сундук с одеждой,
Провизией заполним мой фаэтон,
Молясь Богу с заветной надеждой,
Чтобы о нашем плане не узнал он (хан).
Юноша изумленно слушал её слова,
Что эта, еще совсем юная дева,
Ради него покидает свой дворец,
Как-то странно расписал все Творец,
Чтобы поселиться с ним в шалаше,
Чтобы отдать свою любовь юноше.
Так легко, как будто, с ним играя,
Отрекаясь от своего маленького рая.
Юноша (с изумлением):
Прости, я подумал, ты играешь со мной,
Насмехаешься над бедняком убогим,
Над несчастным покалеченным судьбой,
И сразу не поверил словам твоим.
О, моя возлюбленная, моя Турана,
Клянусь пятью заповедями Корана,
Ради тебя голову положу на плаху,
Кланяюсь создателю мира Аллаху,
За то, что ты моей душой завладела,
Меня, бедного пастуха, полюбила.
Пусть всевышний услышит нашу мольбу,
Поможет в трудный час, устроит судьбу.
Ты присылай мне ружье и патронташ,
Я поднимусь на вершину горы Гямыш,
И построю на скалах красивый дом,
А ты приедешь ко мне потом.
Ночью юношу нашел гонец,
И они вместе покинули дворец.
Лунная ночь, тишина вокруг,
Только, одна дева не спала,
Сидя у окна без подруг,
Грустную песню затевала.
Встретил гостей табунщик седой,
Гигантского роста, с густой бородой,
Пасший лошадей на берегу Аракса,
Всегда работающий до позднего часа.
Над рекой стелился туман ночной,
Восточный ветер веял прохладой,
Причудливые отблески, зажженные луной.
Искринкой горели над водой...
Гонец (табунщику):
Привел тебе помощника на несколько дней,
Завтра же отберешь ему четырех лошадей,
Кобылиц молодых, только, объезженных,
Жеребцов арабских кровей, породистых.
Я вернусь к вам через три дня,
Оставить их в стойле и ждать меня.
Турана в своих покоях гонца ждала,
Удастся ли тайно покинуть дворец, гадала.
Гонец был её родным отцом по крови,
Призналась в этом мать, когда умирала,
Она была плодом их первой любви.
Ханша этими встреча ми жила,
Их встреча для других тайной была.
Пока хан наслаждался в гареме
Ласками наложниц смазливых,
Ханша томилась одна, как в тюрьме,
В ожидании встречи, слов ласковых.
Утомленная одиночеством, она
Страстно влюбилась в красавца юнца.
Он был везиром, сводным братом хана,
И был любимцем всего дворца.
Когда в сон погрузились слуги, наконец,
Через потайную дверь появился гонец.
Гонец (садясь на диван):
Я Элхана проводил к табунщикам,
Как ты велела, моя повелительница,
Провизию, фураж подготовлю я сам,
Мне грустно, что оставляешь отца.
Не найдется у меня убедительных слов,
Если ты влюблена и это первая любовь.
Хан собирается на охоту в долину,
Мы спокойно подготовим фаэтон,
Мы проникнем в ханскую казну,
Пока мясом марала наслаждается он.
В сокровищницу свирепого хана,
С лабиринтами потайная тропа вела.
И брильянтами, алмазами полна была,
Он купался, в роскоши, когда его страна
Голодала, в крайней нищете жила.
У входа с факелом факир - курд стоял,
Казну хана ревностно охранял.
Увидев ханскую дочь, везира, он,
В растерянности наклонившись до пола,
Дрожа, отвесил им земной поклон,
Гадая, какая причина их сода привела.
Везир (велел факиру подняться):
Помнится, ты был бродячий аскет,
Проявив жалость, приютил тебя,
Теперь, дай мне, факир, свой ответ,
Готов ли ты нынче отблагодарить меня?
Ты вмиг разбогатеешь и покинешь дворец,
Станешь служить юной Туране,
Она скоро наденет ханши венец,
Сейчас же дай правдивый ответ мне.
Факир (не поднимая голову):
Вели, о, владыка, мой спаситель,
Могущественный, справедливый повелитель,
Клянусь именем хотнических богов,
Я выдержу мучительную тяжесть оков.
Везир (взяв факел у факира):
Возьми этот сундук большой
Окованный, со скобами, с замком,
И выполни приказ ты строгий мой:
На фаэтоне вывези тайком,
Прежде наполнив алмазами, золотом,
Чтоб хранить в моем замке потом.
Пусть тебя не обует перед ханом страх,
Мой замок находится далеко в горах.
В роще у долины ждет фаэтон
И охраняется тремя горцами он.
Ты в замок дорогу быстро найдешь,
И меня с Элханом у замка подождешь.
Везир (обращаясь дочери):
И тебе следует уходить сейчас,
Пока, во дворце светоч погас.
Вы ждите у потайного входа меня,
Я подгоню свой фаэтон немедля.
Долина, освещенная лунным светом,
Приняла в свое объятие беглецов.
В роще мелькали тени горцев,
Они ждали везира с его фаэтоном.
Трое горцев, факир-факелоносец,
Покинувший не по своей воле дворец,
Сундук в фаэтон горцев переложили,
Сидя в фаэтоне, ханскую дочь ожидали.
Везир (прощаясь):
В замке безопасно, там охрана,
Ты там подождешь своего Элхана.
Я с ним приеду, жди меня, Турана,
Но вернусь во дворец, не останусь с тобой,
Будь счастлива, наслаждайся свободой.
Вокруг замка была девственная природа,
Снежные вершины замерли в тишине,
Услаждая слух юной Туране.
Только, издали был слышен шум водопада.
Несли охрану замка два молодых горца,
Бывшие пленники свирепого хана,
Теперь им доверяла сама Турана,
Когда она выезжала из дворца.
Служили в замке и две персиянки,
Стирали, готовили еду, как служанки.
Они были молоды с искринкой в крови,
Мечтали о небывалой страстной любви.
Сундук с сокровищем унесли в тайник,
А факир устало сел на широкий диван.
Восхищаясь ее любовью, чистой, как родник,
Вскоре вернулся с везиром и Элхан.
Турана с трепетом ждала юношу,
Которому доверила безвинную душу...
Эпилог.
Не постигла юношу судьба абрека,
Отвергнув мое пророчество, наконец,
Поверьте, я рад и без всякого упрека,
Воспевая любовь, их судьбы начертил.
Теперь, её голову украсит ханши венец,
И фатум не вмешался, он мне поверил,
«Узами Гименея» соединив, счастье подарил...
Конец. Январь - февраль 2006г. м.м.Б.
Поэма.
Вступление.
У подножия Талышских гор,
В одном селении далеком
Ходят слухи до сих пор,
Как юноша стал абреком.
Широко раскинулась долина,
Где юноша ханских овец пас
Без пищи и, порой, без сна.
Возвращался с отарой в поздний час,
Во дворе нукеры отару встречали,
Овец по порядку пересчитали,
Все овцы были целы всегда,
Потом его ждала скудная еда:
Айран, хлеб, да вода.
Все сельчане бедно жили,
Концы с концами не сводили.
К хану шли, челом били,
Часто утешения не находили.
Как только наступал рассвет,
Мулла призывал на утренний намаз,
Все толпой шли в мечеть,
Поклониться пророку всякий раз.
Но он их молитвы не слышал,
Он был глух к молитвам людей,
И их судьбы по-своему решал,
Не щадил ни стариков, ни детей.
Так, за годом годы шли,
Не помогал в нуждах Аллах,
Многие свою смерть нашли,
Умирая с молитвой на устах.
Так и не покинула людей нужда,
Хотя, там был цветущий рай.
Только, останется людям навсегда,
Подаренный Аллахом, чудный край…
1.
Утопал в роскоши ханский дворец,
Только хану сытно жилось.
За что же к нему так милостив Творец,
Может, ему наследство оставил отец?
Может, по воле судьбы так повелось?
Сидел на веранде усталый юноша,
Смотрел на очаг, который дымился,
Вдыхая запах ароматного бозбаша,
От недоедания и усталости томился.
Сквозь тучи светила луна,
Суетились по двору ханские слуги,
Пышная вечеринка была у хана.
Кружился над очагом мотылёк,
Описывая причудливые круги,
Радовался, что прожил ещё денёк.
Грустную песню пела девица,
Чтобы угодить ему, хану,
Все знали, наложница она
И отдастся ему сполна.
Так хан жил в роскоши,
Не имел ни чести, не души.
Он на цветных подушках лежал,
Перед ним большой достархан,
Рядом дымился с дурманом кальян,
Девиц жадными глазами провожал.
Весь двор насытился, наконец,
Одурманенный от вина и еды,
Медленно погружался в сон дворец,
Слуги начали гасить лампады.
2.
Верующие собрались у мечети с утра
На праздник со своими семьями.
Сегодня день печали – ашура*, *шахсей-вахсей
Верующие истязают себя цепями.
По голове и по телу течёт кровь,
Так выражают пророку свою любовь.
Мученики руководят всей толпой,
Каждый нуждается в его милости,
Хотят угодить, пусть, высокой ценой,
С молитвой на устах – «о, Аллах, прости».
Высоко возвышается знамя Аллаха,
Каждый старается завязать платок,
Едва дотягиваясь, в плену страха,
Вдруг, их стараний не примет пророк.
Полон верующими у мечети майдан,
Истязаниям нет конца, пока,
На привязи томился жертвенный баран,
Им пожертвуют во имя пророка.
За процессией внимательно смотрел
Со свитой местный хан.
Порой, казалось, что он ненавидел
Толпу верующих и кровавый майдан.
С белой бородой сутулый аксакал
Верующих в мечеть приглашал,
Откуда мулла из открытых дверей,
За толпой внимательно наблюдал
И, лукаво смотря на людей,
Суру из Корана громко читал.
Кончилась печальная часть праздника,
Но не всех в мечеть приглашали,
И те, которые себе кровь пускали,
Торопились очиститься у святого родника.
Всех мучеников ждала награда,
Вкусная, благословленная муллой, еда,
Что бедным давали не всегда.
3.
Утро, ещё до восхода солнца,
Просыпаясь, суетились слуги дворца.
В соседнем дворе истошно закричал
Петух, уставший от ласки жён.
Торопился, будто, утро проспал,
Начал извещать - наступает день.
В своих покоях сладко спала
Юная дочь свирепого хана,
С тех пор, как сиротою стала,
Материнской ласки не знала она.
Мать её родом из Персии была,
Знатного визира единственная дочь,
Красотой всех с ума сводила.
И когда она хана увидела,
Сбежала с ним в безлунную ночь.
Аскеры везира её всюду искали,
Посылая гонцов по селениям.
Но беглецов так и не нашли,
Вопреки всем стараниям.
Потерял дочь, и с ней надежду,
Он оплакивал её день и ночь.
Долго сидя в цветущим саду,
Мучился: почему его покинула дочь?
Слуги постилали всюду достархан,
Где в обилии была еда,
Рядом дымился ароматный кальян,
В чём не отказывал себе никогда.
Убитый горем, уже несколько дней
Он не дотрагивался до еды,
Избегал общения, избегал людей,
Не находя утешения в своей беде.
По его приказу из долины
Привозили старую колдунью,
Чтобы она по приметам старины
Разгадала эту тайну странную.
Долго причитала старая ведьма,
Утешительного ответа так и не дала,
Может, так решила судьба сама,
Вмешиваться выбору судьбы не стала.
Он постоянно посещал мечеть,
Слушал, что говорят мудрецы.
Все сочувствовали, и даже, старцы
Не сомневались, что её в живых нет.
Так он и жил, не найдя покой,
Смирился с судьбой и своей тоской…
Над долиной дул холодный ветерок,
Рассеивая утренний туман,
Уносил его далеко на восток,
И накапливал силу, как великан.
Как слезинка, чистая роса
Капала на нежный цветок,
Томилась, ждала своего часа,
Потом, вливаясь в единый поток.
У ручейка зелённая лужайка,
Аромат цветущих полей
Голову дурманит, наверняка,
Волшебной красотой своей.
Утомленная долгой зимой,
Извилистая речка течёт,
С новой силой неутомимой
Свою стихию ждёт.
Начнет таять снег в горах,
Ослепительным светом сверкая,
Утопая в солнечных лучах,
Кажется, такая родная и близкая.
За рекой густой лес,
На опушке старая чинара,
Возвышается, как зеленая гора,
Упираясь до таинственных небес.
В лесу птичий гомон
Торопит приближение весны.
Долгим был зимний сон,
И у природы в этом нет вины.
Под чинарой красный шатёр,
Громко и жалобно играет саз.
День и ночь горит костёр,
Здесь охотится хан всякий раз.
Едят мясо убитого марала
Под смех глупых слуг.
По чьему желанию жертвой стала,
Обливая кровью зеленый луг?
Недалеко табун лошадей,
Мирно пасутся на свежем лугу,
И молодой жеребец, как у людей,
Ищет свою очередную подругу.
Старый горец с седой бородой
Следит за весельем давно
И своей гордой походкой
Подходит к шатру, нежданно.
Слуги его остановили,
К хану вовсе не пустили.
Лук и стрелы отобрали,
За нежеланного гостя приняли.
Я спросил у Творца,
В чем же вина горца?
Он, просто, честно жил,
Своей честью дорожил.
У него был строгий ответ,
Как и у великого мудреца:
Часто подобных рождает свет,
Такой уж удел глупца.
Пусть он утопает в роскоши,
Властвуют над ним злато и серебро,
А, ведь, нет у него души,
И творит больше зло, чем добро!
Очнись, не поздно, пока,
Лечи душу, ты, человек,
Господь простит, наверняка,
Иначе, грешным останешься вовек!
5.
ТОЙ (свадьба).
С востока дул холодный самум,
Сегодня у бека большой праздник,
Всюду слышны крики и шум,
Звуки музыки прощальной,
Выходит замуж красавица Ханума.
Покрывала худые плечи шаль,
Ханума сидела в окружении подруг,
Лицо закрывала из кисеи вуаль,
Молча, наблюдала за стараниями слуг.
Готовьтесь повеселиться, друзья,
У нас затевается пышный той,
Всех в округе собирая,
Угостят от души и с лихвой!
Веселье двигалось к дому невесты,
Жених нарядился в яркий кафтан,
Будто, не замечал шумной суеты,
Ашуг, надувая щеку, дул в балабан.
Всюду слышны шутливые речи,
Юноши с завистью смотрят на жениха.
Все в длинных кафтанах из парчи,
Не жалеют баек и смеха.
Рядом, по дороге пыльной
Устало тащат арбу волы,
И грустной песней прощальной,
Благословляя, их провожают аксакалы.
В арбе раздельно лежат
Парча, сатин, атлас,
Как только калым предложат,
Тогда и наступит жениха час.
Он откроет чадру невесты,
По суровым законам шариата
Будут соблюдать ритуал чистоты.
Дрожащими пальцами мулла
Откроет суру из Корана.
Теперь ты ему роднее стала,
И всё покорно примет она.
Громко мулла начнет причитать:
Ашади Аллах, аллаху Акбар,
Грустным голосом прочтет суру,
Будет слушать, млад и стар,
Будто, он призывает их к добру…
6.
Тойхана гудела от людского потока,
Ещё громче играла музыка,
По обычаям древнего востока,
В танцующих бросали монеты,
Оставаясь верным заповедям пророка,
Осыпали укрощениями голову невесты.
Мальчишки с босыми ногами
Суетились между танцующими,
Брошенные монеты в пыли искали.
Кунаки, возбужденные чудной музыкой,
Ещё больше, больше монет бросали,
И потекло веселье бурной рекой.
Никто не спрашивал, любит ли она,
А зачем, ведь, она не каждому же дана!
Не понимали, есть такая страна,
Страна любви, страна желаний,
Островок несбывшихся мечтаний…
Оставим, все равно, нас не поймут,
За глупых, недоумков примут.
Бек, облачившись в брачный сарафан,
Прихода невесты, нервно, ждал.
Празднично украшенный фаэтон
Лукавый мулла сопровождал.
На широкой тахте брачное ложе
Небывалой белизной светилась,
И старая ведьма, от страха дрожа,
На показ, притворно прослезилась.
Она вспомнила, как высоко в горах
Молодец на коне её приметил,
Убежать вместе с ним предложил,
Тогда её обуял небывалый страх.
Когда она ходила в булаг за водой,
Тут неожиданно появился он.
Все показалось ей, как сон,
И навсегда попрощалась со свободой.
Теперь, в плену прошедших лет,
Она вспоминала, была ли любовь?
Так не находила на это ответ,
Не знала, поступила бы так вновь…
Она постелила платок из белой парчи,
Чтобы проверить после брачной ночи,
Появится ли на платке алая кровь…
По суровым законам шариата,
Невеста девственницей быть должна,
Это и есть та неписаная примета,
Что вовсе не грешна она.
В покоях бека седой слуга
Готовил ему любовный напиток,
Напиток спасал многих от недуга,
Избавляя от бессилия и страшных мук.
Пусть, и вовсе не была любовь,
Но, зато, появится алая кровь…
В замке витала загадочная тишина,
Ведьма ждала появления невесты.
И все гадали, грешна ли она,
С нетерпением ждали долгие минуты.
Ведёт к ложу ковровая дорожка,
Усыпанная лепестками розы,
Шла под брачной вуалью бедняжка,
По щекам текли жгучие слёзы.
Она вспоминала, как-то весной
Увидела юношу с осанкой гордой,
Сердце обожгла весенняя гроза,
И распустилась, как виноградная лоза,
Да, эта была первая любовь,
Разбившая её сердце навсегда.
Ждала её, она не вернулась вновь,
Пожалуй, не вернется уж никогда…
Бек, выпив любовный напиток,
Вошел в покои невесты.
Почитая суровые законы шариата,
Чтобы сорвать нежный цветок.
Дрожа от страха, юная девица,
Что ожидало её, знала,
Что отныне будет пленница,
От безысходности ещё больше страдала.
7.
А что ждёт её, знаем мы,
Покорность рабыни по шариату.
Заточение, пусть, и хоромы,
Покорность судьбе и боль утраты.
Она знала свободы цену,
Теперь оказалась навечно в плену.
Девчонкой веселой, озорной была,
По чужому желанию жертвой стала.
Брачное ложе покрыто белым щелком,
На нем дрожащая невеста
Будет покорена скоро беком,
После наступит мрак, пустота.
Приблизился к ней усатый таракан,
Чтобы лизнуть сладкий шербет
И, обняв её худощавый стан,
Начал возбужденно, дико хрипеть...
Он вошел в неё с дикой силой,
Разорвав её почти пополам,
Что известно было всем девственницам.
Так навсегда убил бек её мечту,
Опустив в безвозвратную пустоту.
А мудрец скажет: причем тут любовь,
Когда свидетелем насилия стала кровь…
Май - июль 2005 г. м.м.Б.
Абрек (продолжение).
8.
Ханская дочь.
Ханская дочь на белом коне
Скакала по бескрайней долине,
Далеко, по тропе горной
Шёл из Тебриза караван,
Вез товар из далеких стран.
У реки, за высоким холмом,
Пас ханских овец юноша,
С трудом борясь со сном,
Развязывал торбу, не спеша.
Постелив на камне достархан,
Положил на него скудную еду:
Пендир, хлеб, да айран.
Смотрел, как долина расцвела,
Удивляясь разнообразному чуду.
Как молодая весенняя трава
Зелённым ковром взошла,
Как зимнюю одежду сменила.
Густым лесом покрыты острова,
И бабочка томительно ждёт,
Когда весна вступит в свои права,
И скоро вся природа, снова, оживёт.
Из укрытия между камнями
От костра шёл едкий дымок,
И как-то, странно, временами,
Подхватывал его тихий ветерок
И, поднимая, уносил на восток.
Отведав скудную еду, он
Хотел погрузиться в короткий сон.
Вдруг, увидел, вдалеке
Галопом скачет всадник.
Быстро подъезжая к реке,
Коня стал поить странник.
Всадник повернул коня к холму,
Юноша увидел ханскую дочь,
Растерянно поправляя чалму,
Хотел убежать, вовсе, прочь,
Храпя, остановился конь,
Юноша растерянно отвесил поклон.
Она на него странно посмотрела
И, слезая с коня, спросила.
Ханская дочь (гневаясь):
Откуда ты взялся здесь, чабан?
Это земля моего отца,
Землей владеет здесь хан,
И не потерпит чужеземца.
Юноша (с поклоном):
Я слуга великого хана,
Ему принадлежит эта долина,
На заре покидаю дворец,
Вывожу на пастбище овец.
Только, с наступлением темноты,
Возвращаюсь, помилуй меня ты.
Он не посмел поднять глаза,
На эту неземную царицу,
Стояла, как цветущая роза.
Гнев прошёл по её милому лицу,
Напомнил, как сверкает гроза.
Весеннюю грозу, когда тучи
Сменяют солнечные лучи.
Вдруг, молния с небес,
Рожденная волшебством чудес,
По велению великого Творца
Поразила юные сердца!
Уместно вспомнить слова мудреца:
Нет прекраснее таинства двух сердец,
Жаль, что его не умеем мы беречь.
Кто же виноват, я или ты,
Никто не даст правдивый ответ.
Нас убивает горечь утраты,
А оттуда выхода уже нет…
Она ослабила уздечку коня,
Давая возможность ему отдохнуть.
Потом присела у высокого камня,
Чтобы аромат полей вдохнуть.
Несёт бурные потоки река
С вершины снежных гор,
Приносит много бед, наверняка,
Жители помнят с давних пор.
Спохватившись, кинул на камень бурку,
Юноша ждал, что скажет она.
Она смотрела на быструю реку,
Как омывает берег волна.
Она ему ничего не сказала,
Сев на коня быстро ускакала…
9.
Однажды, внезапно восстали небеса,
И, по велению громовержца Зевса,
Обрушилась на землю с громом гроза,
Несмотря на ненастье, из бутона,
Пробужденная весной после долгого сна,
Благоухая, освобождалась нежная роза,
Ханская дочь в саду юношу искала,
Его, обмокшего, под чинарой нашла,
Он наблюдал, как распускается лоза.
Ханская дочь (беря его за руку):
В глубине сада старая лачуга,
До смерти садовника сторожкой была.
Никогда её не посещает прислуга,
Хочу, чтобы она нашей обителью стала,
Пока не кончится ненастье, нас приютила.
Хочу, чтобы ты, юноша, знал,
Ты мне люб, хотя, ты бедняк,
Чтобы вкус любви ты познал,
Чтобы при виде меня не обмяк,
Услаждая слух, о любви рассказал.
Пусть ты невежда, пусть ты пастух,
Зажги огонь в наших юных сердцах,
Чтобы он никогда не потух,
Да поможет нам в этом Аллах.
Старая лачуга им приютом стала,
Где ханская дочь юношу нежно ласкала,
Он, было, растерялся, он был испуган,
Не простит ему этой вольности хан,
Как бы она ни утешала словами,
Нукеры затравят его злыми псами,
Начнут сечь до смерти розгами,
Утопят его бесследно в музге глубоком,
Или придется стать беглым абреком,
Ведь, несчастье родиться бедняком.
Вряд ли их любовь принесет покой
И будет витать над головой бедой.
Ханская дочь (моля):
Я знаю, сковал тебя страх,
Пока, опасность не грозит нам,
А наказывать тебя я им не дам,
Если что, укроемся высоко в горах.
Успокойся, прошу тебя, Бога ради,
Коснись руками моей груди,
Вдохни аромат моих духов,
Я влюбилась - это начертание богов.
Сорви благоухающий нежный цветок,
И мы вольемся в бушующий любви поток.
Далеко в долине, где нет людей,
Отныне ты будешь пасти лошадей.
И я примчусь на встречу с тобой тайком,
Принесу каждый раз золотых вещей,
Это будет тебе моим подарком.
Прими мою любовь, о, возлюбленный мой,
Полюби меня, стань для меня родной.
Пусть сладострастие зажигает кровь,
Наши сердца наполнит страстью любовь,
Потом покинем порочный мир людской,
И нас, счастливых, примет блаженный остров,
Где мы найдем тот желаемый покой.
Юноша (целуя её маленькие грудки):
Ты своей любовью погубишь меня,
Ворожбой проникла в сердце мое,
Пока не поздно, опомнись, фея,
Нам бедой грозит желание твое.
Пощади меня, о, неземная краса,
Ведь, прибегут слуги, услышав голоса.
Ты соткана самой природой,
Станешь для любого жениха наградой,
Ты не предначертана мне судьбою,
Я никогда не стану счастливым с тобою.
Не будем гневить Бога, ведь, разные мы,
Иначе, не избежать царства тьмы.
Нам от возмездия, вовсе, не спастись,
Станет над нами чинить суд Иблис.
Отвергаю тебя, вот тебе ответ,
Иначе, меня ждет мучительная смерть.
Я завтра же покидаю ханский дворец,
Пока не спохватились, и не наступил конец.
А тебе найдут богатого мелика - жениха,
И ты не станешь вспоминать меня, пастуха.
Я сорняк, а ты горный цветок,
Из цветка нежный лепесток.
Вдруг, вспыхнувшая похоть его возбудила,
Воспламенившая кровь страстно бурлила,
Дева от его прикосновения истово стонала,
Дрожа от страсти, невнятно шептала.
В плену сладострастия она его молила,
Вливаться в море наслажденья его просила,
Юноша сорвал-таки нежный цветок,
Окунувшись в сладостный бурлящий поток...
Ханская дочь (лежа в объятиях юноши):
Молю тебя, признайся теперь,
Вкусив сладкий плод, бросишь ли меня?
Говорю тебе искренно, поверь,
Я не проживу без тебя, даже, дня.
Зачем мне страстный суд самого Иблиса,
Когда меня примут мутные воды Аракса?
Даже, тогда, в геенне огненной горя,
Не забуду сладкий миг этого часа,
Что наслажденье в любви я познала,
Мой возлюбленный, тебе благодаря,
Томясь ожиданием любви, я страдала
И со своим возлюбленным счастливой стала.
Пока ты будешь жить в долине,
Я тайно проникну в сокровищницу отца,
Ты никогда не будешь нищим, поверь мне.
А когда угаснут последние лучи солнца,
Мы станем свободными, наконец,
Не жалея, покину злосчастный дворец.
Ты жди, я пошлю за тобой гонца,
Он занимается делами дворца,
Гонец не предаст, будь в нем уверен,
Надежный, всегда мне был верен.
Он отберет тебе породистых лошадей,
Арабских скакунов чистых кровей.
Я возьму свой сундук с одеждой,
Провизией заполним мой фаэтон,
Молясь Богу с заветной надеждой,
Чтобы о нашем плане не узнал он (хан).
Юноша изумленно слушал её слова,
Что эта, еще совсем юная дева,
Ради него покидает свой дворец,
Как-то странно расписал все Творец,
Чтобы поселиться с ним в шалаше,
Чтобы отдать свою любовь юноше.
Так легко, как будто, с ним играя,
Отрекаясь от своего маленького рая.
Юноша (с изумлением):
Прости, я подумал, ты играешь со мной,
Насмехаешься над бедняком убогим,
Над несчастным покалеченным судьбой,
И сразу не поверил словам твоим.
О, моя возлюбленная, моя Турана,
Клянусь пятью заповедями Корана,
Ради тебя голову положу на плаху,
Кланяюсь создателю мира Аллаху,
За то, что ты моей душой завладела,
Меня, бедного пастуха, полюбила.
Пусть всевышний услышит нашу мольбу,
Поможет в трудный час, устроит судьбу.
Ты присылай мне ружье и патронташ,
Я поднимусь на вершину горы Гямыш,
И построю на скалах красивый дом,
А ты приедешь ко мне потом.
Ночью юношу нашел гонец,
И они вместе покинули дворец.
Лунная ночь, тишина вокруг,
Только, одна дева не спала,
Сидя у окна без подруг,
Грустную песню затевала.
Встретил гостей табунщик седой,
Гигантского роста, с густой бородой,
Пасший лошадей на берегу Аракса,
Всегда работающий до позднего часа.
Над рекой стелился туман ночной,
Восточный ветер веял прохладой,
Причудливые отблески, зажженные луной.
Искринкой горели над водой...
Гонец (табунщику):
Привел тебе помощника на несколько дней,
Завтра же отберешь ему четырех лошадей,
Кобылиц молодых, только, объезженных,
Жеребцов арабских кровей, породистых.
Я вернусь к вам через три дня,
Оставить их в стойле и ждать меня.
Турана в своих покоях гонца ждала,
Удастся ли тайно покинуть дворец, гадала.
Гонец был её родным отцом по крови,
Призналась в этом мать, когда умирала,
Она была плодом их первой любви.
Ханша этими встреча ми жила,
Их встреча для других тайной была.
Пока хан наслаждался в гареме
Ласками наложниц смазливых,
Ханша томилась одна, как в тюрьме,
В ожидании встречи, слов ласковых.
Утомленная одиночеством, она
Страстно влюбилась в красавца юнца.
Он был везиром, сводным братом хана,
И был любимцем всего дворца.
Когда в сон погрузились слуги, наконец,
Через потайную дверь появился гонец.
Гонец (садясь на диван):
Я Элхана проводил к табунщикам,
Как ты велела, моя повелительница,
Провизию, фураж подготовлю я сам,
Мне грустно, что оставляешь отца.
Не найдется у меня убедительных слов,
Если ты влюблена и это первая любовь.
Хан собирается на охоту в долину,
Мы спокойно подготовим фаэтон,
Мы проникнем в ханскую казну,
Пока мясом марала наслаждается он.
В сокровищницу свирепого хана,
С лабиринтами потайная тропа вела.
И брильянтами, алмазами полна была,
Он купался, в роскоши, когда его страна
Голодала, в крайней нищете жила.
У входа с факелом факир - курд стоял,
Казну хана ревностно охранял.
Увидев ханскую дочь, везира, он,
В растерянности наклонившись до пола,
Дрожа, отвесил им земной поклон,
Гадая, какая причина их сода привела.
Везир (велел факиру подняться):
Помнится, ты был бродячий аскет,
Проявив жалость, приютил тебя,
Теперь, дай мне, факир, свой ответ,
Готов ли ты нынче отблагодарить меня?
Ты вмиг разбогатеешь и покинешь дворец,
Станешь служить юной Туране,
Она скоро наденет ханши венец,
Сейчас же дай правдивый ответ мне.
Факир (не поднимая голову):
Вели, о, владыка, мой спаситель,
Могущественный, справедливый повелитель,
Клянусь именем хотнических богов,
Я выдержу мучительную тяжесть оков.
Везир (взяв факел у факира):
Возьми этот сундук большой
Окованный, со скобами, с замком,
И выполни приказ ты строгий мой:
На фаэтоне вывези тайком,
Прежде наполнив алмазами, золотом,
Чтоб хранить в моем замке потом.
Пусть тебя не обует перед ханом страх,
Мой замок находится далеко в горах.
В роще у долины ждет фаэтон
И охраняется тремя горцами он.
Ты в замок дорогу быстро найдешь,
И меня с Элханом у замка подождешь.
Везир (обращаясь дочери):
И тебе следует уходить сейчас,
Пока, во дворце светоч погас.
Вы ждите у потайного входа меня,
Я подгоню свой фаэтон немедля.
Долина, освещенная лунным светом,
Приняла в свое объятие беглецов.
В роще мелькали тени горцев,
Они ждали везира с его фаэтоном.
Трое горцев, факир-факелоносец,
Покинувший не по своей воле дворец,
Сундук в фаэтон горцев переложили,
Сидя в фаэтоне, ханскую дочь ожидали.
Везир (прощаясь):
В замке безопасно, там охрана,
Ты там подождешь своего Элхана.
Я с ним приеду, жди меня, Турана,
Но вернусь во дворец, не останусь с тобой,
Будь счастлива, наслаждайся свободой.
Вокруг замка была девственная природа,
Снежные вершины замерли в тишине,
Услаждая слух юной Туране.
Только, издали был слышен шум водопада.
Несли охрану замка два молодых горца,
Бывшие пленники свирепого хана,
Теперь им доверяла сама Турана,
Когда она выезжала из дворца.
Служили в замке и две персиянки,
Стирали, готовили еду, как служанки.
Они были молоды с искринкой в крови,
Мечтали о небывалой страстной любви.
Сундук с сокровищем унесли в тайник,
А факир устало сел на широкий диван.
Восхищаясь ее любовью, чистой, как родник,
Вскоре вернулся с везиром и Элхан.
Турана с трепетом ждала юношу,
Которому доверила безвинную душу...
Эпилог.
Не постигла юношу судьба абрека,
Отвергнув мое пророчество, наконец,
Поверьте, я рад и без всякого упрека,
Воспевая любовь, их судьбы начертил.
Теперь, её голову украсит ханши венец,
И фатум не вмешался, он мне поверил,
«Узами Гименея» соединив, счастье подарил...
Конец. Январь - февраль 2006г. м.м.Б.
